В Белогорске заправились, поели и продолжили путь. В Симферополь не поехали и взяли прямой путь до Джанкоя. Крым у южного побережья и Крым центральный – разные государства. Тяжеловато людям живется. Доехав до села Садовое, вновь сняли домик у бабушки-божий одуванчик и решили заночевать. Нужно выяснить новости и связаться с Уфимцевым. Жаль, что я так и не искупался в Черном море…
Жара началась с шести утра. Сильная и беспощадная к коже. В одежде жарко, без нее – сгоришь! Приняв душ, которым служит двухсотлитровая бочка, успевшая нагреться до ужаса, я переоделся в заранее купленные белые шорты и футболку. Нацепив очки и шляпу на голову, пошел тренироваться.
Пробежав пять километров, нашел небольшое озерцо и вдоволь накупался. Пряма на берегу выполнил комплекс упражнений на растяжку, затем поработал над скоростно-силовыми и закончил тренировку легким бегом до деревни. Снова сходил в душ и стал помогать бабушке Маше, у которой мы остановились, собирать стол. Сухонькая старушка, с добрыми глазами и полностью седыми волосами, которые она прячет под платком.
– Ох ребята, – причитает она. – Что бы я без вас делала? Вы – мое спасение, посланное свыше. Денег совсем не осталось. Пенсия – копейки. Еще и долг за электричество выплачиваю, оставшийся мне еще со времен союза.
Я решил промолчать. Чужие проблемы всегда задевают. Особенно пожилых людей, которые еле как сводят концы с концами. По-прежнему имея крупную сумму, не стал жадничать ненужных нам денег и отдал за аренду жилья двадцатку. Для центрального Крыма это немаленькая сумма, если учитывать цены на жильё. Побережье живет куда лучше. Там, где нет моря – все гораздо хуже. Нечего здесь делать туристам. Только жара и выжженная палящим солнцем территория. Как ни старается нынешний президент поднять уровень жизни – выходит это у него плохо. Баба Маша – живой пример. Надеюсь ей поможет наша двадцатка. Кто знает? Быть может бабушке осталось жить совсем немного. Война уже близко. Уверен в этом…
Почему уверен?
Потому что сон, который приснился этой ночью, был снова про войну. Деймос разговаривал со мной долгое время. Даже живущий в моей голове, он гораздо лучше чувствует мир, чем его ощущаю я. Нефилим говорит, что тучи сгущаются до ужаса и над Крымским полуостровом скоро будет бушевать ураган. Ураган, состоящий из огня, крови, рева самолетов, урчания танков и раскатов рвущихся снарядов…
Война начнется в Крыму. Деймос уверен в этом. Жаль, что я не способен изменить мир. Я даже новости посмотреть не способен. Все, что показывают СМИ – бред. Откровенный и неправдоподобный. Зачем выдавать настолько масштабную мобилизацию за ученья? Эх, мне бы в базу данных на пару часов. Узнать кто с кем воюет. Быть может война уже идёт, но мы об этом не знаем. У бабушки Маши даже компьютера нет. Выход в интернет не помешает. Там можно найти правду. Отфильтровать тонны воды, а также ненужной ереси и найти правду…
Во сне я так же был в Крыму. Севастополь. Один из осенних дней сорок первого года. Город бился и не сдался. Страшное сражение, которое унесло тысячи жизней. Неужели всё повторится? Если война неминуема, то пусть она будет тихой. Не ядерной, и не Мировой. Я не хочу Войны!
– Костя, а ты случаем не солдат? – спросила бабушка Маша. Имена мы изменили на всякий случай. Я на время стал Костей. Аромат заваренного чая разошелся по летней кухне и на его запах пришли проснувшиеся, и успевшие принять душ, Мрак и Бес. Никита по-прежнему спит. Ему крепко досталось. Минимум неделю будет с распухшим и синим лицом ходить. Кулаки десантников – не кулаки гопников из подворотни. Тренированные парни бьют сильно и больно.
– Нет, бабуль, – улыбнулся я, предвкушая чаепитие. – Мы альпинисты. Просто решили небольшой крюк дать и посмотреть на то как живет северный Крым. Потом на Ай-Петри поедем…
Бабушка Маша разлила чай по кружкам и села за стол. Мы начали пить и есть только после того как она сделала маленький глоточек чаю. Бес как пришедший с голодного краю накинулся на домашний сыр, сделанный из козьего молока. Мне такой сыр не по нраву. Козлятиной отдает. Мрак насел на яблочный пирог. Я увлекся салатом из свежих овощей и мясной нарезкой, которую купил у местного фермера.
– Северный Крым живёт плохо, – тяжело вздохнула бабушка Маша. – Зря поехали. Лучше на южное побережье двигайте. Там есть, что посмотреть. В Симферополь. В Бахчисарай. В Керчи были?
Мы кивнули. Бабушка Маша снова тяжело вздохнула и сказала:
– А лучше уезжайте домой. Скоро война начнется. Молодые еще. Погибнуть можете…
– Бабуль, – обратился Бес. – А не подскажешь где вояки у вас тут встали? У меня товарищ сюда недавно отправился. Может повезёт и встречу.
– Нет здесь солдат, – покачала головой бабушка Маша. – В Джанкое и ближе к границе. Там они. А будь у нас – легче бы жилось. Солдат население кормит…
В этом бабушка права. Солдат любит пить и есть. У солдата есть деньги, на которые он покупает у населения еду и выпивку. Плюс солдат всегда поможет. И не важно – в мирное время или в войну. Я солдат. Я помогал и буду помогать.
Постанывая и хромая, на летнюю кухню приковылял Никита. Только левый глаз что-то видит. Правый заплыл и распух, став похожим на спелую сливу.
– Всем привет… – сказал он, не открывая рта. Челюсть доставляет много «приятного» при малейшем движении. – Вот отделали меня…
Помолчав секунду, Никита обратился ко мне:
– Лё… – сказал он и заткнулся, но тут же заговорил вновь: – Костян, где душ? Покажи…
Я показал, и писатель уковылял мыться. У него сильные головные боли. Сотрясение требует лечения.
– Бабуль, а вы сотрясения не вправляете случайно? – спросил я.
– Вправляю, – улыбнулась бабушка Маша. – Не расстраивайтесь. Вылечу вашего друга.
– Бабуль, – заговорил Мрак. – Мы вот смотрим – ты одна и в хозяйстве мужской рукой не пахнет. Не хочу быть бестактным, но все же спрошу – у вас дети есть? Про мужа не спрашиваю.
– Муж был, – улыбнулась бабушка Маша. – Павлом звали. Офицер советской армии. Капитан. Погиб в Афганистане в восемьдесят первом. Старший сын – Владислав. Сержант. Погиб в Афганистане в восемьдесят восьмом. Средний сын – Николай. Старшина. Жил в России. Погиб в Чечне в девяносто пятом году. Попал в плен и был казнен. Младший сын – Виталий. Бизнесмен, проживавший в Киеве. Нашли в собственной квартире повешенным в девяносто девятом. С тех пор я одна…
Бабушка Маша замолчала. На глазах появились слезы, которых прежде было пролито огромное множество. Мне стало понятно, что все сказанное ей абсолютная правда. Бабушка Маша никогда не была на войне, но она знает о ней гораздо больше, чем я, Мрак, Бес и Никита вместе взятые. Война забрала у нее самое дорогое. Иногда война приходит туда, где ее нет. Приходит в виде похоронки и запоздалого письма, отправитель которого никогда не вернётся домой. Или вернётся, но в цинковом гробу…
К обеду мы покинули деревню и продолжили путь до Джанкоя. Никита заметно посвежел. Не прошло и пяти минут дороги как он уснул. Здоровый сон – лучшее лекарство. Переднее сиденье четырнадцатой кроватью не назовешь, но деваться некуда. Лучше, чем сзади.
Уже ближе к Джанкою Мрак приметил добротное кафе с вывеской бесплатного интернета и предложил заехать. Пока парни заказывали еду, я подошел к официанту, покуривающему на улице и решил договорится об аренде компьютера. Компа в кафе не оказалось. Только старый китайский планшет с разбитым экраном. Одалживать его мне никто не собирается. Пришлось уговорить продать. За развалюху я вывалил пятёрку. Еще штуку за интернет, который совсем не бесплатный. Уже в кафе Бес поработал с устройством и вышел в интернет. Спустя десять минут начал рассказывать, одновременно умудряясь читать:
– Сейчас все вращается вокруг КНДР и Республики Корея, которой помогают Японцы. КНДР пока вывозит и отбивает все атаки, которых огромное количество по всей границе. Японцы наседают с водной границы и уже лишились части флота. КНДР сильны и вряд ли проиграют, если не вмешается кто-то более серьезный…
