- Малла, а что ты еще можешь? - и услышав ответ, что ничего, предложил, - а давай попробуем...
И мы начали пробовать. Сначала мы пытались заставить Свет и Тьму взлетать, потом я усилием воли отправляла их в определенное место в комнате и возвращала обратно.
Потом мы пытались заставить Свет и Тьму увеличивать и гасить сияние...
В этот день я потеряла стихии два раза, пока поняла, что нужно все время думать о них, о каждой, даже если в этот момент тебя пытаются отвлечь. Хорошо, то его величество и Грайя привели по три тройки своих Ведающих и сестер. Я опустошила их всех, но зато третий раз у меня получилось удержать Тьму и Свет на ладонях больше часа.
А в конце дня я снова нечаянно начудила. Не нарочно конечно.
Я просто решила погладить стихии... А все потому, что в отличии от всех местных я не видела в них угрозу. И Свет, и Тьму я ощущала как маленьких игривых котят... и даже не удивилась, когда после ласковых поглаживаний, маленькие шарики вдруг обрели голову с острыми ушками, лапки и хвост.
На такое чудо прибежали смотреть все. А его величество, вообще, готов был убить меня на месте...
- Малла, - вздохнул он, - твоя фантазия поражает... откуда ты взяла вот Это? И как тебе, вообще, пришло в голову увидеть стихии животными?
А я что? Я же не нарочно! Оно же все само! И, вообще... какая разница, шарики или котята?
Оказалось, разница все же есть... Правда, узнали мы об этом в последний момент...
38
Помимо тренировок со стихиями его величество каждый вечер заставлял меня бесконечно повторять что и как я должна буду делать, когда мы выступим против арровых ведьм. План с одной стороны был прост, с другой — мне казалось, он лишком прост. Но я молчала, думала, что все равно ничего не понимаю.
Сначала Барнтир сворачивает пространство и переводит все нас: Ведающих и Посвященных Сестер к храму арровых ведьм. Затем мы идем в малый тронный зал, где обычно заседает Верховная аррова ведьма. Все это время мы с Грайей прячемся в самой середине отряда, чтобы Тьма нас не достала. По расчетам его величества, когда мы достигнем малого тронного зала, из сопровождающих останется не более трети. Все остальные останутся по пути сдерживать арровых ведьм.
В тронном зале Ведающие призовут Свет, я должна буду максимально увеличить мощь изначальной стихии и выпустить ее на Мушку. Свет, мы это уже попробовали, довольно легко освещает Тьму, заставляя ее исчезнуть. Таким образом, Мушка, как утверждали Грайя и его величество, окажется в плену Света и ничего не сможет сделать, чтобы помешать Грайе прикоснуться к артефакту и стать Верховной ведьмой. Что будет с Мушкой после этого, мне не говорили, но я думаю, ничего хорошего...
И мне ее совсем не жалко... ну, почти... она же сама выбрала свой путь. И ей самой нести ответственность за свои решения и поступки... но все же где-то в глубине душу маленький червячок прогрыз тоненькую дырочку, через которую просачивалась жалость к несчастной Мушке...
Если днем меня донимали учителя и его величество, то ночами меня донимал странный сон.
Стоило только закрыть глаза, как мне начинало снится, как будто бы мы с Орландо бежали по зеленому лугу на берегу большой реки, держась за руки, и кричали от счастья. Мы танцевали, а вместе с нами радовался весь мир. Солнце, ветер, вода и небо. Мы сидели на берегу рядом друг с другом, о чем-то болтая, и я чувствовала, как его рука нечаянно касается моей руки. И от этого мне почему-то становится жарче, чем от летнего солнца. А потом... потом в глазах Орландо появилась черная точка. Точно такая же, как на солнце. И оттуда на меня смотрело что-то страшное...
В этот момент я просыпалась, дрожа от ужаса и обливаясь холодным потом. Этот кошмар настолько пугал меня, что я не могла больше заснуть, зажигала факел и до самого утра лежала, разглядывая пляшущие тени на потемневшей от времени деревянной потолочной балке. И засыпала только под утро.
К концу недели я настолько вымоталась, что больше всего на свете желала, чтобы все побыстрее закончилось. Если надо было бы, я бы даже в логово к медведю залезла с таким настроением, а не только к арровым ведьмам...
Утром седьмого дня вся наша банда заговорщиков собралась во дворе храма с самого утра. Все суетились, были чем-то заняты, а я просто болталась без дела, гуляя от одной кучки к другой, от Ведающих к Посвященным сестрам... и вдруг услышала тихое шебуршание в темноте конюшни.
Не знаю, чем я думала, и как вообще мне такое пришло в голову, но я просто протянула руку и позвала Тьму:
- Кис-кис-кис...
И из конюшни ко мне выпрыгнула огромная, мне по колено, черная безглазая кошка-Тьма и принялась тереться об ноги, выпрашивая ласку. Одновременно откуда-то сверху спрыгнула и мягко приземлилась всеми четырьмя лапами такая же большая и безглазая белая кошка-Свет.
Все мгновенно замолчали... Тишина стояла такая, что мне показалось будто бы я оглохла.
- Малла, - первым отошел Орбрен, - что ты опять наделала?!
Я опустила взгляд в пол и покраснела... ну, я же не нарочно... я же не хотела!
- Малла, - вздохнул Брантир, помолчал и выдохнул, - ты такая Малла...
39
На войну мы пошли вовремя и в том же порядке, как и обговаривали. Только рядом со мной крутились две большие кошки.
За всю эту неделю я ни разу не подумала о том, что ждет всех нас в храме арровых ведьм. И только сейчас, когда мы уже вышли в поле, чтобы Бантиру было легче сворачивать пространство, страх накатил на меня так резко и так сильно, что я с трудом дышала.
Война — это же так страшно. Я смотрела на людей вокруг меня и понимала, что через пару часов многие из них будут мертвы... И я по сути иду рядом с мертвецами. И неважно, что светит по летнему яркое и жаркое солнце, что по небу плывут легкие пушистые облака, что в лесу пахнет сыростью и даже грибами, что листья на деревьях начинают желтеть. Гвенарская осень вступает в свои права. Никому из людей не нужна вся эта красота. Мы собираемся на войну...
А народ, казалось, этого не понимал. Они весело шутили, смеялись... вон одна из Посвященных сестер вовсю кокетничает с Ведающим... две другие собирают редкие опавшие литья в букет, щебечут и хихикают, постреливая глазками в сторону Орбрена и Брантира... вот негодяйки! Я им сейчас космы-то повыдираю! Ишь чего надумали, на чужого мужа глаз положили. И я, ускорив шаг, догнала Орбрена и взяла его руку. Мой это мужик. Нечего на чужой каравай рот разевать.
- Малла, - Орбрен мягко обхватил мою ладонь, - все хорошо?
Я кивнула... хорошо. Я иду на войну вместе с мужем, который заботился обо мне так, как никто и никогда. И который смотрел на меня, когда думал, что я уже сплю, так, как никто и никогда. И который каждый раз, уходя, поправлял одеяло и вздыхал так, что у меня чесались глаза, и я зажимала руки коленями, чтобы не остановить его. И которого я, оказывается, страшно ревную. И люблю... да... а он может умереть. Или я. Но зато я отомстила, заставила его страдать. А то, что сама от этого пострадала, даже не заметила...
- Орбрен, - горло перехватило и я шмыгнула носом, - если... нет... когда мы вернемся домой... ты... я... мы, - я запнулась. Как тяжело сказать, что я осознала как он стал нужен мне.
Но он все понял правильно. Остановился. Обхватил меня своими огромными лапищами, вгляделся черными, как кошка-Тьма глазами, в которых отражалась бестолковая и растрепанная я... только сейчас вспомнила, что забыла переплести косу... тихо выдохнул, и медленно наклонился ближе...
- Малла, - прошептали его губы, легко касаясь моих, - Малла... я рад...
Орбрен улыбнулся тепло и уютно, как мог только он. И, наконец-то, поцеловал, выбивая почву из-под ног... и я, чтобы не упасть, обхватила его за шею, прижалась и ответила... так как могла...
В моей жизни не было много мужчин. По сути в ней был только один мужчина — Орландо. И даже целовалась я только с ним, и раньше его поцелуи мне нравились. Хотя от них не горела кожа, кровь не стучала в висках, а дыхание не перехватывало. И еще губы
