Вик Разрушитель 9 (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович

— Ты умеешь вычислять попадание шарика на нужную цифру? — притворно ужаснулся я.

— Ну… не обязательно на рулетке, — усмехнулась девушка. — Есть много других вариантов… Ладно, мне пора домой. Родители, наверное, волнуются.

Она оттянула рукав шубки, чтобы посмотреть на часы. Вздохнула.

— А как мне проверить антимагический щит? Вдруг он не встал?

— Попроси родового мага бросить в тебя какой-нибудь слабенький конструкт, — не отпуская руки Арины, я повёл княжну к выходу. — Сразу поймёшь, стала ты негатором или нет. У меня, например, хрустальный звон в ушах стоит, когда «антимаг» активируется.

— Интересная особенность, — удивилась девушка. — Завтра попробую узнать. На большой перемене зайдёшь? Вместе пообедаем. Лучше тогда Лидку попрошу швырнуть в меня магоформой.

— С удовольствием посмотрю на такое представление, — я закрыл тяжёлую подвальную дверь, и мы вместе поднялись в холл, откуда вышли на улицу.

Как ни странно, мороз совсем не ощущался. Или это кровь от будоражащего поцелуя греет? Однако Арина считала иначе. Она чуть ли не волоком потащила меня к особняку.

— Не вздумай меня провожать! Быстро заходи в дом! — по-матерински строго проговорила она.

Её неизменные телохранители оживились, увидев княжну. Им, видимо, надоело сидеть в машине, вот и решили поболтать с Тимуром и ещё с кем-то из моих парней. Издали не разобрал, кто это. Наверное, смена пришла.

Мы остановились на середине пути между особняком и воротами, и Арина, нисколько не стесняясь посторонних, потянулась ко мне. Я с удовольствием поцеловал девушку, но чудесный момент длился недолго.

— На морозе вредно целоваться, — рассмеялась Голицына, отпрянув от меня. — Губы обветрятся.

— Всю помаду тебе смазал, — улыбнулся я в ответ.

— Она у меня стойкая, не переживай. Всё, я побежала. Приеду домой, позвоню!

И заторопилась к выходу. Я упрямо дождался, когда Арина выйдет на улицу, сядет в машину и уедет, только тогда побежал в тёплый дом. Мне было необходимо осмыслить произошедшее в подвале, начиная от удачной перенастройки ядра до открытого разговора с княжной Голицыной. Фактически, мы подтвердили свои намерения в отношении друг друга. Пусть Мстиславские, Инглинги и прочие плетут козни и заговоры, чтобы завладеть мною, Арина станет старшей женой — без вариантов. Она доказала, что достойна Разрушителя, не побоялась поставить на кон свой Дар. Только один этот поступок возвысил её в моих глазах. Может, и хорошо, что между нами нет большой страсти? Зато мы объективно оцениваем свои желания и поступки, знаем, что нам нужно друг от друга. И когда я, дождавшись звонка от Арины, доехавшей до дома, сел в медитативную позу, вдруг ясно осознал, что мне хорошо и спокойно только от одного присутствия этой девушки рядом.

2

Учебный день начался с вызова к Дмитрию Сергеевичу — нашему директору. Пока я отбивался от наседающих на меня одноклассников с требованием рассказать, как я вообще оказался в Скандии, и сколько врагов безжалостно уничтожил, в класс зашла Анастасия Егоровна — заместитель господина Разумовского. Она строгим взглядом мгновенно потушила эмоции класса, и, держа руки вдоль бёдер, по-военному, отчеканила:

— Господин Мамонов, прошу вас пройти к директору. Он хочет с вами поговорить.

— А как же урок? — спросил я, поднявшись из-за парты.

— Фёдор Еремеевич в курсе, что вас некоторое время не будет, — госпожа Павленко простёрла руку в сторону двери. — Прошу вас.

Досада! Сейчас как раз начинается сдвоенный урок алгебры и геометрии, а мне кровь из носу надо присутствовать. И так пропустил несколько занятий, а навёрстывать упущенное по таким тяжёлым предметам — хуже гонки не придумаешь. Вздохнув, я направился следом за Анастасией Егоровной. По коридору разнёсся звонок на первый урок, но уже все находились в классах, поэтому мы очень быстро дошли до секретариата. У Разумовского был отдельный кабинет, и чтобы к нему зайти, нужно было миновать строгую пожилую даму, чем-то похожую на Изольду Юрьевну — верную помощницу Брюса. Павленко подтолкнула меня в спину, чтобы я не топтался на пороге, а сама быстро пошла на урок. Замдиректора иногда вела английский язык и русскую литературу, заменяя педагогов, которые по каким-то причинам отсутствовали на работе.

— Проходите, — блеснула толстыми линзами очков секретарша. — Дмитрий Сергеевич ждёт.

Я прошёл мимо её огромного стола, заставленного оргтехникой, среди которой возвышался довольно большой монитор, деликатно постучал костяшками пальцев по лакированной двери, и только потом осторожно заглянул внутрь.

— Здравствуйте, Дмитрий Сергеевич, — с порога поприветствовал я директора, и прошмыгнул в кабинет.

Разумовский сидел на своём рабочем месте в белой рубашке, а его пиджак висел на спинке стула, задвинутого под совещательный стол.

— Не топчись у двери, — директор поманил меня рукой. — Подходи ближе, не кусаюсь. Присаживайся.

Я выбрал свободный стул рядом с серым пиджаком, сел и сложил руки на столе, как будто сейчас предстоял урок. Разумовский просмотрел какие-то бумаги, отложил их в сторону, и занялся созерцанием моего лица, сохраняющего спокойствие.

— Мне позвонили сегодня утром из Канцелярии Его Величества и очень просили не наказывать учащегося Мамонова, — нарушил молчание директор, — за несколько дней пропуска. Я знаю, в чём причина. Весь лицей гудит, не переставая, о твоём участии в некой секретной операции, о полученной боевой медали. Очень хотелось бы узнать подробности, но есть чёткий приказ не любопытствовать. Однако же, удивляет меня одно: каким образом несовершеннолетний ученик оказался втянут в освобождение заложников.

— Дмитрий Сергеевич, на этот вопрос я могу ответить только кратко, без подробностей, — вежливо проговорил я. — Дело в том, что по соглашению моего отца и одного очень серьёзного силового министерства я вступил в кадетскую программу, готовящую высококлассных специалистов. Профиль не могу сказать, подписку дал.

— Ты хочешь стать военным? — удивился Разумовский. — Мне казалось, твоё увлечение бронекостюмами вырастет в нечто большее. Инженерное образование должно помочь тебе в будущей работе… если ты, конечно, планируешь работать по-настоящему.

Это он намекает на то, что отпрыски некоторых аристократических семей после окончания университета начинают предаваться увеселениям и мотовству. Полученные знания быстро забываются, время молодости тратится вхолостую, бездарно. Ну, ещё бы! Имея на счету кругленькую сумму, тяжело отказаться от поездок в Европу, на шикарные пляжи, игр в казино. Таких меньшинство, к счастью, но ведь они пять лет занимали места, которые могли быть отданы талантливым ребятам из мещан или рабочих. Понятно, что в элитные университеты их всё равно бы не взяли, но ведь существуют программы, по которым можно обучаться за счёт государства.

— Я так и планирую, всё верно, — пожимаю плечами. — Военная составляющая — это всего лишь возможность обкатывать свои изобретения. Без допуска я не смогу участвовать в силовых операциях. Не будут же меня отправлять в зону локальных конфликтов!

— Но… тебе ведь и восемнадцати нет! По закону нельзя! — воскликнул директор и нервно простучал пальцами по столу.

— Так никто и не нарушает закон, — я улыбнулся. — Не переживайте вы так. Со мной занимаются опытные наставники, офицеры с боевым опытом. Меня в Скандию отправили с одной целью: взаимодействовать с боевой группой. Ничего страшного не произошло. Яхту освобождали несколько отрядов спецназа из Скандии и России.

— Страшно подумать, что скрывается за словами «взаимодействовать с боевой группой», — пробурчал Разумовский, зачем-то встал и подошёл ко мне. — От меня лично, от всех преподавателей, технического состава и учащихся хочу поблагодарить вас, Андрей Георгиевич, за спасение заложников. Пусть они подданные иностранного государства, но нам не чуждо сострадание и милосердие к каждому, кто попал в такую страшную ситуацию. И я очень горжусь тем, что вы, светлый княжич, учитесь в лицее «Чистые Пруды», — он подал мне руку, и я, ошеломлённый услышанным, чуточку суетливо поднялся и протянул свою ему навстречу. Мы обменялись крепким рукопожатием.