— Доброе утро! Вы не будете возражать, если я составлю вам компанию? А то обязательную норму уже пробежала, а плавать в одиночестве не люблю.
Не знаю, какое расстояние и с какой скоростью она пронеслась, но ее лицо основательно раскраснелось и влажно блестело в свете солнца, футболку и короткие шорты можно было выжимать, а нижняя часть роскошной гривы, собранной в хвост, напоминала мокрый канат. Эта добросовестность добавила еще толику уважения к гостье и немного ослабила желание ответить отказом:
— Доброе. Присоединяйтесь — хорошей компании мы всегда рады…
Надежда Олеговна благодарно прижала ладонь к левой груди, распустила волосы и в темпе разделась до купальника, в этот раз оказавшегося не таким открытым.
Тем не менее, формы выглядели… хм… интересно, и я отрешенно отметил, что у отца Светланы со вкусом все в порядке. А через мгновение Ермакова стартовала от лежака в режиме Иришки, разбежалась, влетела в воду в облаке брызг и шаге на пятом-шестом подпрыгнула, пролетела метра полтора и ушла под воду.
Всплыла рядом с нами, пристроилась к «формации» со стороны Куклы и заявила, что готова плыть хоть к черту на рога. И поплыла. Что интересно, старательно зеркаля наше поведение, то есть, неспешно скользя к горизонту и не говоря ни слова. Увы, минут через двадцать мелкая настолько глубоко ушла в привычную негу, что забыла о «прицепе» и промурлыкала традиционную фразу: «О, боже, как я, все-таки, люблю море…»
Тут Ермакова решила, что мораторий на болтовню отменен, и согласно кивнула:
— Да, море — это нечто. Особенно летом и после тренировки… Кстати, о тренировках: по моим ощущениям, вы решили ополоснуться как раз после нее. Я права?
Я утвердительно кивнул.
— А чем именно занимались, если не секрет?
— Рукопашкой.
— Последние полчаса мы с Олей рубились с Игнатом… — добавила Света и гордо добавила: — Да, мы ему пока не противницы, но на не очень высоких скоростях уже начали видеть бой и работать парой, то есть, согласованно.
— А зачем добытчикам рукопашка? — непритворно удивилась Ермакова.
— Говорят, что в глубоких областях Пятна водятся кенгуру… — начал я. — Те самые, чьи Искры сходу прорывают в ранг Короля. Но эти звери имунны к магии и настолько хорошо работают нижними конечностями, что убить их может только очень хороший рукопашник. Вот мы и готовимся.
Княжна расфокусировала взгляд, явно представляя такого зверя, затем жизнерадостно расхохоталась, затем весело заявила, что тоже хочет зарубиться с кенгуру, и дала понять, что задала вопрос не просто так:
— А если серьезно?
— А если серьезно, то она развивает волю, силу, ловкость, выносливость, глазомер, координацию движений, чувство дистанции и все то, без чего в боях с высокоранговым зверьем просто не выжить.
— И как давно вы пришли к этому выводу?
Тут я удивился, ибо не сказал ничего особенного. Но БИУС вовремя посоветовал не забывать о разнице менталитетов между представителями двух разных цивилизаций, и я придумал ответ, дополняющий легенду внедрения:
— Я практически не помню своего детства из-за амнезии, но почти во всех фрагментах воспоминаний, которые уже всплыли в памяти, меня дрессируют. В том числе и так. Получается, что к этому выводу меня привели. Наставники. И вбили в меня не только очень неплохую базу, но и внутреннюю потребность продолжать тренировки. Вот я и злобствую. А мои напарницы терпят…
— Судя по довольным физиономиям ваших напарниц, они давным-давно распробовали эти «издевательства» и не откажутся от них ни за что на свете! — улыбнулась она и посерьезнела: — А со мной не подеретесь? Согласна на любые правила…
Я мысленно вздохнул и задал встречный вопрос:
— А вы бы подрались, окажись на моем месте и в моей ситуации?
Княжна задумчиво хмыкнула, ушла в себя минуты на полторы-две, явно додумалась до чего-то важного и снова прервала молчание:
— Пожалуй, не стала бы: любая информация о возможностях Одаренного — это оружие. А добровольно вручать его в руки того, кому нет оснований доверять, как самому себе — самоубийство. Кроме того, я, скорее всего, не захотела бы изображать дрессированную собачку, готовую выполнить любую команду дрессировщика. Но, в то же самое время, могла бы переиграть свое решение. К примеру, получив веские основания доверять непонятной тетке, невесть с чего согласившейся меня подстраховать, весь вечер проверявшей наши реакции на всевозможные раздражители, а с раннего утра навязавшей свою компанию еще и в традиционном заплыве к черту на рога…
Я согласно кивнул и почувствовал, что зверски проголодался. Поэтому оглянулся, оценил расстояние до берега, решил, что пора разворачиваться, привычно изобразил соответствующий жест и мысленно усмехнулся: мои, не задумываясь, выполнили команду, а «не моя» продолжила плыть в том же направлении. Пришлось дублировать команду голосом.
Княжна не стала кочевряжиться и шустренько заняла прежнее место в строю. А потом задала неожиданный вопрос:
— Почему я ушла из армии, знаете?
Я пожал плечами:
— Углубленно не интересовались, а верить слухам — последнее дело.
— Чем лучше я вас узнаю, тем больший интерес вы во мне пробуждаете… — призналась Ермакова и сочла необходимым пооткровенничать: — Кстати, вы правы: слухи врут. В том числе и в моем случае. И пусть выворачивать душу наизнанку и рассказывать правду не хочется, зато могу сказать следующее: вернувшись в гражданскую жизнь, я по ряду причин зациклилась на желании отомстить и из-за этого перессорилась почти со всей родней. Хм… хотела сказать, что теперь живу в свое удовольствие, но вовремя сообразила, что это будет ложью. Ведь удовольствий в моей жизни немного. Поэтому выражусь иначе: я живу своей целью, причем уже не первый год, изредка добиваюсь промежуточных успехов и… как ни обидно в этом признаваться, начинаю уставать. От однообразия своего существования, душевной пустоты и пустоты ближайшего окружения. Поэтому ваша компания ощущается светом костра морозной зимней ночью.
И я к нему прошусь вот так: я ни от кого не завишу ни морально, ни материально, ни на кого не работаю, хотя Дмитрию Львовичу, бывает, помогаю под настроение, не продаюсь, не предаю, не выдаю чужие тайны и… хотела бы заслужить ваше уважение. Шанс подарите?
— Не солгала ни в одном слове… — сообщил БИУС через гарнитуру. — Правда, умолчала о том, что первым толчком к появлению ее интереса к нашей компании стало отношение к вам Виктора — его она по-настоящему уважает и считает самым достойным представителем рода Воронецких. Зато проблему одиночества, пожалуй, приуменьшила: девяносто девять процентов звонков с ее телефона за последние полтора года совершались на номер горничной. Да и картина со входящими вызовами практически та же. И последнее: судя по тому, что я нарыла в Сети, эту особу уважают даже враги. Ибо прямая, как лом, настолько же жесткая и не изменяет даже тем принципам, которые люто ненавидит. В общем, делай выводы…
Сделал. Тем не менее, решил провести «следственный эксперимент» — поймал взгляд «этой особы» и сделал крошечный шаг навстречу:
— Мы обращаемся друг к другу по именам и на «ты», считаем, что дружба — это отношения, в которых каждый делает все, что может, без оглядки на то, что уже сделала или не сделала другая, и ценим не слова, а поступки.
— Отличные правила… — без тени улыбки заявила она. — Я — Надя. Всегда и везде. А поступки не заставят себя ждать…
Одновременно с ней заговорила… вернее, затараторила Дайна:
— Игнат, гони нас к берегу и сходу загоняй в дом. Причем чем быстрее — тем лучше. К примеру, под предлогом проснувшегося голода!
Напряжение, появившееся в ее голосе явно не просто так, испортило настроение и переключило в рабочий режим. Тем не менее, виду я не подал — улыбнулся, заявил, что нашего полку прибыло, и деловито поинтересовался, собираются ли дамы кормить единственного мужчину, готового сожрать быка.
— Быка не обещаем, но покормить — покормим. Может быть, даже сытно! — пообещала Иришка и предложила ускориться, ибо голод, особенно мужской, ни разу не тетка.
