Я, Рейван (СИ) - "Макменде Дарт"

Удивительно, как легко умные и опытные люди иной раз поддаются самонадеянной наглости глупца.

Я усмехнулся, оставляя за спиной вход в чулан, ещё раз повернул направо и… упёрся в тупик. Проход был наглухо закрыт тяжеленной, даже на вид непробиваемой плитой металла. То ли брандмауэр, то ли элемент противовакуумного шлюза, то ли ситх его знает, что такое! Судя по свежему блеску в местах соединения плиты с полом и стенами, опустили её совсем недавно, не будь я так занят более насущными вопросами, наверняка почувствовал бы сотрясение.

Спокойствия враз поубавилось. Я вытер всё ещё кровящие ладони о плащ, прикинул возможность взрезать плиту мечом. По всему выходило, что не успею: кажется, Малак всё-таки выломал дверь и торопился на свидание.

Период возвышенного оптимизма в очередной раз сменился приступом паники, в последние сутки эта синусоида стала привычной, в чём-то даже приятной. Низшая точка графика как бы предвещала неизбежный скорый взлёт.

Я огляделся.

Нет, никаких предпосылок для взлёта: ни взвода рыцарей-джедаев, ни пары автоматических турелей… ни даже вентиляционного отверстия, куда можно было бы нырнуть, чтобы через пару минут выбраться… где? Где выбраться?…

Я заметался по аппендиксу коридора. Если позволить Малаку зажать меня в тупике, можно смело считать, что партия проиграна. Он задавит меня, как щенка, тупым превосходством в силе и Силе. Чтобы понять это, мне более чем хватило впечатлений от столкновения в шахте. Никакая игра не может дать подобных ощущений, иначе никто не играл бы в такие игры.

— Успокойся, Мак, — пробормотал я, лихорадочно обдумывая варианты. — Ты Рейван, ты справишься…

Слова эти прозвучали настолько жалко, что я содрогнулся от презрения к собственному страху и слабости. И побежал обратно по коридору: оставалась надежда спрятаться в чулане, пересидеть там, пока Малак пройдёт мимо, ломануться к лифту…

…Дверь чулана завибрировала и прогнулась внутрь от тяжёлого удара. Я высунул голову из-за ящиков, за которыми пытался укрыться. Было ясно, что наивная попытка исчезнуть не удалась чуть менее, чем полностью.

Из коридора донёсся скрежещущий, металлический, беспредельно жестокий хохот. Дверь, кроша пазы, затрепетала под натиском Малака.

— Бастила!.. — пискнул я в полном отчаянии, инстинктивно хватаясь за единственную доступную соломинку: ведь не случайно Сила соединила нас.

И Бастила отозвалась.

Нет, не голосом, конечно.

Тёплая волна прошла по всему моему телу и ударила в голову, так, что я фыркнул и непроизвольно рассмеялся. Сочувствие, ободрение, надежда, решимость добиться победы любой ценой, уверенность, что цена не окажется слишком велика — всё это и много большее было в той энергичной волне.

Впервые ощутил я на себе действие знаменитой Боевой Медитации. Она была…

Она сразу привела меня в чувство. Я оттолкнул в сторону некстати накренившийся ящик и выбрался на середину комнатки.

Нет, я не собирался принимать последний бой: Боевая Медитация не превратила меня в обезумевшего берсерка-суицидника. Она лишь очистила мой разум от ила, мусора, дряни, нанесённых усталостью и страхом.

Следующий ход сделался очевиден.

Я поднял взгляд к потолку, к пластиковой заплате, которой мы с Бастилой совсем недавно закрывали прорезанное в броне отверстие.

К тому моменту, как Дарт Малак выбил дверь и с горящим клинком в руке ворвался в чулан, я снова стоял на обшивке «Левиафана», под психоделической цветомузыкой открытого гиперпространства. Из отверстия фонтанировал воздух, но давление быстро иссякало. Ни удушья, ни холода, ни страха я не ощущал. Кровь подсохла, руки перестали дрожать.

Связь в Силе объединила нас с Бастилой в единое целое: мне удалось перенять её «ноу-хау» и самостоятельно поставить силовой щит. Теперь я стал недосягаем для врагов. Я жил, я дышал, я смеялся.

Ровно до тех пор, пока в отверстии не показалась уродливая голова с фиолетовой татуировкой и запёкшейся кровью на макушке.

75

Узы Силы.

К сожалению, они работают в обе стороны.

С Бастилой мы были связаны, поэтому Светлая Сторона Силы даровала нам возможность выжить в гиперпространстве. Вместе мы стали чем-то большим, срезонировали, подхватили и увеличили мощь друг друга, поставили и поддерживали силовой щит.

Но и с Малаком мы резонировали: неслучайно я чувствовал его через полгалактики, угадывал перемены настроения, предвосхищал движения, которые совершал Тёмный лорд в поисках меня и Бастилы. Когда-то «я», Рейван был его ближайшим другом и учителем… Наверное, между Учителем и Учеником, если один по-настоящему учит, а другой по-настоящему учится, неизбежно устанавливается особая связь. Тёмная Сторона соединила нас незримой пуповиной, дала преследователю возможность повторить трюк преследуемого.

Когда я сбегал на обшивку, Малак был рядом — и я позаимствовал часть его силы.

Когда Малак решился пойти следом — он черпал мою. Уверен, Тёмный владыка, несмотря на всю свою одержимость, понимал, что делает.

Он выпрыгнул из прорезанного в обшивке отверстия резким, уверенным движением, страшноватым в исполнении хищника таких размеров. Огляделся, втянул носом несуществующий здесь воздух. Глаза его сузились: всё ещё человеческая психика непроизвольно пыталась защитить своего носителя. Затем Тёмный лорд увидел меня.

Я попятился, отступая от «окопа», прижался лопатками к металлической листовой антенне дальней связи, одной из многих, там и тут торчавших на поверхности «Левиафана». Даже стоя в углублении, Малак выглядел выше меня.

— Тебе некуда бежать… Рейван! — проскрежетал он, выпрямляясь во весь свой немаленький рост.

— Это большой корабль! — крикнул я в ответ. — Я могу бегать всю ночь! И даже не запыхаюсь! А ты?

Тёмный лорд гулко расхохотался. Выглядел он именно так, как должен выглядеть человек, побывавший под кабиной лифта: грязь, запёкшаяся кровь, рваный комбинезон… Ситх лишился плаща, лицевая пластина выглядела исцарапанной, татуированная кожа на лбу в нескольких местах повисла лохмотьями. Судя по неровному, какому-то измятому черепу, у Малака была пробита голова, но по-настоящему сильного форсера не смогла остановить даже травматическая трепанация.

Не буду врать: это было страшно. Что можно сделать с человеком, который пережил такое и не потерял способности двигаться? Ровным счётом ничего.

Но оказалось, что и мне было чем удивить этого монстра.

— Тебе по-прежнему есть, чем меня удивить, Рейван, — заявил Малак, озираясь по сторонам. — Ты стал слаб и жалок, теперь я вижу это отчётливо. Но как ты научился сдерживать гипер? Здесь невозможно существовать!

— Ты не знаешь могущества Тёмной Стороны, — совершенно автоматически ляпнул я.

— В тебе нет ни карата Тьмы, — парировал он.

Я замялся, на всякий случай состроив многозначительную гримасу. Теперь мы говорили тише: напряжение встречи несколько спало, всполохи гипера гуляли по обшивке корабля, утоляя нервную жажду.

Уникальность обстоятельств неожиданно выделила нас двоих из триллионов разумных, странным образом объединила, придала беседе оттенок задушевности, какой-то даже интимности, что ли. Необходимость в крике отпала. Старые товарищи, заклятые враги стояли и рассматривали друг друга.

Мне наконец стало видно, что падение в шахту не прошло для Малака совсем уж бесследно: движения его стали несколько скованны, словно поддержание их точности требовало дополнительных усилий. Гигант с особой осторожностью переступал ногами, и я предположил, что на его сапогах нет магнитных набоек. В отличие от меня, Тёмный лорд не готовился к прогулкам по открытому космосу.

Эта мысль неожиданно привела меня в бодрое расположение духа. Нет, разумеется, нет: травмы и отсутствие набоек никак не могли нивелировать разницу уровней. Просто нервная система, порядком расшатанная злоключениями, с радостью ухватилась за первый же повод сбросить стресс: пришло время очередного взлёта психологической «синусоиды».