— Хоть тут не облажался — семья в безопасности, пусть и на какое-то время, — устало протер лицо Каменчук, входя в спальню.
Шаркая, как старый дед, барон на ходу содрал кафтан, стянул брюки и вдруг услышал голос из темного угла позади. По спине пробежал табун мурашек — хоть он и не трус, но такие сюрпризы настораживают.
Медленно обернувшись, он увидел покачивающуюся в полумраке ногу, закинутую на другую. Остальное пряталось во тьме, только края капюшона слегка подсвечивались.
У барона душа ушла в пятки: похоже, финальная битва начнется прямо сейчас. Он начал искать глазами свой мощный арбалет, но тут же выругался про себя, ведь оставил его в кабинете, болван.
— Что, арбалет ищешь? — насмешливо спросили у него из темноты. — Но ты ж аристократ, можешь и без него сражаться, хотя уже не так круто, а?
— И то верно! — Михаил призвал свой Дар, и от напряжения волосы встали дыбом. — Так просто я свою жизнь не отдам!
— А я не за этим пришел, — зевнул незнакомец протяжно.
— Ты кто такой, вообще? — нахмурился барон следом. — Какого черта тогда прокрался сюда? Отвечай!
— Понимаешь, сегодня я не киллер, а так, почтальон. Принес предложение от босса — тебе понравится.
Барон подошел ближе, пытаясь разглядеть гостя. Тот сам встал и вышел на свет.
Это был настоящий шкаф-купе: плечи как у грузчика. Черная борода напоминала лопату для уборки снега, а брови были такими густыми, что непонятно, как он вообще что-то видел. Одним словом — вылитый медведь-шатун, только в человеческом обличье. В черных глазах читалась абсолютная уверенность в себе и что-то дикое, как у волка на охоте. Под плащом поблескивала золотая цепь толщиной с якорный канат, а на запястье красовались часы последней модели.
— Что ж, — промямлил барон, — мой Род, конечно, не из тех, что красуются на первых страницах светской хроники. Но быть прихлопнутым в собственном доме, это даже для такого неудачника, как я, чересчур унизительно.
— Ой, да бросьте вы эти драматические монологи, — ухмыльнулся незнакомец. — Я же сказал — сегодня я простой почтальон, — его улыбка внезапно растаяла. — А вот если бы я пришел вас убивать… — он сделал театральную паузу, — то не разговаривал бы…
* * *
Где-то на окраине города
— Мам, ну отпусти меня погулять с подружками! — канючила без остановки девчушка с двумя торчащими косичками.
— Анна, нет, я сказала! Сначала уроки сделай, а потом уже гулять! И вообще, погода портится: дождь скоро будет, так что какие еще гуляния⁈ — женщина в цветастом чепчике, с непреклонным видом продолжала месить тесто руками.
Девчушка поняла, что это безнадёжное дело: выпрашивать у матери разрешение. Пока она сделает домашку, наступит уже глубокая ночь, все подружки нагуляются и без неё обсудят все сплетни. Оставался запасной план — папа, её последняя надежда на свободу.
— Пап, ну хотя бы ты отпусти меня совсем на чуть-чуть: свежий воздух помогает лучше думать, — схватила девчушка за руку своего отца, который, высунув язык от усердия, пытался реанимировать старенький телевизор.
— Анна, — проворчал он, — у меня чуть отвертка из руки не выпала: можно как-то осторожнее? И вообще, если тебе нужен свежий воздух, то открой окно.
— Не смешно, пап, — на глазах у дочери уже выступили слёзы.
— Ладно-ладно, иди, — вздохнул мужчина. — Только недолго: всего на час. Иначе мать подаст на ужин вместо цыпленка мои мозги в панировке.
— Спасибо, папочка! — Анна чмокнула отца в щеку с такой скоростью, что тот едва успел понять, что произошло, и вприпрыжку поскакала на улицу.
Пока на заднем фоне мать начала свою любимую лекцию о том, как муж подрывает её родительский авторитет, Анна уже с довольным видом захлопнула дверь и, задрав голову, как настоящий дегустатор воздуха, двумя ноздрями втянула свежий воздух.
Вблизи был сосновый бор, и воздух здесь был такой чистый, что им можно было захлебнуться от удовольствия, не то что в городе, где даже голуби бы захотели летать только в противогазах.
— Ой, а это еще что такое? — прищурившись, Анна вгляделась в небо.
Там что-то постепенно спускалось всё ниже и ниже на улицу. Сначала это были какие-то расплывчатые пятна, потом она разглядела, что они коричневые. Затем показались лапы, а потом она чуть не оглохла от их рычания и не упала в обморок от страха.
К земле подлетали те самые магические медведи-людоеды, чью шкуру было не прострелить ни одним оружием. Те самые, которых уже показывали в новостях, когда они устроили в пригородах настоящее кровавое шоу.
Анна влетела обратно домой со скоростью метеорита и захлопнула дверь так, что с потолка посыпалась штукатурка. Вид у неё был бледнее простыни:
— В чем дело? Забыла что-то? — родители удивленно уставились на неё.
— Я не пойду гулять, — пролепетала она, а её зрачки расширились до размеров блюдец.
— Ты битый час ныла о том, чтобы тебя отпустили, а теперь вдруг передумала? — посмотрела на неё мать. — Да что с тобой не так, Анна? Ты издеваешься над нами с отцом?
— Т-там, просто по-погода портится: намечается до-дождь… Крупный та-такой до-дождь, — дочь раскинула руки в стороны, показывая размер дождя, и вдруг грациозно потеряла сознание.
* * *
Попивая черный, как смоль кофе, я продолжил начищать револьвер. Недавно опробовал эту малышку на стрельбище — впечатляет, прямо как первое свидание.
И пусть я вновь встал на путь убийства, но частичка доброты во мне еще теплится. Взять хотя бы тех магических медведей — не стал их убивать, хотя они были зловещие. Позволил им мягко приземлиться неподалеку от их дома. Пусть косолапые радуются жизни. Вот вам и доброе дело на сегодня.
Насвистывая себе под нос довольную мелодию, я неторопливо полировал револьвер. Осталось подобрать кобуру и можно будет наводить ужас на врагов. Пусть револьвер выглядит скромно, по сравнению с другим оружием, но в моих руках эта крошка чертовски опасна.
— Внимание: всем жителям Прилесного района оставаться дома! — вдруг заверещал диктор из телевизора. — Медведи-людоеды прорвались через ограждение, пятьдесят погибших по адресу Чащобная 40.
Я аж поперхнулся кофе… Опачки! Это явно не входило в мои планы.
— Извиняемся за ошибку: медведи на Чащобной 41! Они заперты внутри дома, будто с неба свалились. Группа уничтожения уже в пути! — поправился репортер, чуть не доведший меня до инфаркта.
Значит, посылка дошла по адресу. Полсотни гвардейцев барона Мяхрякова отправились к праотцам.
Сами виноваты — нечего было со мной связываться. Хорошо хоть слуг там не было — место использовалось только как временное убежище. Благодаря моей разведке, мишки получили свой ужин. Минус одна банда подонков — план работает. Кстати, где носит Дайко с его обещанной лапшой?
— Эй, повар, ты где? — крикнул я.
Из-за полок выполз взмыленный азиат с топором наперевес.
— Дайко, ты чего это? — удивился я. — Или Распутин не до конца вылечил тебя?
— Босс, мне нужно вам кое-что сказать, — прошептал он мне на ухо, прижавшись слишком близко. Я не фанат таких моментов, особенно когда собеседник размахивает топором, поэтому отпихнул его локтем.
— Не тяни кота за хвост, выкладывай! И зачем приперся с топором, дровосек? — спросил я, глядя на его боевую стойку.
— Босс, это все из-за вашей курицы! — выпалил он. — Я попал в больницу из-за нее: это она меня клюнула за ногу, когда я лез за банкой, и я с лестницы навернулся. В ней что-то нечистое завелось! Все, я пас — буду только водителем, в дом больше ни ногой, — тараторил он как заведенный. — Этот дом проклят, босс, тут много зла!
— Та-а-ак, — протянул я задумчиво. — Похоже, Распутин тебя недолечил. Бери отпуск, проветрись. Буду скучать по твоей лапше, — похлопал я его по плечу.
— Босс, я не шучу! — в его глазах плескался неподдельный страх. — Перед тем как клюнуть, она так на меня зыркнула… Как само зло!
