— Потому что ты и не просила! — Парировал я грубость. — Ты ж бог, как ты можешь мёрзнуть⁈
Вырвав котёл с едой, она прям у меня перед носом хлопнула дверью. Ой бля… стерва стервой, просто пиздец.
Возвращаясь, прошу парней принести той пару охапок моих, сухих и колотых дров. Хоть я её и ненавижу, но совесть у меня таки ещё осталась. К тому же, стекол она сделала гораздо больше, чем я просил, а значит заслужила. С частью сопровождавшей меня группы работяг иду в теплицы, там, быстренько соорудив оконные рамы, вставляю стекло в ставни и… при лёгком свете магия моя, как и ранее, всё делает сама. Вуаля… прозрачные окна, а за ними моя поднимающаяся рассада. Через окно глядя на освещённую лучинами, чуть подросшую за день зелень, прям как бабулька какая, не мог нарадоваться своим успехам. Радость мою так же разделяли и жители. Для них подобное казалось диковинным чудом, в общем то как и всё то, что я творил при помощи своей магии.
Создав лопаты для уборки снега за дополнительные пайки, нашёл пару добровольцев, согласившихся в ночное время прочистить в поселении главные улицы, а так же подходы к общежитиям. Стоя на улице Центральной, любуясь тёмной ночью, с наслаждением наблюдал, как через щели завешенных ставень, из общежитий вырывается слабый свет от лучин. Как мужчины кролли и му очищают свои дворы от остатков порубленных дров, коры и ветоши. Как женщины снимают растянутые на веревках, превратившиеся в лёд, вымытые и отстиранные шкуры. Несмотря на погоду, жизнь в нашей деревне кипела. С каждым новым днём, каждой новой неделей, поселение всё больше и больше становилось похоже на мой собственный, родной мир.
— Сейчас получишь!
— Нет, это ты получишь! — Кидаясь снежками, весело гоготала проносящаяся мимо меня толпа детишек.
— Дети, быстро домой, кому сказала! — Кричала кому-то с порога сердитая, обеспокоенная женщина му. Едва разминувшись с той, на улицу выходит Белая. Держа в руках корзинку, с бурдюком и какими-то припасами, она, пожурив пальчиком мальчишек, направляется к моему дому, а после, на пол пути замечая меня, меняет направление. Несмотря на тёплую шкуру, прикрывавшую её плечи, большой вырез на её груди был неприкрыт. Словно по заветом и советам Муррки, му была одета в короткую, прям как ремешок, набедренную повязку, ниже которой виднелись только длинные, меховые ботинки, чем-то напоминавшие сапоги.
— Ой, Староста Матвеем, а я вот тут с гостинцами, к вам на ужин решила заскочить… — Стреляя глазками, под грудью поджав ручки, отчего молочные железы, приподнявшись, оголились ещё больше, пролепетала Белая.
Ох… знаю я, на какой ты «ужин» так вырядилась, красавица… знаю.
— Таким гостям мы всегда рады. — Жестом руки предложив той пройти к дому, ответил я.
Глава 8
«Молодая и горячая кровь». Это выражение, как и все сопутствующие ему происшествия, касаются не только мужчин, но и женщин. Сидя с нами за ужином, Белая почти не прикоснулась к еде. Ножкой своей, длинной и шаловливой, она под столом касалась меня, привлекала внимание, и когда я смотрел на неё, глазками своими блестящими предлагала нам подняться на второй этаж. Белой казалось, что делает это она незаметно, беспалевно, но вот хихикающие над нами Кролли и хищники, коих усмешек она не замечала, говорили об обратном.
Я не знал, как лучше поступить, в моей комнате ночевало слишком много женщин. Возможно, стоило дождаться, когда все они отправятся спать, или же после ужина предложить провести му до общежития и там «свершить предначертанное». В раздумьях я не сразу понял, что у кое-кого на данный вопрос имелся готовый, более подходящий вариант.
— Белая, наверняка ты устала, и вам со старостой есть что обсудить с нашей гостьей. В последнее время Матвеем слишком мало времени уделял вашему народу, так что идите ложитесь, а мы пока приберемся. — Во время сбора проговорила Хохо. — Муррка, ты и Зелёная поможете мне выбрать и подготовить продукты на утро, Пом, за тобой мытьё посуды.
— А-а-а? — Недовольно протянула лиса и жалобно застонала. — Я ведь тоже устала, и ещё болею…
— Это была не просьба. Староста сегодня весь день занимался дровами, чтоб нам было тепло. Муррка с Зелёной готовили, я приглядывала за ранеными, и только ты одна ничего не делала.
— Ладно… — Прорычала лиса и побрела за ведром.
С благодарностью кивнув Хохо, получаю в ответ улыбку и торопящий жест ладошкой. Мол, быстрее-быстрее. Крольчиха не ревновала, да и вообще, какой-то особой ревности от травоядных я и не видел толком. Лишь Пом, показывая зубки, ранее могла обидеться, если я уделю той внимания меньше, чем Муррке.
Встав из-за стола, сталкиваюсь с уже поднявшейся и ожидавшей меня у лестницы Белой. Гордо расправив плечи, она выглядела словно непреодолимая, мягкая и очень соблазнительная крепость.
— Ид… — Идём, хотел сказать я, но женщина, облизнувшись, сходу перехватила инициативу. Прихватив меня одной рукой, словно я дитя малое, оторвала от земли, взяла на руки. По грудную клетку я и плечо моё застряли между огромных мягкий и тёплых холмов. Упершись той в рёбра рукой, я чувствовал, как бешено стучит сердце Белой, видел, как с каждым шагом по лестнице всё больше и больше наливаются краской её румяные щёки.
— Матвеем, вы уже поели… — Встретил нас на втором этаже Боб. Бля, как же неловко…
— Погуляй чутка. — Всё так же, с рук девушки, перед тем как дверь в комнату за нами закрылась, кинул парню я.
И вот я, мужчина, зависший в сильных женских руках, и глядящая на меня как на пирожок голодная, ранимая(слабой её язык назвать не повернётся) Белая, остались в одной комнате. Одной свободной рукой, шаря у себя за спиной, девушка развязывает нагрудную повязку. Кусок шкуры напоминающий шлейки спадают, но её большие, полукруглые соски всё так же не в поле моего зрения. Замечая это, женщина, боясь меня отпускать(словно я убегу куда-то), отбрасывает в сторону подвязки, приподнимает рукой свою большую грудь и… как младенцу, суёт мне прямо в лицо.
— Ш-ш-шаман, а… а… вы можете по… ну, по… — Большая грудь прям обволакивает лицо. В моей ситуации сложно не понять, чего от тебя хотят. Пить её молоко я точно не буду, а вот подразнить… надкусить или облизнуть этот большой контур можно. Соблазнительная просьба…
Губы мои касаются соска, от чего тут же слышится томный, сладостный стон Белой. От лёгких прикосновений она ловит удовольствие и, не желая оставлять меня без ласок, рукой своей свободной ловко расстегивает, а после и стягивает с меня штаны. Пальцы её влажные от волнения оплетают мой член. Ещё немного, и я буду готов, а потому…
— Может отпустишь меня и пойдём в кр… — Белая поднимает меня ещё выше, а после своими пухлыми губками обхватывает головку и всасывает ртом моего дружка.
Это необязательно делать навесу… хочется сказать мне, но… я не могу. Приятное влажное и затягивающее тебя словно в бездну чувство лишает дара речи. Одной рукой держа меня, а второй вдавливая мою голову в свои сиськи, Белая, издавая пошлые звуки и пуская слюни, едва не доводит меня до оргазма. Я буквально сдерживаюсь из последних сил и, чутка прикусываю её вишенку. Она замирает, вся вздрогнув, едва удерживается на подкосившихся ногах.
Вылизав меня снизу, освободив свой ротик, Белая тяжело вздохнула. На сосках проступило её молоко, а с низу, на пол что-то закапало.
— Как же так… я что, только что… кончила… от прикосновений? — Проговорив это, она уставилась на перепуганного меня.
Не у того ты спрашиваешь, подруга, ой не у того. Когда та задрожала, я грешным делом подумал, что меня сейчас либо на прогиб швырнут, либо тупо уронят, а падать мне нихера не с метровый высоты. Не ослабляя хватку рук, держась за шею му, мысленно чертыхнувшись, пожимаю плечами и прошу наконец-то вернуть меня на землю.
Улыбаясь, чувствуя мою беспомощность по отношению к ней и её размерам, Белая кидает меня на кровать, а после, стянув набедренную повязку, сама припадает на постель. Тазом своим широким вжимая в набитый соломой и обитый мехом матрас, она придавливает меня, вновь не давая даже шанса пошевелиться без её на то разрешения.
