Небольшая проникновенная речь Елизаветы показала, что ораторскому искусству она училась прилежней, нежели фехтованию и искусству боя. Воины закричали ура и принялись располагать в лагере, беря в кольцо охраны Горлик.
Командующий этой частью войск, в этот раз генерал в титуле графа, чьего имени я не расслышал из-за нервного тарахтения Жужжи, принялся, так скажем, ухаживать за девушками: что принести, что подать, чего изволите, где желаете поселиться для отдыха и так далее. В общем, лебезил он перед Елизаветой страшно. А уж как восторгался её силой и умом, мол, все мы сумели выжить опаснейших лесах Сибири только благодаря её чуткому руководству… Судя по интонации, генерал был готов уже переврать в своём отчёте всё на свете, лишь бы выслужиться. Будь он журналюгой желтушным, завтра бы уже вышла статья о том, как Елизавета вынесла из пекла троих неродивых путников, подчинила и поработила опаснейшую Химеру Жужжу, закрыла сто изломов и отразила сто нашествий, после чего без единой царапины притащила всех в Горлик.
М-да уж… Синельников явно поприятней как человек будет. Наверное, именно поэтому он в полях с бойцами, а этот в тылу, в штабе сидит. Но результат жополизства налицо: один полковник, а второй — генерал; один барон, а второй — граф.
— Ярл, прошу прощения! — подбежал ко мне полковник, о котором я только что вспоминал. — Девушкам глава Горлика свой личный дом с прислугой отдаст на время, а для вас номер в гостинице подготовят. Надеюсь, вы не против. И ещё: завтра с утра — сегодня вам наверняка надо отдохнуть и немного прийти в себя — ждём вас в кабинете мэра. Надо будет внести все ваши злоключения в протокол. Вы уж не обессудьте, дело государственной важности. А уже позже займёмся всеми остальными вопросами.
— Да, всё понимаю. Буду. За номер спасибо. И у меня ещё пара просьб будет…
И я глянул на Жужжу и обвёл глазами свои обноски.
— Да? Какие?
— Жук со мной, и гостиничный номер для него не очень подходит. Может, лучше кто-нибудь из местных приютит меня, а фамильяр во дворе побудет? И ещё одежда… У меня вообще ничего нет. Обувь на честном слове держится, вот-вот развалится.
— Ах, одежда — да, не проблема. Размеры знаете свои? Армейская форма вам подойдёт? Не будет вам проблем, что иностранному гражданину российская военная экипировка выдана?
— Не будет.
— Хорошо. По дому я брошу клич. Кто-нибудь обязательно откликнется. И ещё… Подскажите, вам связь, может, нужна? Связаться с родом, предупредить что живы?
— Нет. Спасибо за заботу, но я и есть глава рода. Передавать некому. Разве что… В Горлике Четыре связь есть? Я там был, до этого. Там группа моя, вещи, автомобиль… Всё осталось.
— Ого, это ж как вас сюда занесло⁈
— Завтра расскажу. Это не самая приятная история…
Я протянул руку во внутренний карман и достал оттуда небольшой мешочек, в котором лежало больше десяти колец ликвидаторов, жетоны, родовые кольца и другие атрибуты, свидетельствующие об их принадлежности к той или иной группе.
— Вот бл***, — увидев большое количество колец с запёкшейся кровью, не выдержал полковник. — Твою мать, ярл!.. Только не говори, что ты один из «счастливчиков», что закрывали излом Скуропатовых? Лимагорским в общей базе назван.
— Не их это излом. Но да, оттуда. Один из тех, кому повезло научиться летать не по своей воле и нырнуть в проклятый разлом.
Полковник прямо на глазах изменился во взгляде и, покачав головой, трижды хлопнул меня по плечу.
— Здесь все?..
— Думаю, да. Все, кого нашёл. А облазил я там всё.
Синельников молча стал по стойке смирно и приложил к фуражке ладонь. Я повторил его жест.
— Ярл, в свете всех этих новостей, знайте, что лично я отношусь к вам с огромным уважением. И если вам что-то нужно, только скажите.
— Да ничего вроде бы не нужно… Кроме вышеперечисленного.
— Кашинский, Молотобойцев — ко мне! — рявкнул полковник, и два бойца, в экипировке элитных спецподразделений словно молния оказались рядом с нами. — Невидимой тенью следуете за ярлом. Он только подумал, что ему что-то надо, а вы уже исполняете. Беречь сон, отгонять назойливых мух, относиться к нему, как к князю! Ясно вам? Кашинский, к завсклада бегом, принести одежду запасную ярлу Мирославу Красту. Размеры он сейчас сообщит. У Жигулёвского рацию резервную получить, телефон служебный взять и передать ярлу. Найти в мэрии номер для связи с Горликом Четыре. Всё запомнил? Бего-о-ом МАРШ!
Я скромно обалдевал от подобного отношения. А ещё против воли взглянул на руки, бойцов. Безродные. Но воители. Гвардейцы.
— Не стоило, Павел Михайлович…
— Нет. Точно стоило! Десять минут, ярл, и я организую дом. Бойцы вас проводят. И ещё… Поесть не желаете?
— Картохи хочу… И моему жуку тоже. Он её очень любит.
«Тюк»
В голову из ниоткуда прилетела шишка, и я опасливо, как и полковник с оставшимися рядом бойцом, заозирался по сторонам.
— Шоколадку… Если можно — с орехами. Найдите, пожалуйста. Чувствую, помереть могу, если шоколада не съем…
* * *
Группа Сокола. Горлик-4.
С момента того идиотского похода в излом прошло уже больше месяца. Три дня назад группа Сокола получила официальную бумагу о присвоении ярлу Миргорду Красту статус пропавшего без вести.
Весь этот месяц ребята были не в своей тарелке. Новичок отлично вписался в их коллектив, проявил себя выше всяких похвал. Не ныл, не имел идиотских привычек, старательно тренировался каждый день. А в выходные дни в Горлике так и вовсе доводил себя до изнеможения, чем подстёгивал всех остальных членов группы.
Они видели, что человек он не простой: не привык ждать подачки у судьбы. Пролететь десятки тысяч километров, уничтожить кучу монстров со своими невеликими магическими силами да без искры и вот так вот подставиться…
Сокол считал себя виновником в этой всей ситуации. Им необязательно было идти в тот излом. Но это были «лёгкие деньги»…
«Скуропатов… Даже не выплатил ни гроша погибшим и пропавшим, сославшись на заботу государства. Жадная скотина!» — негодовал Сокол, но ничего не мог поделать.
Наследник этого рода и так еле выжил ценой неимоверных жертв и усилий отряда наёмников.
«Лучше бы он сдох, чем Мирослав!»
Теперь им оставалось ждать год, чтобы специальная комиссия признала пропавших без вести погибшими.
— Когда его признают погибшим, найдём его родственников и вернём вещи, что остались от юного ярла. И поможем при случае. Всё ясно? — произнёс в тот день, когда пришла бумага, Сокол и окинул отряд взглядом.
— Да, — кивнули все дружно.
* * *
Группа привезла припасов, купленных в Новосибирске за награду, которую выдал хотя бы выжившим сука Скуропатов, и разгружала машины, когда к ним, чуть ли не спотыкаясь, примчался местный шалопай и разгильдяй. Родители назвали его Василием, но все остальные его никак не звали. Он сам приходил. Впрочем, пару человек звали его Обмороком. Всё из-за частых алкогольных возлежаний вдоль заборов. Если не знать, что это Обморок, то можно подумать, что кому-то стало плохо. А этого не трогали, ибо знали, что этому наоборот хорошо. Даже очень.
— Хах! Фух! Кхе! — пытался отдышаться, осматриваясь по сторонам, Обморок, привлекая к своей персоне всё внимание отряда. — Первый, вроде…
— Чего тебе? Сами разгрузим. Даже не думай привязаться! Для тебя даже спичек не найдём, — выразил общее мнение Бобёр, стоящий ближе всех к нему, и даже в некоторой степени презрение к этому потерявшему большую часть достоинства ликвидатору, что сражался лишь в одном случае — если его нашли монстры во время нашествия.
— Да надо больно… Корячиться с вами… Ха-а… У меня спина еле живая после вчерашней погрузки у Жбана! Но бутылку ты мне дашь… Фу-ух… И не одну, а целых… — Мужик прикинул, сколько будет стоить эта информация, и показал им три пальца. — Три бутылки!
— Сокол, можно я ему втащу? — посмотрел на старшего Бобёр. — И так тошно, ещё он со своим перегаром…
