– Егор, мне так неудобно…
– Хелен, это я должен извиниться за то, что произошло этой ночью.
– Нет, я знаю, что виновата я…
В общем, виноватыми чувствовали себя оба, при этом в голове крутилась поговорка: «Сука не захочет – кобель не вскочит». Ну да, если бы Хелен сразу заявила решительное «нет», разве допустил бы я то, что случилось?!
Как бы там ни было, мы с ней пообщались и договорились продолжать дружить, невзирая на этот не красящий нас обоих случай.
Глава 7
«Москва… как много в этом звуке для сердца русского слилось!» – невольно вспомнились пушкинские строки, когда я спускался с трапа в аэропорту Шереметьево. Полгода на чужбине – и вот я снова на родной земле в ожидании встречи с близкими и любимыми мне людьми.
Встречающих оказалось немного, всего пара официальных лиц, а в здании аэровокзала к ним добавились Катька, Ленка и мои бабушка с дедушкой. Мама, как выяснилось, прихватив Андрейку, готовила у нас дома стол. Я всех обнял-расцеловал… Трудно передать словами, каких моральных сил мне стоило посмотреть Лисёнку в глаза и не выдать своих мыслей. Может, о чём-то и догадалась. Бабы – народ такой, носом чуют. Но Ленка улыбалась и никак не демонстрировала, что она что-то подозревает, если она вообще что-то подозревала.
Потом официальные лица со мной распрощались, а мы с девчонками и стариками на такси поехали домой. За лишнего пассажира я доплатил, да и водила попался рисковый, не испугался, что могут оштрафовать. Учитывая, что в расположении сборной мне нужно было появиться только завтра днём, сегодня я имел полное право посвятить себя своим близким.
Мама расстаралась, стол был просто шикарный! Глядя на это изобилие, закралась мысль – уж не грабанули ли они под шумок «Елисеевский»? Ан нет, мама объяснила, что в последнее время в магазинах появилось если не изобилие, то уж предметы первой необходимости можно было купить за нормальную цену и почти без очередей. А при желании затовариться и деликатесами. Однако, как много нового происходит за полгода твоего отсутствия!
– Небось там, в своей Англии, соскучился по нормальной еде? – спросила мама. – Чем вас там хоть кормили?
Пришлось уверять, что с голоду в Лондоне я не пух, хотя по маминому борщу и пирогу с капустой малость истосковался, чем вызвал у неё довольную улыбку, так как и борщ, и пирог значились в сегодняшнем меню.
Полуторагодовалого Андрейку, рассекавшего по квартире, я порадовал заграничной игрушкой – аналогом той самой «шкатулки с секретом», которую в фильме «Бриллиантовая рука» герой Никулина пытался презентовать управдомше в лице Мордюковой. «Чёртик из табакерки» пацана сначала слегка шокировал, зато потом он не мог от игрушки оторваться.
Остальные тоже не остались без подарков, на которые в Лондоне я потратил последнюю наличность. Зато теперь в ближайшие два месяца фунты мне не понадобятся.
Как раз подтянулся и Ильич. Ему я помимо спортивного костюма «Адидас» преподнёс свою игровую майку с автографом.
– Ну спасибо, – расплылся он в улыбке. – Скоро музей придётся дома организовывать… А спортивные костюмы у нас в Москве, кстати, начали шить сразу несколько кооперативов. И скажу тебе, по качеству некоторая их продукция ничуть не уступает лучшим зарубежным образцам. Но фирма есть фирма, за это тебе отдельная благодарность. И ведь как с размером угадал!
Мне тоже надарили подарков, задним числом предлагая отметить мой недавний девятнадцатый день рождения. А я только сейчас похвалился автомобилем, который мне презентовали боссы «Челси», вызвав у Ильича живейший интерес.
– Егорка, как я и писала, все твои деньги лежат на сберкнижке, – сказала мама, когда после холодных закусок на столе появилось горячее. – Как планируешь ими распорядиться в будущем?
– Ну, до будущего ещё дожить надо. Пока особо ничего не требуется вроде, надеть есть чего, на еду хватает, а вот как женюсь, – мимолётный взгляд на резко покрасневшую Ленку, – тогда и подумаем, на что потратить.
Лисёнка в этот вечер я проводил до дома. То есть сначала мы проехали на такси, а последний квартал решили прогуляться пешком. Почти середина мая, всё цветет и благоухает, москвичи гуляют парочками, мимо шелестят шинами редкие машины – романтика!
– Ты не представляешь, Лисёнок, как я по тебе соскучился, – признаюсь абсолютно честно в обуревавших меня чувствах, обнимая девушку за талию. – Ты мне даже ночами снилась.
– Врёшь поди, – жарко шепчет она мне на ухо.
– Мамой клянусь!
Вот только какой – не уточнил: мамой Алексея Лозового или мамой Егора Мальцева. Но ведь скучал же, тут я ни капельки не врал.
– Я тоже о тебе каждый день думала. И представляла – вот прилетишь ты в Москву, встретимся…
– Завтра после того, как я схожу в музучилище, где меня уже заждались экзаменаторы, а также после тренировки и собрания сборной предлагаю уединиться у меня дома. Катюха со своим в кино собралась на вечерний сеанс. Придёшь?
Секундная пауза, дрогнувшие ресницы, кивок и чуть слышное:
– Приду…
А послезавтра мне пришлось сначала давать интервью корреспонденту «Комсомольской правды», рассказывать о жизни и футболе в Англии, не преминув малость покритиковать капиталистический строй, затем мне устроили встречу с комсомольцами Завода имени Лихачёва, там тоже отвечал на вопросы, фильтруя каждую фразу. Иначе, как предупредил сопровождавший меня человечек из органов, могли возникнуть ненужные проблемы. Так что в финале выходило, что наш футбол – самый футболистый, наши поезда – самые поездатые, а наши люди – самые… человечные!
Под занавес встречи откуда-то появилась гитара, пришлось кое-что спеть, порадовать комсомольцев песнями в бардовский уклон. Пригодились ещё ненаписанные вещи Окуджавы, Кима, Никитина и Высоцкого.
До прощального матча Нетто оставалось всего ничего, а я постепенно узнавал политико-экономические новости. После смены власти в СССР постепенно становились заметны перемены. Началось с того, что свернули идиотскую кампанию по насаждению кукурузы аж до Полярного круга. Теперь её выращивали на юге в местах, подходящих по климату. Да ещё в прилегающих нечернозёмных районах недозрелые початки и ботва шли на корм скоту. В других местах «царицу полей» сменили зерновые, а также высокоурожайные травы вроде амаранта и люпина. Настоящим клондайком стали грибы и ягоды. В той же Карелии на болотах организовывались целые артели по сбору богатой витаминами клюквы, члены которых получали за свой нелёгкий труд почти как золотодобытчики. Приёмом сборов у населения стали заниматься местные организации районной потребительской кооперации, ОРСы (организация рабочего снабжения) леспромхозов и заготконторы.
Кроме того, отменили налоги и ограничения на домашний скот в личных хозяйствах крестьян, а также на огороды и на плодовые деревья на приусадебных участках. На прилавках увеличилось количество мяса, птицы, овощей и фруктов. В качестве корма для скота продвигали водоросль хлореллу, практически даровую и неисчерпаемую, а в качестве удобрения – ил сапропель, имеющийся в тех же озёрах и прудах в огромном количестве.
Польза от этого была и природе – в очищавшихся водоёмах начинала плодиться рыба, попадавшая на стол селян и горожан. Кстати, от закупок кормового зерна в Америке, Канаде и других странах СССР отказался, о чём с гордостью объявили в СМИ.
А ещё колхозам и совхозам было позволено самим решать, что, где и когда выращивать, при условии, что они будут информировать плановые органы не позднее чем за год. При этом районным, областным и прочим инстанциям было запрещено вмешиваться в эти решения селян и требовать «повышенных соцобязательств» и «перевыполнения плана». Когда по просьбе сестры случилось заглянуть на рынок, то от торговавших там деревенских баб и мужиков я узнал, что на селе молятся за здоровье товарища Шелепина: «В кои-то веки народу вздохнуть дали!»
В колхозах и совхозах развернулось строительство элеваторов, овощехранилищ и прочих объектов для хранения большей части закупленной государством продукции, за сохранность которой колхозы и совхозы теперь отвечали рублём. Закрывались по причине ненужности продуктовые базы – теперь сельхозпродукция шла на прилавки напрямую и ассортимент в магазинах вырос.
