Проклятый рыцарь (СИ) - Стоун Рик

Я сажаю Бекку в своего четырехколесного коня и заботливо помогаю ей пристегнуться — она явно никакая, и чуть ли не сразу отрубается. Похоже, кроме пустого желудка, у нее была еще и бессонная ночь. Что ж, это-то как раз понятно. Секунду думаю, что делать дальше, затем вздыхаю, завожу мотор, выруливаю на дорогу, и еду к себе домой. А что прикажете делать? Ни адреса, ни телефона ее родителей я просто не знаю. Да и не уверен, что будет правильно в такой-то день везти ее к ним в таком вот неприглядном состоянии. Как будто у них и без того сейчас забот мало!

Аккуратно паркуюсь у своего дома, открываю дверь пассажирского сиденья и как можно более деликатно помогаю выйти своей спутнице. Впрочем, «помогаю» — это слишком громко сказано. Она, по-прежнему не просыпается, лишь что-то неразборчиво бормочет в пьяном бреду. Так что, мне буквально приходится нести ее на руках. В паре окон замечаю любопытные лица наблюдающих за нами соседей. Ну и Бог с ними! Пусть, что хотят, то и думают!

Кое-как захлопнув дверь своей квартиры, на секунду застываю на пороге со своей драгоценной ношей на руках. А куда ее положить-то? В моем небольшом, скромном жилище даже дивана предусмотрено не было. Только кровать, да несколько стульев для хозяина и гостей. Делать нечего, кладу ее прямо на кровать. Почему-то именно в этот момент Бекка решает проснуться. Ее ярко-голубые глаза мгновение пристально смотрят на меня, а затем она произносит:

— Я тебе нравлюсь? — говорит она, хватая меня рукой за ворот рубашки и пытаясь притянуть к себе для поцелуя. — Хочешь меня?

Ну и что ответить на столь провокационное предложение? В другой ситуации… Впрочем, отвечать кажется уже и не требуется — Бекка опять заснула.

[1]Maker's Mark — бурбон класса «супер-премиум».

[2]White Horse (с англ. — «белая лошадь») — марка одного из известных шотландских купажированных виски (скотча)

Глава 8. Что можно найти в «сети»

Раздевшись по пояс, придирчиво рассматриваю себя в зеркале ванной — ну, вроде, не так уж все и плохо. Хотя, на торсе уже расплываются лиловым цветом несколько синяков, по лицу мне так ни разу и не попали. Значит, ничего страшного. А синяки… что синяки — до свадьбы заживут. Костюм, правда, немного пострадал. Но, опять-таки, не критично. Так рукав зашить, да почистить… И будет почти как новенький. Мое отражение в зеркале слегка морщится, когда я натягиваю свою домашнюю футболку.

Затем вытряхиваю свое грязное белье из пластикового тазика прямо на пол ванной, и, стараясь не шуметь, ставлю его, в смысле тазик, у изголовья собственной кровати. На тот случай, если моей слегка перебравшей знакомой станет плохо и она, спросонья, да еще и в новом, незнакомом месте, не сообразит, как добежать до туалета. Будем надеяться, что тазик она успеет заметить и поймет намек. Затем беру со столика свой ноутбук и тихо удаляюсь на кухню.

Открываю тонкую пластиковую коробочку, с логотипом надкусанного яблока и делаю то, что по-хорошему надо было сделать еще несколько дней назад. То есть, «гуглю» все, что есть в «сети» на клуб «Перед падением».

Нда, а поисковик выдал как-то уж совсем немного инфы по этому пафосному местечку. Странно это как-то. Или такие элитные заведения в рекламе просто не нуждаются? Ну, хотя бы отзывы довольных или недовольных клиентов?

Так, а оказывается, у клуба-то совсем недолгая история — он открылся всего каких-нибудь пять лет назад. Точнее, раньше на этом месте был другой ночной клуб — владелец наделал долгов, разорился, был объявлен банкротом, да и покончил с собой. После чего, когда все юридические процедуры были улажены, помещение выкупил некий Алан Дариус. «Гуглю» теперь уже владельца — информации опять-таки крайне мало. Лишь узнал, что ему сорок восемь лет, разведен, жена даже подавала на него в суд за домашнее насилие. Из его единственного, сделанного еще лет десять назад, фото, которое мне удалось найти в интернете, было лишь понятно, что это белый мужчина, блондин с довольно приятным и мужественным лицом.

И вот, что странно — никакими особыми бизнес-талантами господин Дариус до покупки клуба отнюдь не блистал. Так, занимался чем-то там по мелочи — в основном, импортом всякого дешевого барахла из Китая. Никаких особых сверхдоходов ему это не приносило — на хлеб с маслом хватало, но и только. Он и помещение клуба-то смог выкупить только потому, что банку, которому оно отошло за долги предыдущего владельца, требовалось как можно скорее избавиться от неликвидного актива. Поэтому продавалось оно чуть ли не по себестоимости.

И вдруг, карьера новоявленного бизнесмена в сфере шоу-бизнеса начинает резко идти в гору. Он делает дорогущий ремонт, полностью меняя весь внутренний интерьер. И каким-то образом почти мгновенно привлекает элитную клиентуру. После чего, судя по тому, что было в открытом доступе в «сети», с финансами у него становится все не просто хорошо, а очень хорошо. Чудеса, да и только!

Я встаю, подхожу к раковине и наливаю воды из крана в пластиковый электрический чайник, щелкаю выключателем. Пока кипит вода, думаю над тем, что же делать дальше? Ведь пока ничего особо полезного я не узнал. Вдруг мне слышится какой-то шум. Моя знакомая, что ли проснулась? Нет, вроде все стихло. Пожимаю плечами — показалось, наверное.

Щелкает выключатель, я кидаю пару ложек растворимого кофе в немытую еще со вчерашнего дня чашку и заливаю их кипятком. Сахар мне не нужен, с давних лет привык пить кофе без него. Аккуратно ставлю горячий, дымящийся напиток рядом с ноутбуком. Пока он стынет, мне приходит в голову еще одна идея. Так, как бы получше сформулировать поисковый запрос? Да, наверное, вот так пойдет. Пальцы стучат по клавиатуре, поисковик задумывается, подвисает буквально на секунду, а затем выдает результаты.

Да такие, что после прочтения всего нескольких первых ссылок меня бросает в холодный пот. Оказывается, район-то, где находился клуб, намного хуже, чем показался мне на первый взгляд. Я-то всего лишь хотел узнать, может, кто из местных что-то видел, слышал подозрительное в ту ночь, когда убили Катрин. И написал об этом. Нет, вот как раз об этом случае, ничего существенного они и не писали. Зато выяснилось, что это убийство тут далеко уже не первое. Если верить комментариям местных, за последние годы было что-то около двух десятков подобных случаев. Все погибшие — девушки и молодые женщины. Самой старшей и тридцати еще не исполнилось.

Судя по тому, что писали на форумах и блогах — большинство жертв были далеко не самыми образцовыми гражданками. Бездомные, наркоманки, и то и другое вместе. Проститутки — дешевые, из уличных. Я никоим образом не оправдываю убийцу или убийц. Просто, по понятным причинам, родственники у многих из них либо вообще отсутствовали, либо не слишком-то интересовались их судьбой. Как следствие, и шум поднимать особо было некому. Как удобно!

Резкий приступ желчи едва не заставил мой желудок вернуть назад все то немногое, что я успел съесть сегодня на завтрак — кто-то из местных блогеров успел сделать на мобильный телефон фотографии одной из жертв еще до приезда полиции. Зрелище, прямо скажем, было не для слабонервных. Впрочем, фотографии хмурых полицейских, уносивших уже упакованное в пластиковый мешок тело, тоже присутствовали.

Как оказалось, эта фотосессия была далеко не единственной — еще в нескольких случаях обнаружившие тела жертв случайные прохожие делали фотографии то ли сразу после звонка в 911, то ли еще до того, как туда позвонить. Один идиот даже себя умудрился сфоткать на фоне убитой. Мерзость какая!

Мне вот интересно, люди всегда были такими больными на голову, или только в последние годы начали с ума сходить, в погоне за интернет славой, «лайками», и дешевой популярностью?

Кстати, большинству местных жителей, по крайней мере, тем из них кто оставлял комментарии, на жертв вообще-то было глубоко плевать. Все, что их волновало, так это то, чтобы самим не попасть в этот скорбный список. Многие обвиняли самих жертв — мол, а чего еще ждать от наркоманов и бездомных? Наверняка какой-нибудь спятивший бомж и совершает все эти убийства. Так что, в основном, все их требования к полиции заключались в том, чтобы она, то есть полиция, убрала куда-нибудь, куда угодно, подальше «всех этих». Пока случайно не пострадали «нормальные» люди или их дети.