Дождавшись, когда му затянут бревна на стену, отвлекшись от одного дела, принялся за другое. Обдумывая, как закруглить борта лодки, создаю над стеной козырёк, что прикроет головы обороняющихся от дождя и защитит от пущенных по навесной траектории стрел. Не забыл я конечно же и о санитарных минимумах. Пара вёдер под воду, столько же под нечистоты, тарелки, кружки, ложки. Местным создать подобные удобства очень сложно, а для меня, как для всемогущего(ну или почти) творца, плёвое дело. Тем более, когда враг обленился, осознал, что взять нас измором не получится, и так же принялся чего-то ждать. Возможно подхода союзников, возможно затягивания ран, а может и ещё чего.
Шёл только третий день нашего окружения, ждать от врага можно всего, ровно так же, как и от моих собственных подопечных. Парни Кобаго сытые и вполне себе довольные местными условиями, на чале со своим неугомонным лидером и смутьяном так же начали борзеть. Не по отношению ко мне, а по отношению к рыкунам. Пользуясь преимуществом арбалета, дальностью и точностью стрельбы, они, казалось бы мирные кролики, устроили набег! Да и когда? Посреди белого дня! Расхерачили дозорную группу рыкунов, выяснили, что за маленьким холмиком, западнее озера, хищники разбили лагерь для раненых, а после, ошарашив тех, пустили по шатрам с десяток болтов. Кароче, разворошили улей и под шумок съебались обратно на стену.
Примерно с трёх часов дня и до самого утра с безопасной для хищников зоны мы слышали гневную ругань, требования честного боя и клятвы отомстить. В общем, врагу выходка Кобаго не понравилось, а мужики мои, со стены приспустив штаны, угарая, показывали врагу свои голые задницы и члены. Доходчиво объясняя озлобленным хищником, что травоядные на хуе вертели все их угрозы.
Вот реально, ну совсем как-то не по взрослому. От кого, но от Кобо, затейника данной провокации, я такого не ожидал.
На четвертый день всё повторилось вновь. Только в этот раз решили прогуляться парни Кобаго не на запад, а на восток. Как и в прошлый раз, расстреляв часовых, учинили погром в лагере отдыхавших после бурной ночи гоблинов. Но что самое удивительное, они каким-то макаром умудрились спиздить у гоблинов некогда ранее украденную у кролли клетку с ещё живым пик-пиком.
Когда я узнал о клетке и очередном успехе, сам не сдержался и заржал в голосину. Мне прям хотелось кричать: «Это не меня заперли с вами, а вас заперли со мной!»
В общем жили мои ребята почти так же ахуенно, как и в деревне. Многие даже радовались тому, что работать приходится меньше, а паёк в разы сытнее. Только вот на пятые сутки меня уже от рыбы блевать тянуло. Жареная, пареная, вареная, почти что без овощей и приправ… даже ядовито горький чайный отвар Хохо на вкус стал в разы приятней треклятой рыбы. К тому же над Озёрным фортом повис токсичный смрад потрохов, сами жители поголовно провоняли болотом и рыбой.
Разбираясь с бревнами, работая над каркасом первой лодки, я мечтал о мёде, сладком компотике или политых тем же мёдом жаренных говяжьих ребрышках. Лишь мечты о вкусном, а самое главное, разнообразном рационе, позволяли хоть как-то поддерживать себя в работоспособном состоянии.
Процесс создания лодки, сборки деталей и планирования первого водного транспорта, господи, какая же это нудятина… как она меня заебала. Я весь провонял потом и рыбой, мне очень хотелось обмыться горячей водой, упасть в свою кроватку, да под одеялом из шкур присадить кому нибудь, и чтоб до поросячьего визга. Чтоб меня умоляли кончить, а я… эх…
— Ебучие гоблины… — Когда нож соскочил, и я едва не полоснул себя по руке, в распахнутые ворота пристройки в спешке стали забегать рыбаки. Привыкшие к редким в последние дни визитам хищников, они цепочкой один за другим заходят внутрь, после чего врата первые, затем вторые запираются, а кролли, сменив уды на арбалеты, взбираются на стены. Времени на подготовку обороны у меня было предостаточно, так что сейчас каждый му имел как минимум по двадцать метательных пилумов, а кролли — арбалет и тридцатку болтов, плюс ещё запас из полутысячи болтов в оружейной комнате. Ожидая подхода вражеских подкреплений, я потрудился на славу…
— Глядите — это То-то, сын Лап-лап!
— Ага… а рядом с ним, Мереед? Невозможно, они живы! — К поселению, ковыляя, все изодранные, пораненные, шли двое наших пропавших разведчиков. Тех, кого мы давно похоронили. С разбитым лицом, поддерживая за бок любовника Куому, с гордо поднятой головой шёл Мереед, один из многочисленных братьев Мудагара. Кролли выглядел в разы хуже. Простреленная нога, оборванное ухо, залитое кровью плечо. Только это не меняло факта того, что парни живы!
Следом за ними показался отряд гоблинов, каким-то образом в очередной раз пропустивших мимо себя наших парней. Момент был упущен, наши стрелки отсекли зелёных ещё на пол пути к ковыляющим раненым, после чего враг отступил, а парни вошли в безопасную зону.
Куому, воспаряв духом, с радостью на лице взглянула на отца.
— Папа, папа, это же То-то, он жив!
Кобаго радости дочери не разделил. Лицо его огрубев, стало мрачным и холодным. Подобное возвращение, иначе как словом чудо и назвать сложно, а Кобаго не верит в чудеса. Лучше других он знает как сложно выжить в лесу кишащим кровожадными хищниками. Сложнее может быть разве что организовать засаду с более, чем полутысячей участников, знавших и ожидавших нашего прихода к озеру в один определенный день.
— Староста… — Положив руку на свой арбалет, намекнул на то, как относится к вернувшимся Кобаго.
Я отрицательно кивнул. Рано ещё принимать их за врагов, нужно послушать, что расскажут, вдруг парламентарий и отпустили их из доброты душевной. Либо с вестью какой, а быть может, и вправду заплутали, отбились и чудом умудрились вернуться.
— Впустить. — Сказал я. Куому первая кинулась к воротам. Остановившись возле Кобаго, я едва звучно шепнул тому на ухо. — Присматривай за ними.
Старый охотник, глядя вслед радостной дочурке, едва скрывая внутренне недовольство, кивнул. Не знаю, как там с Мереедом, но То-то, старый охотник ещё с момента оргии невзлюбил. Известие о чудесном возвращении двоицы, оживило форт. Кролли с радостью встречали вернувшегося брата по крови. Едва ли не на руках занося раненого, изнеможенного разведчика в поселение.
— Я думал, что ты уже мертвец! — Подлетел к брату Мудагар.
— Я тоже так думал. — Заключив здоровяка в крепких объятиях, проговорил Мереед.
Кролли, восторгаясь То-то, буквально качали того на руках.
— Ой, братцы, знали бы вы, сколько я пережил… — Когда к То-то с травами и собственным наборчиком первой помощи подошла Хохо, залепетал радостный кроль. — Меня рыкуны гнали-гнали, не нагнали, лисы на след мой с волками вышли-таки, нагнали, проклятые исчадья Кузни, но я отбился! В смертельной схватке ухо потерял. Теперь прям как наш могучий охотник Кобаго!
Кролли ликовали, история становления очередного героя из их племени не могла не радовать доверчивые умы.
— Милый! — Со слезами воскликнула Куому, бросившись в объятья любовника.
— Любимая… ай… осторожно… — Когда та обхватила его, прижимая к груди, зашипел кролли.
Разворачивавшаяся внизу санта-барбара всё больше вызывала вопросов. И не только у меня одного. Напряглась даже Муррка, подметив, что после чудесного возвращения То-то словно подменили.
— Может близость к смерти пробудила в нём истинную любовь к Куому. — Вслух задавалась вопросом моя морковка. Она в это и впрямь верила, а вот я нет.
— Раз прорвался, почему не убежал в деревню, там ведь безопаснее, да и по рассказу твоему, ближе было бы именно туда вернуться. — Обрабатывая раны, поинтересовалась у «храбреца и счастливчика» Хохо. Парень показушно поморщился, руку положив на пробитое плечо, выдал заранее припасенный на данный вопрос ответ:
— Да как же я вас брошу то. Я что, трус какой-то, да и любовь моя здесь осталась. Когда с волком один на один остался, вся жизнь перед глазами пробежала, тогда то я и понял. Костями лягу, но вновь увижу свою любимую Куому!
