Как ни крути, а не меньше года, а то и двух, я выиграл, не нажив себе врага в виде Инквизиции.
Незабвенный Ходжа Насреддин в аналогичной ситуации выдал незабываемый совет: — Ничего страшного. За двадцать лет или ишак умрет, или эмир умрет, или я умру!
Скажу честно — последнего мне не хочется. Меня, Сергея Вяткина, а нынче — Ларри Ронси, и без всякой моей смерти всё вполне устраивает.
Я уже в меру богат. В восторге от магии. Нахожусь в более молодом теле, не обделённом женским вниманием. Ну, чего ещё желать!
Глава 13
Информация, полученная в местном сыскном агентстве, меня не сильно вдохновила.
Итак, что я имею за потраченные деньги.
Непосредственно та семья Лиховских, к которой относятся Юджин и Южина, проживает километрах в ста пятидесяти от Белговорта. Они имеют довольно обширные земли, приносящие им пятнадцать — двадцать тысяч годового дохода, в зависимости от урожая и цен на их продукцию.
Охрана — пятнадцать — восемнадцать человек, среди которых пять магов.
Впечатляющих размеров усадьба, примерный план которой представлен в отдельном приложении.
Перечень продукции, состоящий в основном из пары наименований продуктов виноградарства и трёх сортов вин для продажи, а также сыров и небольшого перечня копчёных мясопродуктов.
Список близких родственников, среди которых я нашёл и Кэра Лиховских, родного брата отца Юджина и Южины, занимающего пост заместителя начальника порта в Белговорте и члена местного городского совета.
Заодно в отчёте было указано и место его проживания. Кстати, его особняк находится вовсе не так далеко от Академии. Минутах в пятнадцати — двадцати, если идти быстрым шагом.
Этого аристократа я хорошо запомнил после нашей встречи в кабинете ректора. Очень наглый человек, кажущийся сам себе непомерно важным. Что для него жизнь и судьба какого-то студентишки — плюнуть и растереть. И если семейка Южины от меня вроде бы отстала, оплатив неудачную попытку нападения, то от этого господина ещё стоит ждать неприятностей.
На курсантов Академии я особого внимания теперь не обращаю. Народ они, в принципе, простой. Мало того, что я их всех превосхожу по возрасту, находясь вполне себе взрослым мужиком в теле Ларри, но дело не только в этом. Даже не знаю, как правильнее объяснить, но попаданец из будущего всегда сможет дать фору предыдущим поколениям. И дело вовсе не в каких-то послезнаниях. Просто каждое следующее поколение обычно хоть чуть-чуть, но живее предыдущего. Причём, практически во всём.
Возьмём к примеру, тот же спорт. Олимпийские рекорды пятидесятилетней давности спустя полвека становятся уровнем чуть ли не кандидатов в мастера спорта, что по бегу, что по лыжам, а уж в игровых видах спорта, допустим, в том же хоккее, вряд ли кто из корифеев прошлого смог бы вписаться хотя бы в первый состав областного спортивного клуба. И этому помогут десятки разных моментов, в том числе — коньки, движняк по команде, форма, клюшки, да и сам лёд. Это только с виду они, эти детали хоккея, остались теми же самыми, но нет. Профи назовут вам очень много отличий. Но это технические детали, а вот бег — это объективно. За сто лет рекорд в беге на стометровке улучшали много раз и с двенадцати секунд он постепенно достиг результата в девять с половиной.
Мне достаточно того, что я определился со средневзвешенным интеллектуальным уровнем этой эпохи. Как и ожидалось — он оказался не слишком высок. Мне трудно точно определить даты, но местные жители, включая наших преподов и ту профессуру, что меня изучает, очень и очень серьёзно отстают от привычных мне людей моего мира. И эти размышления натолкнули меня ещё на одну идею — книги!
Пусть Ларри не был завзятым читателем, но его воспоминания о тех немногих книгах, что остались у него в памяти, оригинальностью не блистали. Этакое романтическое чтиво о героях, укладывающих Тварей штабелями, впрочем, как и всех встреченных ими роковых красоток. Этакий простой и убогий сюжет, раскрашенный весьма сомнительными постельными сценками.
Книги я никогда не писал, но читателем был заядлыми, читал так охотно и много, что даже в последние годы напрочь отказался от телевизора. Те видосики, что я иногда смотрел на ноуте, не в счёт.
Нет, я конечно же понимаю, что литература — это такая же заложница моды и восприятия, как музыка. Отчего-то в моём мире авторы книг про попаданцев — музыкантов считали, что шлягеры из будущего могли иметь успех лет на двадцать раньше, чем те шлягеры были написаны в своё время. Так вот нет. Мода — она на то и мода.
Кому Шаляпин, кому Утёсов, кому «Песняры» и так далее. И этот список не так часто пересекается.
Те, кому полюбилась «ABBA» вряд ли будет фанатеть от хэви — металл, а уж те от рэпа и К-попа или электросвинга.
С литературой всё почти так же. У практически нечитаемой Боллитры, так иногда называют Большую литературу, и целой плеяды модных книг своего времени, шансов исчезающе мало. Они — те мамонты, что если и выживут, то с большим трудом. Хотя Тургенева иногда стоит просмотреть, хотя бы ради того, чтобы понять, как красив был русский язык. Зато Толстой и Достоевский лично для меня такой ценности не представляют. По целому ряду причин, в том числе и по тому, как они нас, русских, иногда пытаются выставить в неприглядном свете. Особенно в этом вопросе Достоевский продвинулся.
Впрочем, Релти с ними, с мэтрами. У них свой Бог, и он на другой планете, где по вечерам восходит всего одна Луна, а не как у меня — целых две.
А вот с литературными предпочтениями аборигенов нужно разобраться. Заодно и выяснить, как относится этот мир к оплате труда писателей. Может тут вовсе их «золотой век» ещё не наступил, и мне, как тому же Есенину придётся нанять себе девицу, чтобы она согревала постель в съёмной квартире, причём, вовсе не для секса, а исключительно тепла ради, просто потому что дрова слишком дороги.
Шучу. Маг я — или кто? Уж свою комнату обогреть — с этим я как-нибудь сам справлюсь. И с девицей в постели разберусь иначе, не как Есенин.
Интермедия 23.
Планета Земля. Швейцария. Цюрих. Иной Сергей Вяткин, землянин. Клоун. Именно с него был снят слепок сознания, внедрённый в Ларри Ронси.
Аукционы «Кристи» и «Сотбис» — это монстры, подмявшие под себя девяносто процентов продаж антиквариата, предметов искусства и ювелирных редкостей.
Я выбрал Сотбис. По одной очень простой причине — от его офиса в Цюрихе до швейцарского банка, где мне открыли счёт, всего-то метров пятьсот по Тальштрассе, вдоль по набережной.
Если что, то банковский счёт у меня открыт на гражданина Белиза. Да, пришлось потратиться на заграничный паспорт, дающий большую свободу для перемещений по миру. И ещё — у меня многое поменялось в жизни, после того, как я однажды обнаружил у себя в кармане тяжёлый и чертовски красивый драгоценный камень. Можно честно сказать — он перевернул всю мою жизнь.
Как-то незаметно для себя я начал интересоваться инвестициями, процентами на банковские вклады, недвижимостью в тёплых странах и иностранными языками.
Пока более-менее благополучно всё выглядит лишь с английским.
По крайней мере новости по телевизору на этом языке я процентов на девяносто понимаю даже на слух.
С испанским и итальянским всё выглядит гораздо хуже, а изучение французского и немецкого у меня замерло где-то на уровне двухсот — трёхсот слов.
Впрочем, это и не удивительно. Если испанский и итальянский я осваиваю с помощью преподавателей, общаясь с ними посредством Интернета, то тем же французским я решил заняться самостоятельно и это оказалось ошибкой. Не запоминается ничего, хоть плачь. Размышлял я над неудачей недолго — причина скорее всего в том, что мне нужен зритель, хотя бы один, но живой человек. Вот так странно мы артисты устроены, что тут поделать. Когда есть публика — мы становимся яркими и оживлёнными личностями, а оставшись одни — словно в спячку впадаем.
