— Внутренний зев, — откликнулся Ник. — А потом — матка.
— Ма... Что?! — замер я.
— Иди, Мёрдок, — вздохнул Ник. — Никто не говорил, что это будет лёгкая прогулка.
TRACK_28
Путь через этот так называемый зев из меня всю душу вынул. Мало того, что тесно, весь об камни исцарапался, так оно ещё и вибрирует, а из пещеры — грохот грёбаного апокалипсиса вообще непрестанно.
— Вот нахера, нахера я на это подписалась?! — причитала впереди Сандра. — Как только прозвучало: «Квест в мозг Мёрдока», надо было сразу отказаться. Переехать в другой город, в другую страну, сменить внешность и пол...
— Пол-то нахрена?! — ужаснулся я.
— Чтобы ты, гомофоб херов, ко мне на пушечный выстрел не подходил больше!
— Ты ж меня любишь!
— Ну и дура! Господи, как вообще можно иметь в собственной башке чью-то п**ду!
— Сандра, ты драматизируешь, — вмешался в разговор Ник. — Это как раз абсолютно нормально. Мужское и женское начала присутствуют в психике каждого человека, это условность. Надо понимать, что вообще половая принадлежность — это не единица и ноль. Разница не так глобальна, девяносто процентов поведенческих паттернов — это вообще воспитание, влияние среды.
— Во, слушай умного психолога, — сказал я.
— Был психолог, да весь вышел, — огрызнулась Сандра. — Стоило ему начать с тобой общаться — и всё. Ты испортил очередного приличного человека.
Я обиделся и загрустил.
Ну чё она, ну? Можно подумать, я как царь Мидас, чего ни коснусь — всё в говно превращаю. Вон, Дерек, например, сколько со мной ни общался — ни капли не изменился. Всё почему? Всё потому, что есть в человеке моральная устойчивость.
А если в человеке моральной устойчивости нет, так он кроликов е**щихся раз увидит — и испортится навсегда. Дай боже если вообще зоофилом не станет.
Тут мои мысли прервала музыка, доносящаяся спереди. Выбор трека меня немного озадачил. Знакомое что-то, но почему здесь, в п**де, поёт именно оно?
Todo pasará, María
La vida es así, María
Todo pasará, María
Todo pasará. [6]
— Что-то тут нечисто, — заметил я.
— Ты о чём? Хорошая песня, — сказала Сандра.
— Херасе — хорошая. Склоняют невинную девушку к оральному сексу.
Сандра аж замерла, и я толкнулся в неё боком.
— Мёрдок, ты совсем — того? Какой оральный секс?!
Я прислушался. Пожалуй да, не по-русски поют. Ладно, будем считать, что я лоханулся. Но сами об этом, конечно, никому не скажем.
— Пошла на**й, — уклончиво ответил я.
— Дебил.
— Шлюха.
Наконец, впереди забрезжил свет. И сначала Сандра с облегчённым воплем вывалилась наружу, следом за ней — я, а потом уже и Ник присоединился к нам. Единственный обладатель волшебного шарика эвакуации.
Эх, как же я так-то, а? Весь отряд про**ал. Ну а кто ж знал-то, что тут такой психодел будет?! Ну, я должен был знать, так-то...
Психодел, однако, не кончался.
Посреди помещения специфической формы стояла кровать формата кингсайз. На ней лежал я, в чёрном халате со звёздами. Ну, не то чтоб прям лежал — полусидел, опираясь спиной о груду подушек.
А передо мной на кровати томно извивалась почти голая девчонка. Из обмундирования на ней оставались только стринги. Лифчик валялся на полу. Я — буду называть его Ваней, чтоб не путаться, — очень хотел хлопать в ладоши танцующей красавице, но не имел такой возможности. В левой руке у Вани дымилась сигарета, а в правой он держал бутылку с вискарём.
После очередного куплета о многострадальной Марии, танцовщица сделала изящный разворот, и я мысленно поругался матерно.
— Вот оно, значит, как, — сказала Сандра.
— Я не при делах, — поспешил я отпереться.
— Да ну? Это не твои мозги?
— Ну, технически...
— Заткнись, Мёрдок!
— Да я вообще молчу.
На кровати танцевала Инга.
Она на нас вообще никакого внимания не обратила. Дождавшись подходящего в музыкальном плане момента, она взялась пальчиками за стринги и потянула их вниз, соблазнительно крутя задницей.
— Стоп! — рявкнул вдруг Ваня.
Музыка сдохла, Инга выпрямилась и встала по стойке смирно. Ваня ногами подгрёб к краю кровати, уставился на нас пьяными глазами. Затянулся, хлебанул из горла́, и взгляд его прояснился.
— Ага, — сказал он. — А я, б**дь, думал, тролль мне нап**дел. Сорян, братуха, погорячился.
Ваня посмотрел в сторону. Я тоже посмотрел в сторону и увидел разрубленную в куски груду непонятного мяса. Венчала эту груду башка тролля.
— Бардак, ёпта, — пожаловался Ваня. — Никому верить нельзя. Чуть отвернись — херня какая-нибудь творится. Я съ**нул сюда — так они и сюда лезут. Там, говорят, двойник твой пришёл. Ты как тут вообще, братуха? Ты кто вообще? Ты ж не Федька ни**я. Я там, на кладбище, погорячился малёху, потому уже смекнул, что тот недоумок жопорукий на гитаре даже «Кузнечика» х*й исполнит после тридцати лет обучения. Это ж не на кнопки жать.
— Боже, он адекватен, — прошептала Сандра. — Вот теперь мне по-настоящему страшно...
Я мысленно выдал ей прямой в челюсть. Вот до чего же вредная баба!
— Братуха, — сказал я и тоже достал из инвентаря бутылку. — Такое дело... Короче, я — это ты. Типа ты.
— Типа чё? — не догнал Ванька.
— Короче. Помнишь, что Федька виртуальный мир основал? Для жмуров?
— Ну, — кивнул Ваня. — И чё? Погодь... Сто-о-оп! — Он вскочил и вытаращил на меня глаза. — Да ну на**й! Это он меня туда заполировал?!
— Ты не поверишь, — развёл я руками. — Я там уже два года откисаю.
— П**дец...
— Не то слово. Первый год считай без курева сидел.
— Господи...
— Куда ни плюнь — х**ню какую-то требуют. То денег нарисованных, то кристаллов. На**й шлёшь — никто не понимает. И сдохнуть не дают! А что самое главное...
— Хватит-хватит! — замахал руками Ванька. — Прекрати. Ты на**я меня расстраиваешь? Зачем настроение портишь? Мне наоборот, про хорошее надо, про доброе. Мотивируй меня! Зачем ты меня демотивируешь? Ты хочешь, чтобы я в депрессию ушёл? Я уйду!
— Не-не, не надо! — замахал я руками тоже, но остановился, как только понял, что мы с ним стоим друг напротив друга, как два п**данутых отражения. — Я чё пришёл-то? Я ж по делу пришёл. Есть мнение, в нашем теле ещё малёк поураганить можно.
— Знаю, — кивнул Ванька.
— Знаешь?
— Ну а х**и бы мне и не знать, если это моё тело? Захочу — вернусь, делов-то.
— Э... — Я подвис. — А х**и ж не вернёшься?
— А чё я там забыл? Бабла — болт, долгов по-любому — вагон. Группа на**й никому не нужна. Мне уже ни**я не восемнадцать лет. Почку вынесли. Херли мне там, милостыню просить с табличкой «Помогите бывшей рок-звезде»? Ну уж нахер, я лучше тут...
Он задумчиво и меланхолично просунул палец под вертикальную полосочку стрингов Инги, оттянул её и отпустил. Полосочка легла на место, как родная.
— Ну, тоже верно, — сказал я. — А меня-то пустишь?
— Куда? — удивился Ванька.
— Ну, куда... Пожить. Мне там пару бумажек подмахнуть надо. Плюс, Федька скоро зайдёт меня подушкой задушить. Как бы, хотелось бы воспрепятствовать... Кстати, горячие новости слышал? Это он тебя грохнул.
— Знаю, — сказал Ванька.
— Знаешь?! — охерел я.
— Ну ты меня совсем-то уж за п**ду с ушами не держи, слышь, чурка виртуальная! Я его перед смертью видел. Ублюдка.
— Теперь ясно, откуда такая агрессия там, на кладбище, — сказал Ник. — Видимо, при оцифровке твой брат отсёк последние минуты воспоминаний, чтобы ты не создал ему проблем.
— А это ещё что за х*й? — уставился на Ника Ванька.
— Психолог мой.
— Психолог? — Ванька скривился. — Обосраться и не встать. А ты там, в виртуале своём, ещё в очко лупиться не начал? Психолог у него, б**дь... Погодь. А чё ты там про подушку говорил?
Я коротенечко врубил своего двойника в суть ситуации. И про права рассказал, и про группу «Благодарные мертвецы», и про грядущий мега-концерт в реале. Даже про то, что альбомы нашей прижизненной группы стали платиновыми.
