— Не только для людей. Я вообще склонна думать теперь, что эта твоя психология достаточно универсальна, — заметила младшая из сестёр. — Извини, если раньше наезжала на тебя не по теме. Продолжай, пожалуйста.
— Так чего ты так завёлся при упоминании геноцида? — продолжила хозяйка табуна.
— Там, откуда я прибыл, когда один народ хотел колонизировать другой, у этого другого очень часто в первую очередь уничтожались носители нематериальной культуры.
— Это кто такие? — Асем уже видела ответ у него в голове, но уточнила для подруг.
— Поэты, сказители, священнослужители. Все грамотные зачастую. Я просто смотрю, куда направляются их удары — и во мне срабатывают воспоминания моей предыдущей жизни.
— Понятно… — дочь хана видела то, что он помнил и чувствовал, но не хотел говорить вслух. — А что в имени этого Хосрова тебе показалось знакомым?
— Да, тоже хотела спросить! Ты так странно удивился, когда он представился, — вспыхнула интересом Хе. — И я заметила!
— Так Хосров же! Там, откуда я родом, мне в университете преподавали историю литературы…
— Какой литературы? — перебила Жулдыз.
— Литературы того языка, который я учил в том университете, — улыбнулся человек. — Тебе вряд ли что-то скажет. Если встретим того, кто на нём говорит, я тут же дам знать.
— Так что за Хосров? — напомнила метиска.
— Полное имя — Амир Хосров Дехлеви. Жил почти за тысячу лет до меня. Я потому и удивился — неужели этот тоже стихи пишет? Имя редкое. Наверное.
— А откуда ты узнал ту неприглядную историю? — Асем требовательно вцепилась в куртку Вадима.
— Какую? — человек слегка опешил, косясь на её пальцы и не понимая, о чём речь.
— Про отпрыска знатного семейства, ты сам рассказал. Который принялся пить харам и похоронил себя как личность. Ответь! — орчанка добавила просительных интонаций в голос.
Обычно мужчины не могут устоять — дочь хана сейчас ориентировалась на свой небольшой теоретический опыт.
Ей почему-то было очень тепло и уютно в этот момент. А ещё очень не хотелось, чтобы их бедра под столом разжимались.
— Хочешь — поцелую? — продолжила она неожиданно для себя, намереваясь сбить двух птиц одним камнем и используя момент, как ей казалось, по полной.
Сбоку сдавленно хрюкнула Хе и закашлялась Жулдыз.
— Асем, я тоже очень тебя люблю, — человек повторно озадачился в ответ, накрывая её пальцы своей ладонью. — Но я не хочу говорить вслух то, что сейчас думаю. При этом мы оба помним: ты можешь отлично увидеть мои мысли. Сделай одолжение — потрудись?
— Я специально не читаю тебя, когда волнуюсь, — задумчиво выдала орчанка через несколько ударов сердца, отпуская наконец куртку товарища. — Или когда мы с тобой ведём диалог. Хм. Но если ты сам буквально настаиваешь, — её глаза впились в переносицу собеседника.
Затем лицо дочери хана стало озадаченным, глаза широко и удивлённо открылись:
— Вот я тупица!
— Нет, — деликатно сгладил острые углы хуман. — Ты просто маленькая, неопытная, непосредственная и местами ребёнок. Ещё — искренняя и считаешь меня родным человеком. Всё нормально, в общем… Не парься.
— Ладно. Ответь на вопрос? — напомнила Асем. — Что это было за семейство? Где это сын в Первой семье спился настолько, что тамошний хан потерял в нём своего наследника?
— Шутишь? Да в любом правящем доме эта история повторяется из поколения в поколение! — человек даже не задумался. — Знаешь, я бы сказал так: праздность развращает. Тоже аксиома. Там, откуда я родом, этот сценарий был не исключением, а вообще-то очень большим правилом! Я наугад ляпнул — а попал в точку.
— Ты очень неплохо соблюдаешь многие наши ритуалы, — тихо сказала Жулдыз, неожиданно присоединяясь к беседе. — Не скажу, что ты правоверный — судя по тому, как лопаешь свинину вместе с Хе; но внешне ты очень часто выглядишь своим весьма убедительно.
— Дальше? — человек с любопытством перевёл взгляд на неё. — К чему это всё?
— Я бы сказала, что ты долго учился изображать из себя нашего. — Орчанка подняла глаза. — Отсюда мой вопрос тебе. Потеря наследника, погрязшего в неправедности, справедлива для правителей всех народов? Или только вашего? Скажи, как знающий оба народа.
— Хм, а я вот удивляюсь степени твоего интереса. Тебе-то что за печаль?! На тех, кто держатся подальше от харама, это разве распространяется? — Акмарал сбоку приобняла сестру за плечо.
— Блин, хоть курсы по страноведению вам открывай, — проворчал Вадим, с опаской косясь на слишком энергичное бедро Асем под столом. — И по этнопсихологии. Честное слово, никакого спившегося наследника я не знал! Ммм, лично. Так, писали об одном типе, но я его своими глазами живьём не видел.
— Сын вашего правителя?
— Внук. Сын старшей дочери правителя, если вашим языком.
— Вадим. Каким будет твой ответ мне? — Асем неожиданно схватила хумана за подбородок и повернула его лицо к себе. — И не делай вид, что не понимаешь, о чём я сейчас спрашиваю.
— Э-э! Полегче! — пятнистый в изумлении отстранился. — Я эти дела так не решаю!
— Как «так»?
— Между пловом и войной!
— Зря, — нейтрально уронила Жулдыз, опять отворачиваясь в сторону окна.
— Зря, — подтвердила Хе. — Тебе вааще пофиг, как мужику. А для неё, — кивок в сторону подруги, — это очень важно.
— Я — твоя женщина, — Акмарал и не подумала промолчать. — Я приму любой твой ответ и поддержу в любом решении. Но не понимаю, чего ты забуксовал. Мы все видим, чего она от тебя ждёт и не понимаем, чего ты ломаешься, как…
Над столом пронёсся общий глубокий вздох.
— Никогда не думала, что увижу, как девственница-дочь хана уламывает взрослого мужика, — в гробовой тишине выдала прямолинейная дроу.
— Я пока не твоя женщина, но. — Асем решительно хлопнула ладонью по бедру пятнистого. — Ты меня спас, раз. Мой интерес к тебе растёт с каждым днём, два. Ты мне нравишься, три. Я не вижу причин блюсти замшелые правила древности, четыре. Кажется, тебя именно это удерживает от ответа, который я жду?
— Старые законы всё менее актуальны, — выдала густо краснеющая Жулдыз, продолжая разглядывать окно.
— Пугаете, — человек серьёзно посмотрел по очереди на каждую спутницу. — Я пока к гарему из двух жён не готов.
— Вообще-то, о гареме речи нет, как и о жёнах, — прагматично уточнила тёмная. — Вопрос исключительно о прикладной физиологии. Во-вторых, в список чистокровных орчанок можно добавить и меня, скромную полукровку, — Хе белозубо улыбнулась и, воровато стрельнув глазами по сторонам, пошевелила плечами.
В разрезе её жилетки опять призывно качнулись молочные железы.
— А тебе оно зачем? — не сообразил сразу Вадим.
— Ты мне тоже нравишься! — удивилась дроу. — Чё, не заметно, что ли?! И я вообще некоторым образом эльфийка! Мне сам бог велел. — Она указала взглядом на его пах.
— Ещё желающие будут? — Вадим затравленно втянул голову в плечи.
— Меня не считать! Говорю сразу! — заявила с вызовом Жулдыз, отрываясь наконец от окна. — Хотя-я-я… Человек, я не думала, что скажу эту хуману, но слушай. Ты действительно очень достойный разумный. Вся эта беседа вообще свернула не туда, и лично мне неловко, но…
— Только не говори, что и ты тоже! — пятнистый, широко разинув глаза, словно пропустил мимо ушей её первую фразу.
— С ума сошёл? — возмутилась орчанка. — Я — её родная сестра! — она указала взглядом на ладонь Акмарал на твоём плече. — Нет! Но ты можешь всегда рассчитывать на мой клинок. Не на тело.
— Спасибо и на том. Фух!
— Ты будешь со мной сегодня спать? — потребовала Асем. — Мне очень нужно.
— Э-э, ты ж хотела поговорить про геноцид? — хуман то ли действительно испытывал, что говорил, то ли хорошо изображал. — Как мы вообще в эту сторону свернули? Ничего, что вокруг народ?
— Справедливости ради, преимущественно мертвый, — хмуро заметила Жулдыз.
С началом конфликта между магом и Вадимом большинство народу действительно из заведения рассосалось.
