Борт 556 (СИ) - Киселев Андрей Александрович

  - Arabelle? - переспросил на английском капитан Эдвард Джей Смит.

  - Arabelle! Arabelle! - передразнил я его на английском. И внезапно, снова, сорвался на крик - Да, черт, подери, что такое со мной происходит?! Кто-нибудь объяснит мне наконец-то?! Я схожу с ума!

  - Мы никого там не нашли, кроме вас - произнес, снова доктор Томас Эндрюс - Кроме вас - он повторил - И кучи обгоревших до основания обломков - произнес снова, подменив доктора капитан Эдвард Смит - Вы были всего один в океане. И ни какого на вас не было гидрокостюма от акваланга. Вы были, только в своей русского моряка рабочей одежде.

  И кроме, всего прочего, вы странным образом вполне здоровы, даже без солнечного обширного ожога на открытых местах на открытых участках вашего тела. И ни какого ранения, о котором вы говорите, на вашей, левой ноге не было, и нет. Можете убедиться сами. Видите?

   Доктор отбросил одеяло с моих ног. И я увидел, пока еще ничего не чувствующие свои в постельной больничной пижаме ноги. Я быстро задрал штанины пижамы на обеих ногах. И они были целыми без ран, и бинтов, только, внешне не чувствующими ничего. Даже, моих к себе прикосновений. Я просто, сидел как парализованный на виду у всех присутствующих. Но в целом, совершенно одновременно здоровый. Без загара. И даже, ожогов на своем мускулистом русского моряка теле. И это было, тоже странно. Я должен был, просто напросто сгореть до костей на тропическом ярком солнце. Все, что было у меня открыто. И это, тоже сводило меня с ума. И приводило в непонимание судового доктора. И капитана и всех присутствующих на лайнере, и в моей больничной, теперь каюте. Они не могли это объяснить. Семеро суток в океане и ни единого вообще ожога. Ни слабого, даже покраснения на теле. Я и сам не понимал как это и, вообще, что твориться.

  - Вам, лучше сейчас, расслабиться. И попытаться вспомнить все - произнес доктор Томас Эндрюс - Вам сделают специальную инъекцию для быстрого восстановления и дополнительный медицинский осмотр.

  - К черту все! - возмутился в диком отчаянии я, не понимая, что вообще твориться - Что это?! - проговорил я - Что это, черт возьми?! Что со мной все-таки, произошло?!

  - Мы все и сами объяснить до конца не в состоянии - сказал судовой доктор за капитана - Но, то, что вы там видели или то, что переживали. Могло породить ваше бессознательное болезненное состояние.

  - Какое еще болезненное бессознательное состояние?! - прокричал в полнейшем отчаянии и недоумении - Что твориться, вообще здесь. И со мной?!

  - Так я как врач, вам могу объяснить - продолжил судовой доктор - Всему виной бессознательное состояние вашего организма. Организма попавшего в крайне экстремальные условия. Между жизнью и смертью. Так как я судовой доктор, мы проходили это еще когда я учился. Состояние организма в пределах самой критической ситуации. Состояние на пределе самой грани. Способность к самовыживанию на границы между жизнью и смертью. Этот процесс до конца не изучен. Но, вы сейчас яркий пример, кажется, именно этого.

  - Чего этого?! - я был вне себя. Просто, уже в бешенстве - Кончайте гнать пургу! - я возмущался как сумасшедший. И готов был броситься на кого угодно, стоящего передо мной. Я орал в состоянии психического шока. И, казалось, я нахожусь в какой-то психушке. Просто дурдоме.

  - Я говорил - произнес доктор своей подручной санитарке на своем языке. Который я прекрасно понимал - Надо было ему сделать больше дозу успокоительного.

  - Хватит с меня ваших уколов, доктор! - прокричал я доктору, и уже в бешенстве, забыв его имя и фамилию - Объясняйте то, что собирались объяснить!

   Понимая, что меня все равно толком не успокоить, именно сейчас, судовой врач Томас Эндрюс переключился, снова на меня.

   - Я объясню все, что с вами произошло, если вы перестанете беситься. И сходить здесь с ума - произнес при всех он мне - Ваше положение, вполне объяснимо, хотя и трудно понимаемо. Особенно людьми прагматами. Если вы более мене спокойно выслушаете меня. Я постараюсь объяснить, что на самом деле с вами случилось, именно с точки медицины. Хотя, я как врач многое, все равно, не смогу толком объяснить. И, даже с этой точки.

   Он смотрел на меня пристально, будто изучая мое последующее поведение.

   - Ну, что, успокоились? - он, пристально глядя мне в бешенные, полоумные возбужденные глаза, произнес при всех стоящих, рядом с моей больничной постелью в медицинском кубрике. И смотрящих на одуревшего русского, спасенного из воды ими моряка.

   Я передернулся и уставился, пристально, молча на врача.

  - Ну, успокоились? - повторил судовой доктор.

  - Успокоился - произнес я уже гораздо тише, еле сдерживая свой охвативший мое теперешнее состояние гнев. И схватившись обеими руками и сжимая своими пальцами за растрепанную русыми волосами голову, встряхнул ей. И, снова посмотрел на корабельного доктора, и стоящую рядом с ним медсестру - Успокоился я. Я в полной норме.

   Я стал растирать, начинающие ныть свои ноги.

   - Я готов выслушать вас, доктор. Или как вас там по имени, Томас...- я тщетно пытался сейчас вспомнить его фамилию.

  - Эндрюс - произнес, повторяя свою фамилию мне судовой доктор - Зовут меня Томас Эндрюс.

  - Без разницы - грубо ответил я ему - Рассказывайте и объясняйте все. Может, я все пойму. А, может, и нет.

   Я посмотрел не дружелюбно на всех присутствующих вокруг.

   - Я подробнее хочу знать, что твориться со мной? - я нервно произнес, растирал свои ноги, они начинали оживать.

  - Для начала медсестра вам сделать все-таки укол - произнес доктор Томас Эндрюс. И рядом стоящая его подручная подошла, осторожно не спеша ко мне. И произнесла - Закатайте рукав, пожалуйста.

   Я посмотрел, молча на доктора, и он ответил на мой взгляд.

  - Это необходимо - произнес Томас Эндрюс - Это обезболит ваши ноги, и вы сможете нормально выслушать меня.

   Я, молча, закатал свой рукав на больничной пижаме. И корабельная медсестра по имени Мэри, сделала прививку какого-то препарата. Но, после укола боль быстро отхлынула от моих оживающих ног.

   Голова, тоже немного успокоилась. Но, все равно все ходило в ней ходуном от моего одуревшего состояния.

  - Все хорошо? - спросил доктор Томас Эндрюс.

  - Хорошо - произнес я уже совершенно спокойно и без нервов - Я хочу все знать. Даже, если это будет выглядеть сплошной нелепицей. Рассказывайте, почему я оказался здесь. И, что произошло со мной. Почему я в этой дурацкой больничной пижаме. И, почему у меня, нет ран на обеих ногах. И только они сейчас начинают приходить в себя. И, вообще, встану я или нет на эти свои ноги.

  - Я уже говорил вам - произнес судовой доктор Томас Эндрюс - Все прейдет скоро в норму. Это все от долгого пребывания в воде. Все из-за оттока вашей крови из ног к голове в состоянии полного бессознательного состояния. И долгого пребывания в состоянии полной недвижимости в практически подвешенном состоянии. В течение двенадцати суток в воде. При резких перепадах температуры самой воды.

   Он помолчал, немного глядя пристально на меня, и продолжил.

   - Вообще выжить так долго находясь в отключке и при полной недвижимости в океанской воде практически невозможно - стал рассказывать доктор Томас Эндрюс - Вы подверглись сильной

  температурной детермии. И как вы выжили, вообще, как я уже сказал сам как доктор объяснить не в состоянии. Но, могу, лишь предположить на основании медицинских фактов, что-то, что вы все-таки выжили в этих условиях. Это заслуга в первую очередь вашего организма и его чудесных свойств. О которых вы и сами, вероятно не знали. Когда вы потеряли сознание, вероятно, включилась некая скрытая в вашем организме, защитная система, которая и породила в вашем сознании все возможные картины иной жизни. Как некий, невероятно реалистичный сон. Говоря проще. Все что с вами там происходило это все порождение вашего уснувшего на двенадцати суток в океане под воздействием чудовищного переживаемого вами стресса мозга. Создавшего некий иллюзорный. Но, для вас предельно реалистичный мир. В котором, вы и пребывали в течение этих двенадцати суток. Пока мы не подобрали вас. Вы были в крайне критическом состоянии. И ваш мозг, чтобы спасти вас. Создал эту трех мерную иллюзию иной вашей жизни.