Как приручить Обскура (СИ) - Фальк Макс

Грейвз смотрел на него, задрав голову, сжимая бесполезную палочку в онемевших пальцах. Сражаться с этим было бессмысленно. Всё равно что с кулаками кидаться на гранитную скалу. Можно разбить об неё лицо и голову, а она тебя даже не заметит.

Он молчал и смотрел, потому что у него не было слов.

— Кто он такой?.. — закричал Криденс, тьма плеснула Грейвзу в лицо — тот даже не отшатнулся, парализованный ужасом. — Как его зовут?.. Я хочу, чтобы он умер!..

Чёрная воронка взметнулась до облаков, грянула в землю, окружив Грейвза широким кольцом пульсирующей тьмы.

— Я не пущу вас!.. Вы от меня не уйдёте!.. Вы будете только со мной, только моим!.. Я вас не отдам!.. Вам нельзя!.. — закричала тьма, будто была смертельно ранена. — Вам нельзя никуда ходить!.. Никого целовать!.. Вам не будет ни с кем хорошо!.. Вы должны принадлежать мне!

Внутренний голос очнулся первым. Деликатно покашлял.

Персиваль, — шепнул он, пока Грейвз стоял и смотрел, как воронка сжимается, будто торнадо, и по пригибающейся траве тьма подползает к ногам. — Персиваль… ты уверен, что хочешь — это — ебать?.. Ты уверен?.. Нет, если ты уверен, то, конечно, дело твоё…

Если бы я знал, что увижу — я бы не повернулся, — подумал в ответ Грейвз. — Не хватило бы смелости. Лучше бы я не знал, что меня растерзает. Интересно, он убьёт меня сразу или сначала помучает?..

— Как его зовут?.. — в бешенстве прошептал Криденс, и прохладные чёрные плети дыма коснулись лица Грейвза, вплелись в волосы. — Кому вы отдали моё?.. Кто он такой?.. Где он?.. Скажите!

— Криденс, — сказал Грейвз, и как со стороны услышал свой жёсткий голос. — Ты ничего этим не добьёшься.

— Скажите мне!.. — закричал тот. — Я хочу, чтобы он умер!

— Ты не заставишь меня, — сказал Грейвз. — Я не буду тебе подчиняться.

Он говорил тихо. Почти спокойно. Он не чувствовал ничего, кроме льда в груди, будто снежная буря застала его в горах, и он отчётливо и ясно понимал, что сейчас умрёт — а значит, больше нечего было бояться.

— Вы его защищаете!.. Вы его прячете!.. Чем он лучше меня?.. Чем он лучше?

— Ты не тронешь его. Он ни в чём не виноват, Криденс, — сказал Грейвз.

— Он виноват!.. Он хочет забрать вас!..

— Ему от меня ничего не нужно.

— Нужно! Нужно! — кричала тьма.

— Это мне было нужно, Криденс. Это я его выбрал. Он просто помог мне. Я не позволю его за это убить.

— Я не дам никого больше выбрать! — чёрная плеть стегнула его по руке, боль прострелила от плеча до запястья, Грейвз выронил палочку. — Вы останетесь здесь!

— Ты не можешь приказывать мне, Криденс.

Дым и туман прибились к земле, поползли к его ботинкам, потекли вверх по ногам, поднимаясь к коленям и бёдрам, обнимая, волнуясь, дрожа. Они обжигали, как лёд и пламя одновременно, живой чёрный кокон ткался вокруг, окружая, сжимаясь со всех сторон, гудящий, потрескивающий багровыми вспышками.

— Я не отдам вас… — прошелестела тьма. — Я никому не отдам… Я заберу вас себе… Вы мой…

— Криденс, — позвал Грейвз, чувствуя, как грудь сжимается, а лёгкие горят от каждого вдоха. — Криденс, ты можешь убить меня, но силой ты от меня ничего не добьёшься.

Тьма замедлилась, застыла, как рваное кружево. Всхлипнула и отпрянула, потянулась в сторону дома. Лизнула расколотые камни, упала на них чёрной пеной. Сгустилась.

Криденс лежал в пыли, свернувшись в клубочек. Удивительно маленький, обессилевший, жалкий. Закрывая лицо длинными пальцами, он рыдал тихо и горько, безудержно, будто потерянный ребёнок. Всхлипывал судорожными вздохами, задыхался, почти скулил. Это было не напоказ. Это было отчаяние.

Грейвз подошёл к нему, забрался по груде обломков и шатающихся камней. Сел рядом, прямо в пыль и крошево, не обращая внимания на то, что станется с брюками. Криденс заполз головой к нему на колени, вцепился грязными мокрыми пальцами в чёрный фрак. Грейвз обнял его, наклонившись. Правая рука горела, будто облитая кипятком, почти не слушалась. Из-под белого манжета выглядывало страшное обугленное пятно — чёрное с красным. По чёрному рукаву, прилипшему к коже, расплывалось что-то чёрное, мокрое.

— Пожалуйста, сэр… пожалуйста… — хныкал Криденс, прижимаясь лицом к его животу. — Я знаю… мне нельзя хотеть стыдного… это плохо… я очень плохой… Ньют сказал… мне нельзя отвечать вам… я не должен… мне это нельзя… А я всё равно хочу… даже если буду плохим…

Грейвз прижался губами к его виску, Криденс вздрогнул, дёрнулся, пытаясь поймать его губы.

— Прости, мой мальчик… прости, — прошептал Грейвз, в одно мгновение осознав свою страшную ошибку.

— Пожалуйста, — всхлипывал Криденс между торопливыми поцелуями, — пожалуйста, научите меня… Мне так плохо без вас… так плохо… Я буду стараться… Я буду как он… Только скажите… скажите, что делать… Я так хочу… только с вами…

— Прости меня… я ошибся, — Грейвз баюкал его на коленях, целуя залитое горячими слезами лицо. — Я подумал, что я тебе неприятен…

— Нет!.. Нет!.. — Криденс рывками заполз по нему выше, обвил руками за шею, тычась губами в неё, и под челюсть, и в твёрдый белый воротничок. — Вы такой красивый… Мне было так хорошо… Как никогда… Мне всегда было хорошо… Я не знал… как вам сказать… я так скучал… Так боялся… что вам надоело… что я ничего не умею… что я бестолковый… А вы столько делаете… Я так люблю ваши руки…

Грейвз шепотом повторял его имя, отвечая на дрожащие поцелуи, мокрые от слёз.

— Криденс… Криденс. Прости, мой мальчик. Я думал, ты отвечаешь только потому, что я приказываю. Потому что не знаешь, что можешь сказать «нет»…

— Я не хочу!.. Я не хочу говорить «нет»! — Криденс вцепился в него, прильнул, судорожно всхлипывая в рубашку. — Я не буду говорить «нет»!.. Я никогда не хотел так говорить!.. Я хотел только быть с вами!.. Когда вы делаете — это не плохо!.. Когда вы гладите, мне хочется плакать… потому что это так хорошо!.. — Он проглотил всхлип, вскинул голову, потрогал пальцами губы Грейвза: — Научите меня целовать вас… как вы умеете… я хочу, чтобы вам было хорошо… чтобы… чтобы всё было только мне… Чтобы… когда вам хорошо… это было всегда для меня…

Грейвз чувствовал, как у него немеет обожжённая рука — от кисти до локтя, и выше. Боль отступала — он понимал, что это плохой признак. Он терял чувствительность. Пальцы уже не шевелились. Он обнимал Криденса, баюкая его на коленях, прижимался щекой к его лицу.

— Мальчик мой… Мой дорогой мальчик.

Тот затихал, лишь изредка вздрагивая от резкого всхлипа, слёзы высыхали у него на щеках. Он гладил Грейвза пальцами по груди, оставляя грязные разводы от пыли и слёз на белоснежной рубашке и краешке жилета.

— Говори со мной… Всегда говори со мной, Криденс, — шептал ему Грейвз. — Ты можешь сказать, что ты хочешь… чего ты не хочешь. Всегда можешь спросить. Я всегда отвечу. Я не буду сердиться на то, что ты скажешь. Доверяй мне. Не бойся меня.

— Не ходите больше к другим, мистер Грейвз, — шепотом попросил Криденс.

— Если у меня есть ты — мне не нужны другие, — ответил Грейвз.

Он сидел, оглушённый отступившим ужасом, отрешённо смотрел, как медленно краснеет белый манжет, как боль исчезает и рука становится чужой.

Хлопок аппарации прозвучал, как удар кнутом, Грейвз вздрогнул.

— Криденс, я немного опозда… Криденс?..

Ньют застыл на месте, оглядывая руины дома, перебирая пальцами на ручке чемодана. Заметив Грейвза, рванулся по каменной осыпи к нему, бросив зверинец.

— Криденс!.. Что случилось?.. Ты ранен?..

Грейвз тихо засмеялся, когда тот опустился на колени рядом и заглянул в лицо мальчику.

— Не бойтесь за него, Ньютон. Он не пострадал, просто немного поволновался.

Ньют оглядел руины дома, моргнул. Глаза у него округлились.

— Что здесь… случилось?.. Это обскур?.. Почему он вырвался?..

— Криденс не хотел, чтобы я уходил, — посмеиваясь, сказал Грейвз. Отступающий адреналиновый шок щекотал его изнутри. — Больше ничего не случилось.

Ньют растерянно оглядывался, шарил глазами по осколкам камней и стёкол, из-под которых торчали разлохмаченные обрывки обоев, разорванные двери, щепки от мебели, припорошенные пухом из вывернутых перин.