"Фантастика 2024-144" Компиляция. Книги 1-24 (СИ) - Алефиренко Александр

Неожиданно из глубины дома донёсся ясно различимый вскрик.

"Как бы бабуля не померла от радости", — с трудом подавила в себе нервный смешок девушка.

Буквально через несколько секунд до её слуха долетел звук приближавшихся шагов.

Отодвинув полог, в передний зал мелкой рысью вбежала сухонькая старушка в накинутом на костлявые плечи белом пуховом платке.

На бледном, морщинистом личике выделялись ярко накрашенные губы и огромные, горящие нетерпением глаза, почти моментально поймавшие ожидающий взгляд гостьи.

Ника тут же ощутила в них ликующий восторг и радость настолько чистую, светлую, почти святую, что сердце тут же больно кольнула растревоженная совесть. Попаданке вдруг стало ужасно стыдно за свой обман, она почувствовала себя так, словно украла любимую игрушку у смертельно больного ребёнка.

"Вот батман! — мысленно выругалась девушка, поспешно потупив взгляд. — Это же бабка тебе радуется, самозванка треклятая".

— Она! — выдохнула старушка, подаваясь вперёд. — Клянусь Ноной и Фиолой — она!

Оступившись, Торина Септиса Ульда едва не упала на ступенях, отделявших гостевую часть дома от парадной.

Новоявленная внучка рванулась на помощь, но её опередила выскочившая из-за занавеса пожилая рабыня с блестящей медной табличкой поверх застиранного хитона.

— Осторожно, госпожа! — вскричала она, подхватывая хозяйку под локоть и помогая спуститься.

Но та, кажется, даже не заметила, что едва не упала. Крепко вцепившись в руку невольницы, она выпалила:

— Посмотри сама, Дедера, это же наша Тейса! Разве ты её не помнишь?

— Ни на день не забывала, госпожа! — глухим, срывающимся на рыдание голосом отозвалась рабыня, кривя мокрые губы.

Осторожно приблизившись почти вплотную, Торина буквально впилась лучившимися любовью глазами в лицо девушки. От такой встречи у той перехватило дыхание, и защемило сердце.

— Ты доченька моей Тейсы? — как-то робко, словно опасаясь услышать ответ, спросила старушка.

— Да, — еле смогла выдавить из себя Ника. — А вы моя… бабушка?

Издав нечто похожее на горловой хрип, старушка бросилась к ней, неожиданно крепко обняла тонкими, похожими на веточки руками и зарыдала, уткнувшись мокрым лицом в платье на груди.

Глядя на них, заплакали рабыни, а мужчины, дружно отвернувшись, стали делать вид, будто ужасно заинтересовались интерьером зала. При этом Олкад, не удержавшись, украдкой вытер глаза.

Вновь зашелестел отодвигаемый полог, и из семейной половины дома в сопровождении двух рабынь вышла женщина, явно бальзаковского возраста, одетая, несмотря на прохладу, в длинное, зелёное платье без рукавов.

— Рад приветствовать вас, госпожа Септиса, — поспешно поклонился коскид регистора Трениума. — Ваш достойнейший супруг повелел доставить из Этригии девушку, которая называет себя дочерью Лация Юлиса Агилиса, и я выполнил его распоряжение. Вот она!

С этими словами мужчина жестом циркового фокусника указал на обнявшихся бабушку и внучку.

— Думаю, муж будет рад этому, господин Минуц, — разомкнув плотно сжатые губы над гордо вздёрнутым подбородком, проговорила хозяйка дома. — Но его пока нет. А кто ещё с вами?

Недовольно сведя брови к переносице, она кивнула на скромно стоявшего в сторонке Олкада.

Никогда не забывавшая о той помощи, которую оказал ей писец, и опасаясь, как бы дядин посланец не сболтнул лишнего, Ника поспешила вмешаться.

Чуть отстранившись от начинавшей успокаиваться бабули, но по-прежнему обнимая её одной рукой, девушка представила своего спутника:

— Это господин Олкад Ротан Велус, коскид сенатора Касса Юлиса Митрора.

Она хотела продолжить, но Пласда Септиса Денса понимающе кивнула.

— Супруг говорил о вас, господин Ротан. Кажется, это вы защищали госпожу Юлису на суде?

— Да, госпожа Септиса, — гордо выпрямился молодой человек. — И мы вместе с господином Минуцем сопровождали её до вашего дома. А сейчас позвольте мне уйти. Я обязан доложить обо всём своему покровителю.

— Не стану задерживать, господин Ротан, — благосклонно кивнула собеседница. — Но надеюсь ещё увидеться с вами.

— Готов явиться по первому вашему зову, госпожа Септиса, — раскланялся Олкад.

— А мне бы хотелось дождаться вашего мужа, госпожа Септиса, — сказал коскид регистора Трениума, едва его спутник скрылся в прихожей.

— Оставайтесь, господин Минуц, — согласилась хозяйка дома. — Сядьте, отдохните.

Она кивнула на стоявшие у стены табуретки.

— Я прикажу принести вам вина.

— Вы щедры, как сама Ангипа, госпожа Септиса! — расплылся в улыбке мужчина.

— Ты тоже жди здесь, — обратилась хозяйка дома к Риате, которая так и не решилась снять с плеч корзину.

— Госпожа Септиса, прошу вас оставить её со мной, — заступилась за рабыню Ника, решив пока держаться с родственниками настолько независимо, насколько это окажется возможным. — Она знает мои привычки, отличается чистоплотностью и трудолюбием.

Пока собеседница хмурила лоб, размышляя, что ответить новоявленной родственнице, та охнула.

— Я совсем забыла! У меня же для вас письмо, госпожа Торина Септиса!

По знаку хозяйки Риата поставила корзину на пол и после недолгих поисков протянула ей круглую деревянную шкатулку.

— От кого? — громко высморкавшись в поданный рабыней платок, деловито осведомилась бабуля.

— От моего отца Лация Юлиса Агилиса, — буркнула девушка, пытаясь откупорить плотно сидящую крышку.

— Так он обо мне не забывал? — довольно усмехнулась старушка.

— Отец говорил, что навсегда сохранил в памяти образы тех, кого пришлось покинуть по воле богов, — пробормотала Ника, досадливо качая головой. Едва не выругавшись, она, сунув руку за спину, вытащила длинный, тускло блеснувший клинок и лишь с его помощью смогла открыть шкатулку. — А в последнее время вспоминал особенно часто.

При виде кинжала Пласда Септиса заметно вздрогнула, тряхнув причёской из множества мелких кудряшек. Отметив про себя реакцию хозяйки дома, гостья перебрала свитки, и отыскав нужный, протянула застывшей с открытым ртом бабуле.

Внучка ждала вопросов, но не таких. Бережно приняв письмо, Торина Септиса недовольно проворчала:

— Значит, раньше он вспоминал обо мне редко?

Слегка растерявшись, Ника уже собралась рассказать о депрессии, охватившей Лация Юлиса Агилиса после смерти супруги, но в разговор вмешалась тётка:

— Давайте пройдёмте на семейную половину и там поговорим.

— Да, — поддержала её свекровь. — Пошли, внучка. А то я уже устала стоять. Ох и нелегко быть старой.

— Подождите немного, — попросила девушка, аккуратно снимая накидку и поворачиваясь спиной к Риате. Та быстро и ловко развязала крепившие ножны ленты, после чего, свернув, убрала их в корзину.

Сразу за занавесом их с нетерпением ждала девочка, лет десяти, в накинутом на худенькие плечи меховом плаще.

— Мама! — вскричала она, подпрыгивая на месте от нетерпения. — Это и есть дочка тёти Тейсы?

— Да, — со сдержанной строгостью подтвердила хозяйка дома. — Познакомься, Гэая, её зовут Ника Юлиса Террина.

— Именно так, — улыбаясь, подтвердила гостья, и желая сказать что-нибудь приятное, проговорила. — Я и не знала, что у меня есть такая красивая двоюродная сестричка.

— Как же вы могли узнать? — удивилась собеседница. — Если ваш отец увёз тётю Тейсу на край земли ещё до моего рождения.

— Её никто не увозил, — сочла необходимым возразить девушка. — Мама сама поехала за своим мужем и никогда не жалела об этом.

— Гэая! — сурово нахмурилась Пласда Септиса, прерывая их весьма содержательную беседу. — Не приставай к госпоже Нике! Она очень устала.

Слегка обеспокоенная словами новоявленной сестры, девушка воспрянула духом услышав, что её, как близкого человека, назвали по имени, не забыв добавить уважительное: "госпожа".

Потупив взор, Гэая обиженно надула губы.

Второй внутренний двор в доме регистора Трениума тоже оказался больше первого. Здесь так же, как на вилле Маврия, росли аккуратно подстриженные кусты, уже покрытые нежными молодыми листочками, но вместо статуи хозяина дома на круглом постаменте возвышался бронзовый Нап, бог лесов и чащ, с поднесённой ко рту свирелью.