Пока наседка с довольным кудахтаньем обживала новое жилище, я отвел Чипсину к бассейну, где его ждал настоящий собачий рай — просторный домик с климат-контролем, множеством игрушек и лакомств. Шпиц пришел в такой восторг, что не сдержал эмоций, хотя больше всего его впечатлили именно развлечения и угощения. Конуры ему сказал, что не будет и не врал. А вот шикарный собачий дом, пожалуйста.
Возможно, такие траты на питомцев покажутся чрезмерными, но я чувствую ответственность за них. К тому же, они приносят реальную пользу, а финансовые возможности позволяют обеспечить им достойные условия.
Оставив довольных животных осваиваться на новом месте, я направился на кухню, чтобы организовать легкий перекус для нас с Викой. По пути меня привлекли неожиданные новости по телевизору.
Внезапно мое внимание привлек телевизионный репортаж. Схватив пульт, я прибавил громкость. На экране появился знакомый азиат — Дайко, владелец лапшичной. Он был весь в саже и безутешно рыдал перед камерой.
Сквозь всхлипывания едва можно было разобрать его причитания. Репортер настойчиво пыталась выяснить причину пожара в его заведении.
— Это конкуренты! — неожиданно взорвался Дайко, его лицо исказилось от ярости. — Они уничтожили мой бизнес!
Похоже его бизнес сгорел и причем в прямом смысле. Он там еще что-то про детей лепетал, снова всем повторяя, что у него их целая тьма и что жена его сожрет.
Выключив телевизор, я задумался. Без лишних слов перевел ему сумму, достаточную для открытия нового бизнеса. В сообщении указал адрес одного из наших секретных складов — пусть поможет реализовать товар. Люди Распутина не справлялись с объемами, учитывая собственные запасы. Да и поиск надежных покупателей требовал времени.
Дайко идеально подходил для этой работы — никаких явных связей со мной, кроме его лапшичной и пары поездок в качестве водителя. По словам Дмитриевича, за ним даже не следили. В отличие от моих постоянных людей, он не привлекал внимания.
Теперь пусть отрабатывает мою помощь. У Дайко настоящий талант к торговле — он прекрасно ориентируется на столичном азиатском рынке, где проходит некий товар с востока.
Его связи среди местных торговцев позволят выйти на крупных игроков. С его способностями он отлично справится с реализацией содержимого моих многочисленных тайников. И Дайко прекрасно понимает последствия предательства.
«Граф, отныне я у вас в долгу до гроба. Можете рассчитывать на мою преданность и умение торговать!» — пришло сообщение от Дайко.
«Я не сомневаюсь в твоих способностях. И, кстати, прекрати жить такой насыщенной событиями жизнью,» — ответил я.
Однако Дайко не уловил смысла моих слов, прислав в ответ эмодзи в форме каменной хмурой головы. Ну и пусть! Возможно, когда проживет столько же, сколько я, то наберется мудрости и поймет. Хотя вряд ли…
Казарма
Кабинет
Геннадий Дмитриевич медленно шагал по своему просторному кабинету, руки заложены за спину. Воздух в помещении все еще был пропитан свежим запахом лака и краски, несмотря на то, что окно оставалось постоянно открытым. Кабинет был отлично обставлен: здесь сочетались функциональность и уют. Удобный диван для посетителей, небольшой чайный уголок, современное рабочее место с компьютером, электронной картой, системой связи и центральным пультом охранной сигнализации — все это создавало атмосферу, располагающую как к деловым переговорам, так и к неформальным беседам.
Он оглядывал кабинет, но мысли его были далеко. Геннадий все еще не мог до конца осознать, насколько изменилась его жизнь. Дело было не в рисках — к ним он привык за долгие годы службы. Его поражало другое — изменение отношения к таким, как он. Раньше наемников считали расходным материалом, бросали первыми в бой, не задумываясь о их судьбе. Но служба у Добрынина оказалась иной. Геннадий всегда мечтал дожить до времен, когда рухнут старые предрассудки, когда наемников перестанут считать людьми третьего сорта. Его возмущало, что ветераны, отдавшие годы своей жизни службе, не могли найти достойную работу, соответствующую их возрасту и опыту.
Остановившись у окна, Геннадий погрузился в воспоминания. Двести лет назад наемники пользовались уважением. Они сыграли решающую роль в отражении одновременного нападения монголов и финнов. Их численность и влияние были настолько велики, что от них зависела судьба всего государства. Но после победы Император, ужаснувшийся размером обещанного вознаграждения, не смог расплатиться с наемниками. Аристократы отказались собирать средства со своих земель. Так началась эпоха притеснения наемников, которая длится по сей день.
Геннадий взглянул в окно. Внизу, в саду, граф Добрынин кормил шпица бутербродами, а рядом с ним стояла Вика. Наблюдая за этой сценой, Геннадий чувствовал, как в нем зарождается надежда. Его господин был не таким, как другие. Добрынин не следовал общественным предрассудкам, он поступал по совести. Он не разделял всеобщего презрения к наемникам, этой «болезни», которая поразила многих. Добрынин уважал их, принимал в свою гвардию, давая шанс на лучшее будущее. И в этом Геннадий видел проблеск перемен, которых он так долго ждал.
* * *
В зале, накрытом для ужина, мерцали свечи, а электрический свет был погашен. И не потому, что у нас с Викулей были проблемы с оплатой счетов — просто мы решили устроить романтический вечер. В вазах вокруг стола стояли букеты цветов. Я не знал, какие именно ей нравятся, поэтому заказал всё, что смог найти. Вика, конечно, не упустила возможности подколоть меня по этому поводу.
— Ты мог бы просто спросить, что мне нравится, — с улыбкой она наматывала пасту на вилку.
— Как же! Ты бы потом заявила, что я должен был догадаться сам. Не хватало ещё шпионов нанимать, чтобы выведать твои предпочтения.
— Если честно, я не особо люблю цветы, — тут я чуть не поперхнулся. — Но те, что даришь ты, обожаю.
— Вот это уже другое дело, — улыбнулся я. — Хорошо, что ты добавила вторую часть.
— Ха-ха-ха… — Вика отложила вилку. — Добрынин, я люблю тебя! Даже не представляешь, как скучала.
— Я тебя тоже люблю, солнышко, но… — я пристально посмотрел на неё. — Ты же понимаешь, что даже в этом имении находиться опасно. Несмотря на крепкие стены, башни и охрану…
— Стоп! — она подняла палец. — Я уже говорила, что всё понимаю! К тому же, раз мы любим друг друга, значит, я там, где должна быть.
Какая же она своенравная. Идеально впишется в нашу семью! Только удивительно, как отец её отпустил? Видимо, в Пруссии совсем иные традиции.
Что теперь делать? Не отправлять же её обратно! Да и не хочется расставаться — рядом с ней так хорошо. Без такой прекрасной спутницы быстро начинаешь тосковать.
Размеренная жизнь меняет человека. Раньше я думал совсем о других ценностях. В этом мире хоть и есть конфликты, но по сравнению с прежними испытаниями — всё кажется проще.
Однако, раз уж я задумался о нашем будущем с Викой, стоит учесть, что в этом имении первое время будет спокойно и безопасно. Но дальше всё будет зависеть только от меня. И, конечно, от того, насколько успешно мои планы воплотятся в жизнь. К счастью, у меня есть ради кого стараться, так что я настроен оптимистично. Да и вообще, я не из тех, кто любит предаваться унынию.
С Викой я больше не поднимал тему её безопасности и пребывания здесь. Мы отлично поужинали, поцеловались и прогулялись по вечернему саду под луной, держась за руки. Я чувствовал тепло… Тепло и осознание, что я не один… Это было прекрасное чувство.
Вскоре я предложил проводить её до комнаты.
— Ну всё, до завтра, — кивнул я на дверь и поцеловал её.
— Спасибо, что проводил, — она игриво улыбнулась. — А где твоя спальня?
Я машинально указал на дверь рядом, где действительно была моя комната. Я специально расположил их рядом, чтобы лишний раз не беспокоиться о ней.
— А знаешь… — Вика накрутила прядь волос на палец, — моя спальня, пожалуй, сегодня не пригодится.
