"Фантастика 2025-58". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Букреева Евгения

Яичница оказалась превосходной, но местному кофе до нашего израильского, конечно, далековато.

– Ну, какие соображения будут? – интересуется Владимир Алексеевич, не отрывая тоскливого взора от минералки.

Хитрить перед ним незачем, поэтому я излагаю всё, что родилось в моей голове с утра. Хотя не сомневаюсь, что их аналитики рано или поздно придут к тем же выводам и без моих подсказок.

– Давай, Володя, разбираться во всех наших персонажах. Твой бомж…

– Епифанов, – подсказывает он.

– Фамилия бомжа в данном случае не имеет никакого значения. Так вот, в его тело и в самом деле переселена душа погибшего преступника Баташова Дмитрия Михайловича. Как он погиб и где, вам хорошо известно, так что повторять не будем. Как я подозреваю, Бот ни в Рязани, ни тем более в Гусе-Железном никогда прежде не бывал, ведь так?

– Вероятно, так, – пожимает плечами Владимир Алексеевич, – но это можно проверить.

– Думаю, не стоит… Идём дальше. Тело для переселения души, в принципе, можно выбрать произвольно в любом уголке земли, но – тут внимательно следи за моей мыслью – выбран этот несчастный бомж именно в Гусе-Железном. Заметь, что профессор Гольдберг, который, вероятней всего, приложил к этому руку, понятия не имеет ни о Рязани, ни о её районных городках. А выбран, повторяю, именно Гусь-Железный. Теперь вопрос: почему?

– И почему?

– Потому что здесь жил в конце девятнадцатого века предок нашего Баташова – Андрей Родионович Баташёв.

– Слышал про такого. И что это значит?

– Володя, ты меня удивляешь! Если ты местный житель, то наверняка должен знать, какие легенды ходят про этого вашего дракулу!

Владимир Алексеевич мотает головой и снова тянется за спасительницей-минералкой:

– Тут у нас кладоискателей уйма круглый год, и все они разыскивают сокровища, которые этот мифический Баташёв спрятал на территории своей усадьбы «Орлиное гнездо». Думаешь, погибший наркоторговец туда же подался?

– Более того, он абсолютно уверен, что эти пока ненайденные богатства – его законное наследство. А узнать точные координаты закладок он мог у самого Андрея Родионовича…

– На том свете?! – чувствуется, что ФСБшник всё ещё до конца не доверяет моим рассказам о путешествиях в загробный мир.

В их архивах наверняка есть информация о разработках профессора Гольдберга, да и к общению со мной он основательно подготовился. Однако стопроцентной уверенности в том, что всё это происходит в действительности, у него пока нет.

Делаю эффектную паузу, чтобы мой собеседник дозрел до конца и свалился с ветки, и торжественно выдаю:

– На твоём месте я бы тоже счёл это полным бредом. Но я лично был на том свете, общался с настоящим Ботом и… и со многими другими, кого сегодня в живых нет. То есть могу твёрдо сказать, что всё это существует, и два мира – этот и тот – наша новая реальность. Верим мы в неё или нет, личное дело каждого трудящегося, но ничего уже не изменить.

Минут десять мы сидим молча, и я даже успеваю спокойно доесть яичницу, а Владимир Алексеевич к своей даже не притрагивается. Потом, наконец, растерянно признаётся:

– Ты меня, Даниил, честное слово, сразил наповал своей инфой! Даже не знаю, как на это реагировать… Заканчивай завтрак, и поехали в управление, побеседуем с шефом, пускай он принимает решение, что дальше делать.

– Мы же собирались снова Бота навестить, уже забыл?

– Какой Бот, о чём ты! – Владимир Алексеевич отчаянно машет руками. – Никуда он не денется! Поехали к шефу – он разрешит, тогда хоть подселяйся и живи с ним в одной камере…

Начальник Владимира Алексеевича, седой коренастый мужчина в генеральском кителе, мне не понравился с первого взгляда. Что-то в его облике настороженное и недоброе, хотя отнёсся он ко мне достаточно ласково и гостеприимно. Едва мы появляемся в его кабинете, он сразу подхватывается из-за стола, неторопливо подходит ко мне широкими шагами и вместо стандартного рукопожатия чуть ли не обнимает и хлопает по плечу.

– Наслышан про вас, господин Штеглер, – зычным генеральским голосом трубит он дежурные фразы. – На операциях, в которых вы участвовали, можно воспитывать молодёжь, приходящую на службу в органы госбезопасности. Вас очень ценят в израильской полиции и спецслужбах, нам это известно. Какое, кстати, у вас звание?

– Лейтенант.

– Всего лишь? Что же это вас так недооценивают ваши начальники? Может быть, вы прогадали, уехав в Израиль? У нас наверняка уже получили бы полковника!

– Что случилось, то случилось, – честно признаюсь, не люблю, когда знакомство начинается с подобных заявлений. – Меня в моей жизни сегодня всё устраивает. Не будем это обсуждать.

– Не будем, – соглашается генерал. – Давайте перейдём к нашим делам.

Примерно полчаса ввожу его в курс дела, и он не перебивает, лишь постоянно что-то помечает в блокноте, недовольно поглядывая при этом почему-то на своего подчинённого. Сразу же невольно отмечаю, что историю профессора Гольдберга он слушает очень внимательно, зато злоключения Бота и полицейскую операцию по его поимке почти не воспринимает, хотя, на мой взгляд, это должно было бы интересовать его не меньше. Может, российские спецслужбы, невольно прикидываю про себя, уже закрыли вопрос с покойным наркоторговцем, но имеют какие-то свои виды на профессора? Впрочем, мне, как обычному полицейскому, это должно быть по барабану. Тут уже начинается территория дипломатов и спецслужб, вторгаться на которую простому лейтенанту совершенно не по рангу. Мне и своих служебных заморочек хватает.

Однако, когда я приступаю к рассказу о том, как сумел вычислить предполагаемую связь Бота, находящегося сейчас в Рязани, с его предком с того света, он жестом останавливает меня и с ласковой бесцеремонностью заявляет:

– Думаю, Владимира Алексеевича можно освободить от дальнейшего разговора, а мы с вами ещё побеседуем… Володя, – он пристально глядит на скромно притулившегося в уголке на стуле моего вчерашнего собутыльника, так за всё время не сказавшего ни слова, – ты можешь идти. Подготовь, пожалуйста, справку по Епифанову – всё, что есть на него с самого рождения и до сегодняшнего дня. Короче, сам знаешь…

Владимир Алексеевич в ту же секунду, не глядя на меня, грустно удаляется. Не сомневаюсь, что ему очень хочется послушать продолжение разговора, но с начальством не поспоришь. Да и трубы у бедняги горят – надо тушить.

– А теперь давайте поговорим более откровенно, – генерал резво подхватывается со своего места и пересаживается на стул рядом со мной. – Для начала познакомимся поближе. Зовут меня Евгением Николаевичем Папковым, можете обращаться ко мне по имени-отчеству, – заметив мой удивлённый взгляд, поясняет: – Мы не на официальном приёме… Я курирую все вопросы, связанные с переселением душ, и не особенно заинтересован, чтобы подчинённые обладали такой же полной информацией по этой теме, как и я. Соблазны, понимаете ли… Так вот. Вся предыстория, которую вы сейчас излагали, мне известна. В деле борьбы с терроризмом и распространением наркотиков наши и ваши спецслужбы выступают единым фронтом.

Увидев, как я слегка морщусь от дежурных фраз, он усмехается и ещё ближе придвигается ко мне:

– Более того, раскрою карты дальше, чтобы и вы были со мной более откровенны. За разработками вашего профессора Гольдберга мы следим с самого их начала, даже выходили с ним на контакт и – чего уж тут скрывать! – переманивали к себе, обещали всё, что только пожелает. Но при всей его неумеренной любви к деньгам он неожиданно отказался. Патриот, видите ли, своей страны. В этом нет ничего плохого, и мы это по достоинству оценили. Знаете ли, с уважением относишься к человеку, у которого есть какие-то моральные принципы…

– Это всё общие слова, – перебиваю его, – давайте говорить о конкретных вещах. Кто такой профессор Гольдберг, мы знаем, и так же прекрасно знаем, как его легко купить – всё дело в сумме. Так что не нужно петь ему дифирамбы.

– Сурово вы к нему относитесь, но… согласен с вами, – кивает головой генерал. – Хорошо, что мы понимаем друг друга с полуслова… Но перейдём к семейке Баташёвых, ради которой вы к нам, собственно говоря, и приехали. Надеюсь, для вас уже не секрет, какова цель появления в наших краях погибшего бандита Бота? Вы, как я понимаю, уже ознакомились с историей их семейных кладов?