— Это твоя память, — сказала она.
— Это мужской туалет, — возразил я. — Вы, бабы, б**дь, и без того лезете везде и всюду, так от вас теперь ещё и в своём родном сортире не скрыться?! Нет уж, на**й, иди в свой, через стенку! Там раздельные кабинки и стерильные унитазы, благоухающие розами. А тут — суровое мужское царство. Андерстуд?
Для пущей выразительности я потряс членом.
Кажется, зря. Соня явно возбудилась. Облизнула гнилые губы гнилым языком и сделала шаг ко мне.
— Это ты убил меня, Ваня, поэтому я здесь, — прошипела она.
И над головой у неё появилась полоска здоровья.
Да ё* твою мать, поссать спокойно не дадут!
— Это ты не п**ди, — возразил я. — Ты как перевелась — я тебя ни разу не видел.
— В двадцать лет я покончила с собой.
— Бля, а я-то тут вообще при чём?! Пять лет прошло, ку-ку!
— А ты и ни при чём, об этом говорит логика. Ведь у меня мама погибла, отец начал пить, залез в долги, продал квартиру, я забеременела от наркомана, вылетела из института. У меня были причины покончить с собой. Но раз я здесь, значит, ты считаешь себя виноватым. А вина требует наказания. Возьми трубку, мама звонит.
— Че...
Входящий звонок от абонента Мама
Принять вызов? Да/нет
Я выбрал «Да» и обнаружил себя в открытом кафе в Барселоне. Первая фаза моей звёздной карьеры. Ярко светит солнце, на столике — кружка пива. Напротив меня — какая-то барселонская шалава источает флюиды.
— Извиняй — матушка, — говорю я ей и подношу к уху телефон.
Шалава не понимает ни слова. Только телефон взглядом ощупывает. Оценивает, планирует. Обобрать ночью и свалить, или же прилепиться надолго, изображая пылкую любовь, и выдоить досуха?
— Да, мам, перезвоню, — говорю в трубку.
Сбрасываю, перезваниваю — чтоб ей деньги не тратить на международный звонок.
— Как ты, Вань?
— Да нормально, работаем. Сама-то как? Я в Европе сейчас. Тебе привезти чего?
— Не надо, Вань. Я что звоню-то. Только узнала, так расстроилась... Ты помнишь Соню?
— Соню?
— Мармеладову. Вы с ней в школе... дружили вроде.
Я вспоминаю Соню и едва не ржу в голос. «Дружили». Ну, мама — мастер тактичности.
— Была такая, ага, — говорю я.
Шалава видит мою улыбку и лыбится в ответ. Отклоняется назад, выпячивая сиськи. Богатые сиськи. Упустить такое богатство было бы преступлением.
— Умерла она.
Сиськи меркнут. Я вообще как будто не вижу ничего. Не ослеп, просто — не здесь. Выбит в астрал, и там, в этом астрале — только мамин голос.
— Как? — спрашиваю я.
— Самоубийство. Таблеток каких-то наглоталась.
Потом и голос исчезает. Я сижу, как будто голый на ледяном пронизывающем ветру.
Соня Мармеладова. Повезло с фамилией, а потом — родители решили проявить чувство юмора. Аукнулось, да так, что п**дец. Мать погибла, отец забухал... И даже такого говна, как Раскольников, не случилось. Не за кого было зацепиться. Никого не было рядом, когда было нужно.
Я мог быть рядом. Мог спасти эту жизнь, просто оставаясь рядом. И в моей жизни тоже был бы тогда смысл!
Да нахер!
Исчезает ледяной ветер, возвращаются сиськи. Я улыбаюсь им, беру кружку со столика.
Я выбрал другой путь. Я стану величайшим музыкантом в мире. Моя музыка поможет миллионам людей вылезти из петли! Нельзя позволять сомнениям тащить тебя на дно. Вперёд, только вперёд!
Нужно много работать и качественно отдыхать. А поэтому я залпом выпиваю кружку, встаю и беру шалаву за руку. Она вскакивает, льнёт ко мне.
— Пошли со мной, Маруся! — ору я во всю глотку. — Я покажу тебе рок-н-ролл!
Она щебечет что-то по-барселонски, или на каковском они тут разговаривают, и смеётся, нежными движениями поглаживая через карман мой бумажник.
— Ты мог бы просто быть рядом!
Сортир. Гнилая Соня. Я с х*ем в руках смотрю на неё.
— Слышь, — сказал я, — ты сколько себя помню — поехавшая была и озабоченная. Тебе не я был нужен, а психиатр. К слову, у нас тут где-то Ник шаро**ится, хочешь — сведу? Глядишь, помо...
В руке у Сони появился короткий меч. Она резво размахнулась и ударила.
Сказав нехорошее слово, я прыгнул вниз и в сторону. Скатился по ступенькам, заправляя член в штаны. Перекатился по чмошному полу. Меч ударил по плитке, раздался звон, полетели осколки кафеля.
Я вскочил и тут же чуть снова не упал — Соня махнула мечом прямо перед моим носом. Бодро отскочил назад — налетел спиной на дверь. Соня пнула меня в грудь, этот удар я прощёлкал, больше за мечом следил.
А зря. Силы в гнилой суке было — мама не горюй.
Дверь слетела с петель. Я бахнулся на спину и поехал по полу на двери. Появилась секунда, чтобы достать меч-убивашку. Ну, теперь давай!
Нет, сука, не так давай!
Соня прыгнула, взвилась под самый потолок и оттуда грохнулась мне прямо на чресла в позе наездницы.
— Возьми меня! — завизжала она. — Прямо здесь и сейчас! Отдай мне свою жизнь!
Перехватила свой меч двумя руками обратным хватом, замахнулась.
Я рубанул наотмашь, и это был категорически ван-шот.
Соню разрубило пополам в районе талии. Верхняя половина выронила меч и шлёпнулась на меня. Шепнула:
— Люблю...
— И сама ты б**дь, и шутки у тебя б**дские! — взвыл я, выбираясь из-под останков.
— Мёрдок, это что была за х**ня? — услышал я голос Сандры.
Оказывается, вся моя команда уже закончила с верхними этажами и спустилась искать меня. Как раз вовремя спустились, чтобы увидеть моё триумфальное явление из сортира.
— Клип снимал, — буркнул я. — Не видишь, что ли?
Разрубленная Соня исчезла. Ключа не появилось. Зато остался её меч, сапоги и карманные часы на цепочке. Часами я заинтересовался. Подобрал их.
Найден магический артефакт: Часы Времени
Останавливают время врагов до пяти секунд
Использование раз в десять минут
Ограничение: Майнд-Босс
Я отщелкнул крышечку и обнаружил гравировку: «Помолимся и пойдём».
П**дец страшный, а не голова у меня.
— В смысле, клип? — пискнул Ромыч. — Без нас, что ли?! Ты о**ел?!
Я закатил глаза. Чмырить Ромыча не было ни сил, ни желания. Слава Богу, Иствуд подменил:
— Ромул, ты что, всё свободное время долбо**изм качаешь?! — не выдержал он. — Звёздная карьера совершенно не пошла тебе на пользу.
П**данул, как Господь.
TRACK_22
Ключа по-прежнему не было, проблема оставалась актуальной. Поэтому я отважно повёл свой отряд в следующее необследованное помещение. А именно — в спортзал. Благо, он был совсем рядом с сортиром.
— Кто была эта девушка, Мёрдок? — допытывался Ник.
— Прабабушка моя.
— Что? Как?!
— Ну, у нас дома её портрет в молодости на стене весел, я на него мастурбировал. Видимо, комплекс сформировался.
— Боже мой, Мёрдок, ты — просто кладезь.
— А ты как думал, Ник, ёпта? Я ж неординарная творческая личность.
И тут я заткнулся, потому что войдя в зал, увидел человека.
Помимо этого человека зал был пуст. Застоявшийся запах пота десятков поколений юниоров. Светло-коричневый пол, вдалеке — белый канат.
А посреди зала на полу, скрестив ноги, неподвижно сидит он. Мужик в чёрной футболке, чёрных штанах и круглых очках.
— Кто это, бать? — спросил Коля тихо.
— Ща разберёмся, — сказал я. — Прикрывайте. Арчи, Иствуд — ну, вы поняли.
— Занимаю позицию, — сказал Иствуд и пошёл по окружности, центром которой был неподвижный мужик.
Арчи двинул в противоположном направлении.
— Донни, — позвал я. — А вот у него ни здоровья, ни ника над башкой. Это, типа, значит, что он не опасный?
— Не обязательно, — сказал Дон. — Возможно, это какой-то босс локации, но прежде чем начать драться, тебе нужно с ним поговорить. Возможно, тут будет точка ветвления, сюжет может пойти либо в одну сторону, либо в другую.
