– Неужели вас не поддерживают наши официальные структуры? У вас же есть от государства всё, что угодно. Только пальчиком укажите, что требуется, сейчас же принесут на блюдечке.
– Ошибаешься, Дани. Знал бы ты, какая это бюрократия…
– Может, и так, но зачем связываться с преступниками? – киваю в сторону долговязого Джереми. – Короче, я только сейчас понял: никто вас не похищал, и вы давно уже общаетесь то с теми, то с другими. Появится кто-то третий – и с ним будете за ручку здороваться… Всё у вас, профессор, было распланировано заранее. Вот только одного не понимаю: совесть вас никогда не мучит?
Гольдберг высокомерно глядит на меня и почти шипит:
– Что-то вы, господин полицейский, разговорились чересчур… Не тебе, Даниэль, осуждать мои поступки и стыдить меня. Запомни, что всего я добивался сам, никому ничего не должен, а если с кем-то сотрудничаю или перестаю сотрудничать, то исключительно из собственных интересов. Я, кстати, прекрасно могу обойтись и без тебя. Мой друг Джереми – а это действительно мой друг, а никакой не похититель! – готов предоставить мне в Штатах добрый десяток добровольцев, которые с удовольствием согласятся выполнить эту почетную миссию. Но я хотел пойти проверенным путём, то есть через тебя, Баташова и этого антисемита Титуса, чтобы сэкономить время…
– Но американцы уже выходили на Титуса и без вас…
– Кто тебе сказал такую чушь? – профессор кисло усмехается и глядит на меня с откровенным сожалением. – Думаешь, то, что я делаю, может легко повторить каждый, кто захочет? Дёшево же ты меня оцениваешь… Последний раз спрашиваю: ты согласен продолжить нашу работу? Денег за успешное выполнение получишь не меньше, чем от Алонсо и его арабов. А в противном случае…
Не дожидаясь ответа, он поворачивается к долговязому Джереми, который внимательно вслушивается в наш разговор, но, вероятно, ничего не понимает на иврите, и спрашивает по-английски:
– Вы что-то хотели сказать нашему гостю перед тем, как приступим к делу? У него есть некоторые сомнения в целесообразности перемещения.
– Он по-английски понимает? – скрипучим голосом интересуется Джереми.
– Понимает.
Джереми оглядывается на мужика и жестом велит убрать нацеленный на меня пистолет, потом подходит ко мне и фамильярно хлопает по плечу:
– Как дела, мистер Штеглер? Мне профессор рассказывал о вас, как об очень порядочном и исполнительном полицейском, который согласился нам помочь. Я слышал о вашей блестящей операции по ликвидации русских торговцев наркотиками и оружием, вносивших беспорядок в давно сложившиеся схемы, существующие на мировом рынке. Это были самозванцы, которые получили за свои проступки заслуженное наказание… Вы хорошо понимаете, о чём я говорю?
– Понимаю, – мне и в самом деле любопытно послушать, о чём он собирается рассказывать, и я даже на некоторое время забываю, что очень сердит на профессора.
– Между прочим, после вашего возвращения из… из предстоящей поездки к мистеру Тесле я предоставлю вам некоторые материалы по группе, в которую входил уничтоженный нами Алонсо, и не сомневаюсь, что для ваших израильских спецслужб она окажется весьма интересной и во многом абсолютно незнакомой. Лавров победителей нам не надо, и вы вполне сможете записать разоблачение мерзавцев на свой счёт, а это, как я понимаю, и благодарность от начальства, и повышение в звании, и соответствующая зарплата, не так ли?.. Я не знаю иврита, но по выражению вашего лица и лица уважаемого профессора Гольдберга чувствую, что между вами возникли некоторые разногласия. С профессором я, конечно, дополнительно побеседую, но хочется выслушать сейчас и вас.
Поначалу я раздумывал, как бы мне при первой возможности высвободиться и поучительно наказать мужичка, держащего меня на прицеле собственного пистолета, а также вруна профессора. И, до кучи, совсем уже было бы неплохо задержать этого незнакомого, но загадочного и наверняка опасного верзилу Джереми. Однако теперь прикидываю, что торопиться не стоит. Лучше изображать пай-мальчика, который вынужден подчиниться обстоятельствам, а там посмотрим, куда кривая выведет. Пока мои похитители не чувствуют опасности, от них можно узнать куда больше, чем когда они окажутся за решёткой или у дознавателя из спецслужб.
– Нет между нами никаких разногласий, – отвечаю хмуро, старательно выговаривая непослушные после иврита английские слова. – Просто мне не нравится, когда говорят неправду или не всю правду. А профессор Гольдберг именно так и поступал последнее время…
– И это все ваши обиды? – широко улыбается Джереми. – Попробую внести ясность, можно? Пока ваша полиция раздумывала, воспользоваться или нет наработками профессора для проведения известной вам операции трансфера, мы уже достаточно длительное время сотрудничали с ним, собирали материалы, изучали архивы, консультировались с другими специалистами в этой области. Но прежде необходимо было чётко определиться, что же конкретного можно получить от Николы Теслы, если выйдем с ним на контакт. Стоит ли игра свеч. Признаюсь честно, мы уже пробовали добраться до него своими силами, без помощи профессора, на базе одной из американских клиник, но потерпели неудачу. Более того, потеряли человека. Так или иначе, нам пришлось перенести свою работу в Израиль, потому что профессор Гольдберг категорически отказался перебираться за границу. Патриот, видите ли… Но, по сути, это ничего не меняет. Задачи, которые мы поставили перед собой, остаются прежними, и ваша кандидатура как непосредственного исполнителя нас устраивает… Теперь у меня к вам встречный вопрос. Прежде чем продолжу свой инструктаж, мне хочется услышать ответ именно из ваших уст: вы согласны отправиться ещё раз к Николе Тесле или нет?
– Если скажу «нет»?
Джереми недобро усмехается, и весь его лоск сразу куда-то исчезает:
– Я бы не советовал так категорично отказываться. Даю пять минут на размышления и надеюсь, что вы примете единственное правильное решение…
5
В принципе, особо размышлять не о чем. При любом раскладе в ближайшее время я, так или иначе, окажусь в загробном мире. Только есть вариант остаться там навсегда, а есть вариант всё-таки вернуться. Второй меня больше устраивает. Честное слово, уже начинаю превращаться в какого-то графа Дракулу: то жив, то мёртв. Тьфу-тьфу…
Шанс благополучно выбраться из этой глупейшей ситуации остаётся лишь при условии, что соглашусь на предложение этого ласкового людоеда.
– Хорошо, я согласен, – вздыхаю мрачно.
Джереми довольно потирает руки и широким жестом приглашает меня присесть за стол.
– Продолжим нашу увлекательную беседу, – скаля полный комплект ровных фарфоровых зубов, чуть ли не поёт он. – Чтобы ваш визит к уважаемому изобретателю был удачным, обрисую некоторые детали, которые помогут при общении с ним. Надеюсь, вредного Титуса де Бобулу вам обойти всё же удастся. О нём, кстати, известно совсем немного, ибо при жизни этот уроженец Венгрии был весьма нечистоплотным и жадным человеком, всячески обманывал своего покровителя Теслу и всех, кто имел несчастье вести с ними какие-либо совместные дела. Сыграйте на его недостатках: пообещайте возвращение в мир живых так же, как и Тесле, плюс приличную сумму денег за посредничество…
– Значит, и мне заниматься обманом? А если он потребует гарантии?
– Какие могут быть гарантии на том свете? Только ваше честное слово. В крайнем случае, если начнёт требовать ещё что-нибудь, его и в самом деле можно будет вытащить из загробного мира, а уж тут, как вы понимаете, он никуда от нас не денется. Человек без документов, не знающий современных реальностей, и прочее… Если там он не попал в ад, то мы вполне в состоянии устроить для него ад здесь. Короче, заартачится – смело обещайте всё, что попросит. Не давайте времени на размышления. Скажите, мол, все сроки вышли, и больше никаких предложений ни от кого не поступит. Мы, мол, об этом в нашем мире уже позаботились. И ещё. Я не очень понимаю, что у него за монополия на посещения изобретателя? Постарайтесь прояснить. Скорее всего, это блеф… Теперь немного о самом Тесле, когда вы выйдете с ним на непосредственный контакт…
