Кто это и когда пел? Может Anars? Нет, имя Анарс это оттуда, из будущего, а вот именно эти строчки напевал враг народа и подлый эксплуататор крестьян, граф де ля Фер. Пел под гитару, пьяный в зюзю и нудно рефлексующий в притоне подлой буржуазии.
Неумно шучу, значит, защитный механизм психики работает на полную мощность. Она, психика, у меня слабая и выборочная. Гору трупов навалить высотой с пик Коммунизма мы можем и без слез в подушку по ночам, но вот только шкурку попортили и все, ножки подкашиваются и душевное смятение в нутре. Как дальше жить?
Наверное, этим вопросом задавались и Антонина Макарова-Гинзбург, и немки Гермина Браунштайнер и Ирма Гриз, и сушеная вобла из Англии Майра Хиндли. Женщины-палачи. Сотни трупов за спиной и горькие слезы из-за того, что не вымыты волосы и помада не в тон. М-да, понять женщину — сойти с ума. Или стать богом. Равнозначно, по-моему.
Но вернемся к моему новому облику. А неплохо, кстати, сделано. Чувствуется в наколотых татуировках на плечах стиль и знаковость, наверное? Когда знак несет в себе значение, это же знаковость? А значений тут море океанское, полинезийские недоучки-любители со своими спиралями на щеках отдыхают в сторонке и даже нервно не курят, если я все правильно разглядел и понял. Повторюсь, мастер набивал, с большой буквы, Мастер.
На левом плече наколоты серп и молот. Контуры орудий труда черные, пустота забита фиолетовым цветом и на этом темном фоне мелкими значками четко выделяются красные иероглифы. Китайские, никакой слоговой японской азбуки для старых и новых слов — катаканы и хираганы нет и в помине, классические иероглифы, не упрощенные, не пиньминь коммунистического Китая. Да и откуда ему тут взяться, не время еще ему. Манера написания родом из гуандунской восточной провинции, острые окончания горизонтальных черточек и «надутые» кончики овалов, профессиональный почерк тамошних мастеров.
Два иероглифа мастер набил на рукояти серпа, четыре на лезвии, один на ударной части молота и два на ручке. На рукояти серпа один иероглиф напоминает телевизор на ножках с крестообразными антеннками по бокам, второй же непонятная смесь графем, стилизованных крестика, положенной набок галочкой и решетки. На самом лезвии черточки, запятые, точки-глазки, ломаные пружинки. На рукояти молота хитрая загибулина и рядом два картонных ящичка на основаниях с ленточкой-полоской на боках. Одинокий иероглиф на молоте похож на перевернутую головой вниз латинскую букву V с разогнутыми окончаниями ножек, перечёркнутую горизонтально много раз. Все малое, мелкие детали еле видно, даже глаза заболели. Протер веки намоченными кончиками пальцев, еле удержался, чтобы не потереть кожу на плечах — нельзя, инфекцию в ранки внести дело пары минут.
Так, а что у нас на правом плече? Ничем не удивили, даже несколько обидно, что там не дракон с тигром в экстазе битвы. Обычная, я бы еще и усилил, заурядная, пятиконечная звезда то же с черным контуром и ребрами лучей, банально красная. Шаблон. Только одно отличие — под красной краской скромно прячется длинная фиолетовая вязь обозначений символа Феникса. Красиво, если набок положить, так выглядит, словно арабы вязь вели. Ровно семь завитушек-крючочков, все правильно, все по канону. И надпись видно, если только очень сильно приглядеться, и это сделано сознательно. Несомненно, все эти китайские красивости есть символы, но вот чего именно? Как сочетается символ Феникса с символом красоты? Памятка-шпаргалка? Восстала из пепла — не забудь сделать макияж?
Так, стоп! Феникс, красота, герой, сила, война…
Нет, этот иероглиф обозначает искусство или стиль, затем идут война или битва. Ага, сложим все вместе, уравняем, и получим на выходе: «Красивый Феникс, обладая искусством войны, птиц очень сильный и герой». Коротко и по существу. Этакий подарок от татуажного мастера фэн-шуя в его неподражаемом блеске. Да, забыл добавить, содержать данного птица необходимо в закрытом темном помещении и отдельно от прочих куриц.
Итак, что мы имеем? Татуировщик у нас чистопородный восточный китаец, мне настолько сильно симпатизирующий, что позволил себе испытывать к гаидзинке теплые чувства. Такие как сострадание и забота. И еще он фанатичный даос новой формации. Это у них там, в новом даосизме, развиты магические ритуалы и символы, ну а нанесение самих символов на тело, одна из обязанностей верного последователя учения. Только вот никакая магия у нас тут не работает, ни восточная, ни западная. У нас тут сплошной реализм и скучная физика — противник крупнее, силы у него больше, летим от его удара дальше. И никакие громкие «кий-а!» или жутко таинственные «хурды-мурды, великий ассемблер!» не помогут против шашки с наганом, тем более против пулемета с примитивным водяным охлаждение. Да и противник нынче нейролингвистическим атакам не подвержен — и с той и с этой стороны сплошные фанатики своих идеалов мироустройства. Так что, все эти магические значки второстепенны и нужны они мне как нужно лучшему ганфайтеру с Дикого Запада умение ухаживать за коровами. Нет, мы лучше постреляем без выкрикивания заклинаний, точно и быстро. Практичность нынче наше все.
Повернулся к зеркалу спиной, изогнулся, вытянул шею. Над лопатками дугой тянутся красные с черной каймой буквы, складывающиеся в короткое предложение: «Смерть офицерам!». Иероглифов не видно. То ли не набил китаец, то ли я их не вижу, освещения недостаточно, да и кожа уже кое-где у покрылась коростой. И коротко как-то, не добавлено ни «белогвардейским», ни «гадам», а лучше всего было бы через тире «врагам революции». А так, если доживу до тысяча девятьсот сорок третьего года, то при помывке в общественной бане у меня будут серьезные проблемы — забьют шайками крупнотелые жены советских офицеров, женщины простые и в разных исторических и политических коллизиях не разбирающиеся. Один у меня выход — набить еще на левой груди профиль Сталина, а на правой Стилета анфас. И громко орать при зверском побитии шайками «Не трогай Сталина, курва! Куда бьешь? По Вождю?!». М-да…
Ладно, плевать на все эти звезды, надписи, иероглифы, пойду снова спать. Все равно пробуду я здесь не менее недели, пока все заживет — китаец-кольщик явно персоналу тюрьмы четких указаний надавал, вон на столе лежат бинты, просторная льняная рубаха и стоит вонючая мазь в открытой баночке.
Хотя, стоп, отставить сон! Есть у меня одна интересная мысль как воспользоваться этими татуировками для создания нового имиджа. Сногсшибательного.
Я встал к двери спиной и быстро заколотил пяткой по ней, одновременно громко горланя:
— Портного мне в камеру немедленно, мизерабли несчастные! Schnell, die dummen Schweine! Еrschiessen сволочей!
Зря кричал, глупо вышло — от ударов незакрытая дверь камеры неожиданно распахнулась, и я с размаху уселся на пятую точку. Больно и порог высокий, ноги задраны выше головы, лицо ошалелое, вид у меня — дура дурой. Хорошо, что в коридоре нет никого. Ни мокрицы, ни Михалыча.
Кстати, а где этот Михалыч, что за манкирование служебными обязанностями? Разбегутся ведь все или только я в частности. Да и время послеобеденное, его срок камеры обходить.
— Михалыч? Ты где?
Звук моего голоса неприятным звоном надтреснутого колокольчика разнесся по гулкому коридору и стыдливо исчез за поворотом. Тишина. Вымерли они тут все что ли или перепились и дрыхнут, сволочи? А местные арестанты что, тоже спят и ничего не слышат? Насчет «вымерли», к заключенным это вполне допустимо, революционная справедливость механизм безотказный, как штык у «мосинки». Хотя нет, кто-то живой шебуршит за дверью камеры напротив.
Отодвинул пластинку закрывающую «глазок», присмотрелся. Так, кто это тут у нас? Глаз мутный, конъюнктива желтая, проблемы у неизвестного с печенью. Еще он часто моргает, верхнее веко поникшее, щетина недельной давности ползет к седому виску. На лицо беспокойство, страх и потеря уверенности в себе. И кто же это такой испуганный сидит в камере?
— Руки вверх! Немедленно отойти от двери, повернуться к стене лицом! В случае сопротивления сразу стреляю!
