— Здоровья усопшим! — воскликнул я, перепрыгивая через поваленное дерево.
Страшная картина, наверное — целенаправленно бегущий куда-то бледный мертвец в потрёпанных футболке и джинсах. Сцена, достойная экранизации в каком-нибудь низкобюджетном хорроре…
Вдруг чувствую что-то смутное и замираю на месте, повесив в воздухе правую ногу.
В низком кустарнике справа от меня сидит некое мелкое существо, ждёт, пока я скроюсь. Расстояние не более двух метров, скорее всего, это кролик или заяц. Честно — не знаю, чем отличаются кролики от зайцев.
Принимаю решение и с места прыгаю в кустарник, выставив руки вперёд.
Зверёк что-то понял лишь в последний момент, когда было уже слишком поздно. Мои холодные кисти сомкнулись на тонкой шее ушастого создания, а затем животное отправилось в Пустоту, оставив мне собственное тело на пропитание. Разрываю ушастому глотку и перехватываю за задние лапы.
Футболка не вынесла грубого обращения и осталась висеть на кустарнике, но я не расстроился, ведь обязательно будут ещё, а её и так подрало когтями. Есть шансы на поставки ценностей с Земли, а ещё есть нехилый такой шанс вернуться домой. Теперь-то я содержу в себе некроэнергию и даже генерирую её, без примесей посторонних энергий и прочей байды — один из редких случаев, когда можно с гордостью сказать «российское качество».
На воду у меня чутья нет, я же не конь какой-то, поэтому пришлось прогуляться на пару-тройку километров с дохлым ушастым в руках, прежде чем я наткнулся на бойко журчащий ручеёк.
Животные у ручья были, но они быстро смылись, когда услышали и увидели стрёмного типа, несущего с собой истекающую кровью тушку.
Разулся и разделся, залез в ручей и помылся, как смог. Чище стал не сильно, но зато возникло слабенькое ощущение свежести.
Инструментов никаких нет, к сожалению, поэтому приходится работать руками: срываю шкуру и аккуратно вынимаю из бедолаги кролика/зайца всю требуху.
Костёр разжёг у ручья, нанизал неаккуратные кусочки мяса на ветки и начал жарить.
Ни соли нет, ни перца, поэтому мясо получилось пресным. Одно радовало — способности употреблять пищу и наслаждаться её вкусом я не утратил, а это уже приятный бонус. Слегка мешало ощущение экзистенциального пиздеца, против моей воли заставляющего желать верить, что это происходит не со мной, но, думаю, я привыкну. Вон, Волобуев и Ко как-то же существуют до сих пор, ведь так?
Желудок почти никак не отреагировал на жалкую подачку, а потом я понял, что вообще всё это время не чувствовал голода. Фактически я поел только чтобы удостовериться в остатках человеческих качеств. Это мне больше не нужно.
И в этот момент мне стало как-то грустно…
Глава пятая
Хищник-преследователь
/В лесах/
— Ночь короче дня… — посмотрел я в звёздное небо, видное сквозь кроны.
Сегодня Белая на небосводе, что не особо ценно, ведь периодичность смены лун математически и геометрически совершенна, поэтому всегда занимает одно и то же время. Дату можно узнать только у людей.
А, нет, ещё у звёзд, но я не учёный-астрофизик, родившийся и выросший в этом мире, чтобы делать какие-то умозаключения по положению звёзд. Но я слышал, что с годами положение звёзд незначительно изменяется и если вдруг какой-нибудь впопуданец как-то сумеет оказаться в далёком прошлом своего мира, то ему даже телескоп не нужен, чтобы увидеть нехилое такое изменение положения звёзд. Правда, для этого нужна ума палата и пара сотен рефератов по профильному предмету. У меня ни ума палаты, ни, уж тем более, пары сотен рефератов, поэтому буду узнавать дату самым простым способом — трясти людей.
Иду уже приличную часть ночи. Усталости ни в одном пальце, а мозг не совершает позывов бросить всё и лечь спать.
— Человеческая жизнь закончилась…
— Кто это сказал?! — резко развернулся я.
Но вокруг никого.
— Матерь Божья это сказала, да?! — прокричал я. — А ну выходи, ты, говно!
Но в ответ тишина.
— А, наверное, это я сам сказал… — пробормотал я, а затем виноватым взглядом окинул окружающий лес. — Жители леса, прошу прощения за неурочное беспокойство!
Да, я иду по лесу, который нельзя было обойти, потому что персы пошли этим путём. Тут есть волки, которые решили, что не вывезут меня и лучше свалить, есть минимум один медведь, который тоже решил, что ну меня нафиг, а также всякие белки, зайчики, птички… Живой лес, если двумя словами.
Задрало шастать в одиночестве, даже поговорить не с кем…
Единственное, что радует — тут есть лесная дорога, с влажной глиной, шишками, жёлтыми сосновыми иголками, валунами, которые эта дорога огибает. Хорошая тут природа, что тут скажешь…
— Опа, интересно девки пляшут! — увидел я приметное дерево.
На нижней ветке этого дерева петля, а в петле мертвец. И это очень ценная находка, потому что мертвец в одежде, а ещё он уже восстал и корчится, пытаясь высвободиться.
— И как же тебя угораздило, болезный? — осведомился я у него.
На вид ему лет сорок, внешности европеоидной, средней комплекции, без физических изъянов. Ну, кроме того, что ему вздуло шею от петли. Думаю, чтобы люди не видели вот этой неаппетитной подробности палачи придумали надевать на головы висельников плотные мешки. Этому не надели, поэтому он выглядел сейчас откровенно неприятно.
Ещё, судя по тому, что бедолага вообще смог восстать, его не вздёрнули классическим способом, а удушили, медленно подняв ветку. Какие затейники…
Мертвец замер, когда увидел или услышал посторонние звуки. Тело его продолжало покачиваться на верёвке,
— Ты чего так напрягся? — усмехнулся я. — Здесь только свои, приятель.
Подхожу к дереву и начинаю карабкаться. Вероятно, лезу тем же путём, что и автор этой импровизированной виселицы.
Добираюсь до верёвки и с удивлением смотрю на замысловатый узел — делал его специалист, не одну собаку съевший на подобном.
— Ц-ц-ц, — поцокал я неодобрительно. — Такой талант используется для столь неправедных дел…
Развязывать это великолепие было бы слишком долго, поэтому я вытащил из кармана бедренную косточку зайца/кролика, после чего парой решительных ударов разорвал узел. Мертвец тут же рухнул на лесной наст, зашевелился и пополз на юг.
— Ты куда?! — воскликнул я удивлённо.
Спрыгиваю с ветки и бегу вслед за стремительно ползущим мертвецом.
— Веди себя прилично, Боря! — поднял я его на ноги и развернул к себе. — Ты же не против, если я буду звать тебя Борисом?
Но Борис не был расположен к общению, а, скорее, наоборот, желал удалиться от меня побыстрее и подальше. Он подчёркнуто не смотрел на меня, постоянно отводя свой мёртвый взгляд. А, помню, читал такое: мертвецы строго блюдут иерархию и всеми силами стараются не смотреть в глаза вышестоящим, потому что это может вызвать негативную реакцию от вышестоящего, а это верная и окончательная смерть.
Это я развёл демократию, мать её, поэтому мои подопечные постепенно охреневали и смели смотреть мне в глаза. Перестали уважать, перестали бояться…
— Не ссы ты, Борис! — похлопал я порывающегося уйти мертвеца по плечу. — Ну чего ты чинопочитание включаешь, я же не простой лич, а народный! Соль земли русской, можно сказать, рубаха-парень, свойский! Ну?
Борис не желал ничего слушать, поэтому пёр вперёд, удерживаемый лишь моей рукой.
— Эх, ладно, — вздохнул я. — Не хочешь общаться — хрен с тобой.
Снимаю с него петлю, после чего смотрю на качество рубашки. Рубашка пропитана продуктами разложения, потому что Борис всё это время гнил. Жаль.
— Иди уж… — отпустил я Бориса. — Счастливого пути.
Верёвку я смотал и повесил на плечо. Пригодится.
Продолжаю путь, а затем, километров через десять, вижу нового висельника.
— Что за день сегодня такой? — спросил я, бросая верёвку на придорожную траву. — Что ж вы себя не бережёте-то?
Этот повешенный был лыс, тощ, с европеоидным типом внешности, а одет он практически в мешок из-под картошки, ну, то есть в рубище из грубой ткани. Конечности его дрыгаются, потому что он восстал, значит, тоже придушили…
