Главный удар наносила 2-я Маньчжурская армия генерал-лейтенанта барона Штакельберга — всего из двух сибирских корпусов, но в них семь дивизий, а на пути только одна неприятельская из 4-й армии генерала Нодзу. Вот ее и смяли, хотя потребовались сутки — японцы сопротивлялись отчаянно, и погибли на позициях только после третьего по счету штурма…
— Маньчжуры сражались доблестно, я рад, что в них не ошибся, — негромко произнес Алексеев, обращаясь к стоявшему рядом пожилому китайцу в голубом халате. Но главным его отличием от подданных Поднебесной было отсутствие косы — тем, кто решится сотворить подобное преступление, полагалась смертная казнь. Вот только Тифонтай верой и правдой служил много лет Российской империи, приняв русское подданство — его знал император Николай с тех времен, когда был еще цесаревичем.
— Японцы для них лютые враги, с ними маньчжуры воевать будут охотно, еще с прошлой войны накопились счеты. Но то начало — в вашем высокопревосходительстве они видят защиту и от китайцев, численность которых на здешних землях увеличилось вдвое. Маньчжуры просто боятся потерять со временем владения, а Инкоу давно у них как бельмо на глазу. Императрица Цыси слабая правительница, и с ее смертью маньчжуров начнут резать повсеместно, и начнут с Пекина, где собралась их знать. Династия правит три века, и у ханьцев за последние годы накопилось немало злобы.
Тифонтай был верным сподвижником Алексеева вот уже несколько лет, имея на том «свой интерес». Богатейший купец ведал многими подрядами от наместника, снабжал всю Квантунскую область, через его подручных адмирал проводил свои «дела», порой из разряда тех, о которых газетчики не должны были пронюхать, особенно тех, что касались «концессий» на реке Ялу, отделяющей Маньчжурию от Кореи. И три месяца тому назад именно ему принадлежала идея привлечь под русские знамена несколько десятков тысяч маньчжуров, навербовав их по всей «линии отчуждения» КВЖД. И на то были причины, очень веские, которые надлежало держать в тайне.
В газетах часто писалось о «Желтороссии» со столицей в Харбине, как о будущей колонии России, оторванной от Поднебесной. И на то были причины — северная Маньчжурия, по которой проходили линия КВЖД, была малозаселенной территорией, в которой проживала едва полтора миллиона маньчжуров, говорящих на диалекте монгольского языка, и небольшое число китайцев, чуждых им по языку и культуре. Российской империи на восемьдесят лет была дана концессия на прокладку железнодорожных путей, в так называемой «полосе отчуждения» — свыше ста тысяч десятин земли, от версты и более шириной по обе стороны.
Именно здесь возникали станции, которые быстро превращались в города, причем русские по виду, не азиатские. Таким был Харбин, население которого составляло примерно полсотни тысяч жителей, треть из которых были русскими. Дорога пролегла от Читы до Владивостока, связав Забайкалье с Приморьем кратчайшим путем, на котором было построено полторы тысячи мостов и мостиков через реки и речушки. И построено семь туннелей, с самым большим в азиатской России Хинганским — двупутным, на пару верст, спроектированном русскими инженерами. Край начал заселятся русским населением, но хлынул поток китайцев на заработки, который теперь наместник пытался повернуть вспять. У Алексеева появились свои планы на этот край, которые сформировались несколько лет тому назад. На то были весомые причины — адмирал понял, как можно «временный статус» поменять на «постоянные», ведь без Маньчжурии развитие Дальнего Востока невозможно. Здесь командующий Тихоокеанским флотом адмирал Матусевич, отправивший ему докладную записку по этому поводу еще в августе, полностью прав, когда четко указал, что нужно всячески привлекать народы враждебные японцам и китайцам к принятию русского покровительства. А затем «помочь» им избавится от своих бывших «хозяев», и при необходимости вооруженным путем и при русской поддержке.
И такая возможность появилась после подавления «боксерского» восстания, которое подавили союзные силы европейских держав. От КВЖД в сторону арендованной у китайцев на 25 лет Квантунской области было решено проложить железнодорожные пути от Харбина до Порт-Артура, и эта «ветка» получила название Южно-Маньчжурской железной дороги. Строительство вызвало наплыв китайцев, и восьми с половиной миллионное население южной части Маньчжурии, состоящее в основном из туземного населения, стало стремительно увеличиваться до пятнадцати миллионов, но теперь собственно маньчжуры стали составлять едва половину, их земли стали переходить в собственность пришлых китайцев. Недовольство стало кипеть с «мутной пеной», а тут снова пришли японцы. Но если генерал Куропаткин всячески противился привлечению местного населения, то Алексеев иначе оценивал ситуацию, поняв, что наступил самый решительный момент. И тут адмирал воспользовался порт-артурским опытом, где китайцев и маньчжуров попросту отмобилизовали, посулив жалование, паек и русское подданство, а в качестве альтернативы для тех, кто отказался, оставили под японцами. Самураи, оказавшись в окружении, попросту вырезали на Квантуне местное китайское население, мстя им за соотечественников, взявшихся за оружие. Зато генерал Стессель из запасных батальонов, прибывших морем из Владивостока рот и мобилизованных китайцев и маньчжуров «сколотил» три Маньчжурских пехотных полка, на треть чисто русских по составу.
В начале сентября Алексеев воспользовался полученным опытом, распорядившись при каждой Сибирской стрелковой дивизии развернуть два маньчжурских батальона, добавить к ним один из прибывающих русских, и за десять недель «сколотить» пехотный полк. Для обмундирования развертываемых частей, на «Ангаре» привезли во Владивосток пятнадцать тысяч комплектов японской униформы, причем вместе с винтовками. Захваченные в Дальнем трофеи пригодились, а форму врага маньчжуры надевали с воодушевлением. Ведь нет ничего лучше, чем вовремя присоединиться к победителю, при этом имея полное право на законную долю в добыче, а еще освобождая родной край от ненавистного врага, что десять лет тому назад оставил недобрую память своими зверствами.
— Теперь у нас есть на «мандаринов» управа, ведь стоит только старухе Цыси заупрямиться, а китайцам проявить строптивость…
Наместник не договорил, только зло усмехнулся — теперь он имел здесь «местные» войска, которые в будущем и станут основной и очень серьезной поддержкой русского владычества.
В морском сражении в устье реки Ялу японский флот одержал победу над китайской эскадрой. Залпы орудий в Петербурге «услышали», вот только сделали из них неправильные выводы…
Глава 14
— Ремонт «Ретвизана» и «Цесаревича» с начала войны занял четыре месяца, но «Победу» отремонтировали за два с неделей. Подорвавшийся на мине в июне «Севастополь» отремонтировали уже за полтора месяца, а «Баян» на неделю меньше. А вот в Дальнем благодаря наличию запасов корабельной стали и отличным мастерским с доками сроки не превышают месяца, максимум шести недель — но так и повреждения от артиллерийского огня не такие и значительные, как от торпедных попаданий или подрыва на минах. Просто наши люди набрались опыта, стали работать куда лучше, и Григорович в Порт-Артуре, и Вирен здесь. Я сделал ошибку, поставив Роберта Николаевича на отряд — его место исключительно на берегу, здесь он принесет большую пользу. И Лощинского в море отправлять нельзя — два корабля погубил, пусть трофейные, но это, несомненно, серьезный урон для нашей репутации. Хотя считать «Адмирала Витгефта» и «Витязя» полноценными кораблями никак нельзя — их место в береговой обороне. Да и команды собрали наспех и плохо подготовили, поторопились — вот потому их и потопили. Но на войне без потерь и ошибок не бывает, нужно только вовремя сделать правильные выводы из произошедшего.
