Метро 2033. Секреты Рейха (СИ) - Бородулин Егор

Чтобы полностью отойти от головокружительной контузии, понадобилось минут двадцать. Вадим представлял себе свой первый выход, как нечто брутальное, эпическое. Как он очень легко выходит из подземелья и оглядывает окрестности. Но вместо брутального выхода его сразили головокружение и тошнота. Как же было тяжело первые семь минут! Потом стало немного легче.

Волк, чтобы избежать конфликта с местными чудовищами, оттащил Вадима с открытой местности к театру, который стоял недалеко от места "вылазки". Выбрал место между двумя брошенными ржавыми машинами, и там был организован небольшой привал. Волк сказал, что это театр имени Ленкома, который основали уже больше ста лет назад. Был слух, что возле театра и церкви Рождества Богородицы мутанты почти не ходят, только крылатые пролетают изредка. Но всё же лучше было подстраховаться. Вадим, полностью восстановившись, поднялся на ноги и оглядел театр. Наверное, до Войны он выглядел красиво, живописно. Эх, увидеть бы хоть фотографию с ним! А сейчас театр выглядел заброшенно, мёртво, что вызывало отвращение. Разбитые стёкла, местами были побиты стены, а половина здания театра вообще была разрушена. Жалко. Вадим уведомил Волка, что полностью готов к выходу в путь.

– Каков план? - поинтересовался Вадим.

– Так. Ты ознакомился с планом Москвы?

– Ну, да…

– А наизусть помнишь все улицы, номера домов и прочее?

– Нет.

– Эх, оболтус ты. Нужно было, хотя бы местность вызубрить рядом с Маяковской и Чеховской, а потом уже на поверхность рваться.

– Ну, я глазами пробежался по плану…

– Что значит пробежался? Когда выходишь на поверхность в рейд, ты должен знать наизусть все улицы, скверы, номера домов. И как минимум, той территории, по которой будешь идти. Ладно, не бзди, дядя Серёжа обо всем позаботился, так что не заплутаем. Сначала выходим на улицу «Малая Дмитровка», доходим до «Садовой-Каретной», поворачиваем налево и идём мимо Садово-Триумфального сквера до самой Маяковской. Мысль понятна?

– Так точно!

– Вот и замечательно, а теперь шагом марш! И помни: всегда на шухере. Дашь слабины – всё, кранты.

Улица тянулась в несколько кварталов. Путь, вроде небольшой, но стоит ожидать всего. Везде бывают форс-мажоры, и поверхность – не исключение. Проходя по улице, Вадим осматривал дома. Насколько же здесь всё мрачно. Серое небо, загрязнённый воздух, разрушенные дома, полчища мёртвых машин, чьи хозяева бросили их на произвол судьбы или оставались с ними до конца. И тут Вадим увидел четыре, а нет, целых пять огромных силуэтов. Кажется, это были сталкеры, но у простых сталкеров такой тяжелой брони нет. Вадим пригляделся и смог опознать обмундирование фашистов. Он дёрнул Волка за руку и указал на отряд тяжело бронированных солдат Рейха.

– Опа, – пробурчал Волк, – Какие фраера к нам подлетели! Так, ты, главное, не рыпайся, я сейчас всё улажу.

Волк достал фонарь, нарисовал окружность на уровне головы, потом окружность на уровне левого, а затем и правого бедра. Тот же знак сделали и фашисты, но ещё мигнули три раза на уровне груди и пошли дальше, по «Дегтярному» проспекту.

– Ну, кажется, пронесло, – выдохнул Волк.

– А что это вы за знаки в небе рисовали?

– Это у них такой метод распознания "своих" от "чужих".

– Ты откуда это знаешь?

– А вот связи имею и знаю. Выручает же это знание в нужный момент, так ведь?

– Ну да, выручает…

Вадим глянул на часы: полвосьмого, посмотрел на небо, а уже луна просвечивалась через серые облака. Странно. Вроде должно темнеть позже, в десять примерно, а не под восьмой час.

– Слышишь, Волк!

– А?

– А чего такое небо тёмное? Весна же, должно темнеть позднее.

– Ну, хрен его знает! Кто-то говорит, что аномалия такая, после войны, а кто-то верит, что это какие-то изменения в самой вселенной, но я в этом не особо разбираюсь. Так, что-то мы с тобой отвлеклись, не на прогулке же. Двинули!

Вадим увидел громадное здание, над дверьми которого висела надпись «Сбербанк». Надо же, какие раньше люди здания строили! И ведь в Войну почти все высотки не рухнули. Тут Вадим вспомнил Останкинскую телебашню, на которую раньше ездил с родителями, на экскурсию. Такой высокой башни маленький Вадимка не видел никогда, всегда ею восхищался и удивлялся: как человек смог построить такую громадину? И ведь до сих пор вроде стоит. Воистину великое сооружение! Вернул Вадима из воспоминай треск дозиметра. Вадим посмотрел: стрелка подходит к отметке 23 рентген. Нормально, жить можно, только находится там не надо долго. Однако Волк тоже заметил, как взлетел фон, и повёл Вадима направо, между зданий.

– Лучше не рисковать, – пробубнил сталкер, – Обойдем.

Вадим был с ним полностью согласен. Как гласила народная мудрость: лучше перебдеть, чем недобдеть.

– Сейчас немного изменим маршрут, – излагал соображения наемник. – Скорей всего там радиационное пятно образовалось, возле домика Чехова, так что лучше обойти. Сделаем крюк, но зато город подольше посмотрим. Ладно?

– Ну, ладно, а сильно маршрут изменим?

– Несильно. Сейчас сворачиваем направо, идём по дороге, потом перед нами дом будет буквой «Гэ». Его мы обходим, проходим мимо сада Эрмитажа. Туда не заходим, прости уж. Там фонит – мама не горюй. Потом придётся повилять дворами, выйти к «Каретному ряду». Там мы делаем привал в библиотеке имени Эйзенштейна, затем выходим на «Садовой-Каретной», но только с другой стороны, а потом как планировали. Там всё гладко должно быть. Ладно, всё, пошли, нельзя нам медлить.

Группа шла дальше по мёртвому городу. На здании, рядом с которым проходил Вадим, висела табличка с надписью "улица Малая Дмитровка, 16". Забавно. Зачем раньше ставили номера на домах? Если рассуждать логически, то в таком большом городе, как Москва очень просто потеряться. Может, таблички помогали ориентироваться в городе, или помогали найти нужный дом? Скорей всего, именно так. Под чудом сохранившейся табличкой была нацарапана белым мелом свастика Рейха.

– Э, Волк! Смотри: фашистский знак на доме нацарапан, это что значит? – поинтересовался Вадим.

– Это значит, что этот дом уже был обследован солдатами Рейха, и ничего полезного в нем уже нет. Это они так дома обозначают, чтобы потом не запутаться, в каких они уже были, а в каких нет. Обычно нацарапывают под вот такой адресной табличкой, чтобы все стены дома не обходить и не искать знак по полтора часа, – пояснил наемник.

– А раньше ведь, во Вторую Мировую ещё, тоже ведь были фашисты?

– Ну да, а как же? С кем же, по-твоему, предки наши воевали, как ни с фашистами? Фашисты были, есть и будут, запомни.

– Так вот. У тех же была свастика в четыре стороны, а не в три. Почему сейчас у фашистов другая свастика?

– Подумай логически: какие три... вещи есть у фашистов в метро? Даю подсказку: станции. Ну, так вот, нынешний знак Рейха символизирует три станции, их единство. А именно, что эти три станции могут перевернуть всё метро, если будут едины жители Рейха! Что смогут преодолеть все трудности и... – Волк замолчал на полуслове.

– Ты че замолчал? – спросил застывшего сталкера Вадим, – Увидел чего-то?

– Да... наверное, – неуверенно протянул сталкер, – показалось. Хватит болтать, не отвлекай меня! Поговорим, когда будем на Маяковской, или когда будет привал. Говорить только в случае опасности, ясно? Всё, разговор окончен.

С этими словами Волк развернулся и пошёл дальше по дороге. «Ну и ладно!», сказал про себя Вадим, «Не хочешь – не говори, больно надо было», и пошёл следом за проводником. Дорога немножко завиляла сначала вправо, потом влево, и потом прямо. Но в следующее мгновение дорогу перебежали две твари, похожие на ту, что лежала рядом с умирающим рейнджером, и скрылись в соседнем доме. На вид они были чуть поменьше собаки, где-то метр в длину, с крысиной мордой и полностью лысые. Волк тоже их увидел, остановился, снял с предохранителя автомат и осторожно пошёл вперёд. В следующую секунду дорогу снова перебежало такое же создание и скрылось в том же доме.