- Очень хорошо. У меня как раз есть планы на это время.
- Давай, Акира, жду тебя в гости. Кажется, нам есть о чем поговорить.
Китаец, которому тут же позвонили, сноровисто утащил свою подопечную, начавшую прямо на ходу плакать и ныть, что теперь ей точно конец, но их дела меня уже не касались. На повестке дня был час до приезда знакомых Конго.
Я взглянул на японца.
- Как зовётся ваше гуми? – спросил я его.
- Санабако-гуми, - ответил тот, - Парниш, расслабься, вы обо всем добазарились. Сидите тут, я претензий не имею. Хочешь чаю или пива?
- Нет, - качнул я головой, разминая шею, - У меня есть претензии к Санабако-гуми. За похищение наследника Коджима и родственника оябуна Тенко-гуми.
- С этим тебе не повезло, парень, - зло и грустно усмехнулся японский бандит, - Мы на мели. Вряд ли ты получишь хотя бы йену. Боссы…
- За такое спрашивают не деньгами.
У японской организованной преступности есть довольно странная традиция выражения претензий через разгром собственности и избиение членов группировки, причем, не обязательно враждебной, а той, к которой имеются вопросы. Это что-то вроде формального действия, призванного показать серьезность озвучиваемого вопроса. Я, хоть и не имеющий ни малейшего отношения к якудза, собирался воспользоваться этим способом.
Чтобы не уснуть.
Таксист-отравитель оказался неважным кулачным бойцом, запаниковавшим, когда я на него надвинулся, поэтому, потеряв равновесие от легкого пинка, улетел в стену, приложившись головой, и вскоре оказался с двумя сломанными руками и без сознания. Вытащив его из гаража и проверив, что в тот ведет только один вход, не считая закрытых ворот, я пошёл дальше, искать себе других жертв. На притворяющегося бессознательным Онивабаши отвлекаться не имело смысла. Его задача – сохранность Рио.
Несмотря на заявленное бедственное положение, Санабако-гуми арендовала или даже являлась владельцем целого здания на три этажа, в котором и был гараж, где уже произошла одна небольшая драма. Неплохо, потому что мной планировался шум. Я не мог и не умел передвигаться бесшумно как Онивабаши, но это, в данном случае, было бы против определенных правил поведения среди приличных якудза. Предполагалось шуметь.
- Вы что, суки, совсем страх потеряли?! – заорал я во всю глотку, оказавшись в коридоре первого этажа, - Вам напомнить ваше место, уроды?!!
Если громишь офис якудза, то будь добр, сообщи о своих намерениях и планах, потому что организованная преступность люди нервные и очень чувствительные, они могут и за тщательно припрятанный огнестрел схватиться, если подумают, что их пришли брать полицейские. А вот если от подобных подозрений их заранее избавить, то, скорее всего, дальше все пойдет по правильному пути. Как сейчас. Еще одним верным способом демонстрации заключаемого социального контракта будет раздеться до пояса, демонстрируя, что никакого оружия у тебя нет. Важный нюанс.
С одной стороны, выглядит идиотизмом нападать полуголым на штаб-квартиру якудза, громко оповещая всех о своем прибытии, с другой – у меня особого выбора не было. Уйди мы «по-тихому», то уронили бы престиж Сенко-гуми. Точнее, Хиро Конго.
Первыми в коридор выскакивают аж трое растерянных, но уже злых и возбужденных якудза, один в спортивном костюме и два в цветастых прикидах мафии мелкого пошиба. Коридоры неширокие, места для маневра мало, это мне на руку. Бью первого ногой в живот, отталкивая на приятелей, догоняю падающее тело кулаком, принимаю на блок размашистый и слабый пинок орущего от возмущения бандита. Бью его в челюсть коротким нокаутирующим ударом, сам ловлю от третьего степлером по голове. Тяжелым стационарным степлером. Больно, но эта боль освежает затуманенную голову, придает сил.
И степлер.
Им я добиваю первого до бессознательного состояния, а затем возвращаю третьему, потому что второй пытается свалить меня на пол, войдя в клинч. Апперкот вполсилы надежно вырубает второго, да и третий в состоянии грогги с полностью залитыми кровью глазами… можно бы идти дальше, но поздно. Это только в фильмах и книгах враги послушно ожидают своей очереди в комнатах и залах, здесь же, в тихом здании, звуки разносятся очень хорошо.
Начинается тесный, неуклюжий, но очень злой мордобой в коридоре. На стороне якудза злоба, возмущение за вторжение, ярость при виде наглого молокососа и очень много подручных средств, а на моей стороне только степлер и кондиции «надевшего черное».
Этого вполне хватило.
Из этого боя я вышел с кучей мелких порезов, тремя внушительными шишками, огромным количеством синяков и чуть не остался без волос после последнего «гения», решившего, что дезодорант и зажигалка могут стать огнеметом. Оставалось разгромить офисы, уделив особое внимание принтеру, да сломать большой красивый телевизор в комнате отдыха, после чего миссию можно было счесть выполненной. Пройдя вдоль стонущих тел, так и раскиданных по коридору первого этажа, я натянул свою рубашку и вышел в гараж. Полюбовался на спящие тела, почему-то «переехавшие» поближе к двери наружу, подавил слабый импульс отвесить пинка Онивабаши, а вместо этого, выйдя из здания, принялся ждать обещанную машину.
Вскоре она подъехала.
Через восемь с половиной часов я сидел уже в штаб-квартире другого клана якудза рядом со своим внезапным родственником, сбоку от меня сидела мучающаяся головной болью Хиракава, а напротив, на гостевых подушках, приносили свои глубочайшие извинения старый китаец и его подопечная по имени Сяо Сиань.
Интерлюдия
Ленка слушала разливающегося соловьем собеседника, вовсю пыжащегося и делающего вид, что он тут исключительно по business, а потом, подгадав момент, когда болтун прильнет своим брехливым ртом к стакану с водой, на чистом русском заявила:
- Да пошёл ты в жопу, членогрыз задротный!
Сидящий напротив неё поц, утопивший жвала в водичке, конвульсивно содрогнулся, выпрыскивая набранное в лживую глотку прямо на свой мятый черный костюм и стол. Сама рыжая благоразумно защитилась от напора пакетом с парой шмоток, которые сегодня уже успела себе надыбать.
- Что вы себе… позволяете! – возмущенно пропыхтел «агент ЦРУ», отряхивая своё полупингвинистое тело и озираясь по сторонам, видел ли кто в кафе его конфуз.
Еще как видели!
- Так я и думала, - удовлетворенно мотнула кудрями Ленка, - Слишком рязанская у тебя рожа, чтобы русиш не понимать. А теперь слушай сюда, как там тебя, Бараноу… а, Баранов, сука! Ну вот, слушай сюда, кусок говна! Если ты думал, что можно вот так просто выдернуть Сахарову на разговор, а затем облизывать её взглядом как последнюю блядь, пытаясь запудрить ей мозги дешевым спичем, то думалка у тебя явно только для вида. Если я когда-нибудь увижу что-то похожее на твою пингвинью рожу возле себя, и твои гребаные логгеры на моих емайлах, то знай – влияния моих родаков хватит, чтобы не только отправить тебя, Баранов, в Гватемалу, но и назначить твою жопу любимой женой у всех окрестных негров с хером длиннее двадцати сантиметров. Ты всосал эти данные, рукожопый членогрыз?!
Дослушивать блеяние «рязанской морды» она не стала, много чести было бы. Встав, девушка бросила пару купюр на скатерть, а затем оставила этого говноеда обтекать одного в прямом и переносном смысле.
Скотина! Кадавр вонючий! Чмо похотливое! Перебежчик!
Ленка вылетела из кафе, чуть не сбив с ног странного мужика в глухом плаще, под которым у бедолаги явно были какие-то устройства, помогающие двигаться. Тот как раз пытался аккуратно зайти в помещение, а тут навстречу Сахарова, вся в ярости, да еще и опаздывающая. Разминулись, конечно, но Ленка даже извинилась перед бедолагой, которого зашатало как буек в бурю. Всё-таки, не каждый день её так выводят из себя.
Вызвали на разговор, официально! Ну ладно, не вызвали, пригласили, но за громкими словами липового американца скрывалось потное небритое чмо, понятия не имеющее о том, как себя вести и как вообще нужно разговаривать с людьми калибра Сахаровых! Вонючий сучонок попытался её одновременно завербовать и склеить! В дешевом кафе!
