Фаразар встал и вскинул руки; его сжатые кулаки задрожали.
– Вот почему тебе нужно было смирить свою алчность и остаться там, чтобы следить за ней, управлять ею как подобает! А теперь она издает указы, словно я уже умер. Это смело, жена. Это против Кодекса! Это измена! Теперь я понимаю, что этому ее могла научить только ты. Когда ты меня туда притащишь, от Аракса, возможно, уже ничего не останется!
Нилит достала из кармана медный наконечник стрелы, который вытащила из Аноиша, и сжала его в кулаке. Он оказался достаточно большим, чтобы магия меди подействовала на призрака. Нилит толкнула Фаразара, и он отлетел к фальшборту.
– Как подобает? Думаешь, в этом смысл моей жизни? Забирать записки, которые ты подсунул под дверь? Читать их недовольным придворным? Делать за тебя твою работу? Нет уж, Фаразар, хватит. Если тебе была нужна послушная и молчаливая жена, то ты женился не на той женщине. Ты даже не понимаешь, насколько я сильна.
– Твой долг, Нилит, состоял в том, чтобы родить ребенка и делать, что я прикажу! Первое тебе удалось, но почему вторая задача представляет для тебя такую сложность?
Нилит снова толкнула его. Он снова взмахнул руками.
– Мне надоело, что меня презирают и игнорируют. Я устала читать горы свитков. Устала оглашать дурацкие указы. Каждое утро я просыпалась и видела улицы, залитые свежей кровью. С меня хватит!
Одна нога Фаразара погрузилась в воду. Это ему совсем не понравилось.
– Прочь, грязная девка!
Нилит услышала стук; где-то у нее за спиной приземлился Безел. Она почувствовала, что Гираб, широко раскрыв глаза, смотрит на нее.
– Что я пропустил? – шепнул сокол, но ему никто не ответил.
Прямо рядом с Нилит стремительно текла вода, но она уже ее не боялась. Она наклонилась к Фаразару так, что они чуть не столкнулись носами. Она почувствовала, как его холод растекается по ее щекам.
– Ты до сих пор этого не понял, тупой ублюдок? Именно за свою надменность ты получил от меня ножом в горло – за гордость и раздутое ощущение собственной исключительности, которыми вы, аркийцы, обладаете с самого рождения. Я перерезала глотку империи, потому что ты должен был владеть ею. Ни ты, ни Сизин, ни любой другой из вас не вправе управлять жизнью и, что еще важнее, – смертью. По-твоему, ты лучше этих торговцев камнем, этих повелителей ада? Тех, кто подкручивает усы, пока вокруг гибнут люди? Ты такая же подлая, бездушная тварь, как и они, и когда я с тобой разберусь, ты это поймешь.
– Я так и знал! Я знал, что ты хотела меня проучить! Ты – просто ядовитая, злобная, жадная…
Но Нилит еще не закончила. Вскинув голову, она впилась взглядом в глаза Фаразара.
– А ты – просто раздувшиеся от вина останки никудышнего короля. Ты слаб. Ты слеп. Ты взошел на престол только потому, что убил своего отца. Именно из-за тебя и тебе подобных Дальние Края гниют, и если я ничего не сделаю, то от них ничего не останется.
Толчок.
Всплеск.
Все оказалось настолько просто. Легкость, с которой она это проделала, и ярость, с которой он забился в воде, были настолько приятны, что лицо Нилит расплылось в улыбке. Ее гнев испарился, пока она наблюдала за тем, как Фаразар плывет вслед за ними: магические узы привязывали его к разлагающемуся трупу, который был надежно закреплен на палубе.
Безел наклонил голову и засмеялся – так могли бы трещать сухие листья под сапогом.
Гираб откашлялся.
– Мм… Но ведь он все еще император, да?
– Араксом еще ни разу не правил мертвый император или императрица, – сказал сокол. – А если и правил, то не более пяти минут. Какие-нибудь родичи всегда порабощают их или быстро бросают их тела в Никс без монет. Но пока его тело не поработили или не выбросили, Фаразар – с формальной точки зрения – по-прежнему является императором.
Нилит выпрямилась.
– А я все еще императрица – хотя бы по праву брачных уз. А ведь мы знаем, кто правит в браке – верно же, господа?
Лодочник с умным видом кивнул и посмотрел вдаль, вызывая в памяти какое-то старое воспоминание.
– Жена.
– Отлично.
Нилит улыбнулась лодочнику. Безел еще раз странно рассмеялся, высовывая из клюва язычок.
– Ну что ж, мне самой тоже нужно поразмыслить, – сказала она. – Гираб, река уже течет быстрее?
– Да.
Больше он ничего не сказал, но ей этого было достаточно.
Затем Нилит обратилась к птице, но смотрела она на Аноиша. Конь спал, его ребра медленно поднимались и опускались.
– Безел?
Сокол словно читал ее мысли.
– Пятьсот миль или чуть больше. Нужно выбраться из ущелья и дождаться ясной погоды, тогда ты увидишь, как сияет город.
Гираб кашлянул, и этот звук, к счастью для Нилит, заглушил ее удивленный вздох.
Она рассчитывала, что река будет течь быстрее, а препятствий на пути будет меньше. С лошадью реку не сравнить. Нилит пересчитала дни: чуть более двух недель. Это все, что осталось в ее песочных часах; когда это время истечет, Фаразар бесследно исчезнет в бездне. А ее дочь меж тем плетет интриги в Небесной Игле, следуя примеру своего отца. Нилит возблагодарила мертвых богов за то, что Сизин – и весь остальной Арк, если уж на то пошло – до сих пор считали, что император сидит в своем убежище. За годы пребывания на троне Фаразар сделал хотя бы одно хорошее дело – построил прочное убежище.
– Ты все еще хочешь, чтобы я ответила на твои вопросы, сокол?
– Да, – кивнул Безел.
Нилит невольно дернулась, когда он вдруг полетел прямо за нее и сел на ограждение рядом с ее рукой.
– Сначала ты, императрица.
Нилит повернулась и посмотрела на Фаразара, который все еще барахтался за кормой баржи. Она предположила, что страх утонуть сидел в нем много лет, и отделаться от него совсем не просто.
– Я лишь через два года поняла, что он ушел. В своих указах он перестал писать «Я хочу» – крошечное различие, но оно заставило меня насторожиться. Еще три года я потратила на то, чтобы это доказать и выследить его. Я прочла все свитки в библиотеках Небесной Иглы, я собирала слухи, изучала карты, бродила по улицам, и в конце концов я вышла на след. Он сделал все, чтобы замаскировать свой побег. Солдат, которые вышли вместе с ним из Иглы, он приказал убить и похоронить в дюнах. Он изменил обличье, выбрал себе другое имя и так далее. Очень умно с его стороны. «Введение в заблуждение» – так это называют волшебники Красса, однако меня ему обмануть не удалось. Двигаясь на юг, он много раз менял повозки и пользовался услугами наемников с сомнительной репутацией. К югу от Лестницы Оширима я нашла дневник, в котором упоминался человек, похожий на Фаразара – пьяница, похвалявшийся тем, что совершил величайший побег в истории человечества. Сам по себе этот дневник ничего не значит – если не совместить записи в нем с датами, когда начали меняться указы. Разница составила месяц или два. На окраине Белиша шпионы нашли аристократа, который был без ума от вина, наложниц и роскошных вечеринок. Я отправилась туда и… Ну надо же! Во главе стола сидел не кто иной, как Фаразар. Я едва удержалась от того, чтобы не убить его прямо там. В ту же ночь я залезла в его особняк и перерезала ему глотку, пока его член все еще был в дочери какого-то герцога. – Нилит вдруг поняла, что задыхается. – Такой ответ тебя удовлетворит?
Безел пожал крыльями.
– Охренительная история. Как человек, гордящийся своей способностью выслеживать скрытных ублюдков, скажу честно – я поражен.
– Твоя очередь, птица. Назови свою цену.
Он помедлил, глядя в усеянное звездами небо.
– Смерть.
– Чья?
– Моя собственная, – вздохнув, ответил Безел – не печально, а устало. Его золотистые глаза снова посмотрели на нее. – Похоже, никситы заколдовали меня слишком сильно. Как бы я ни страдал от голода и жажды, моя душа не дает этому телу умереть. Поверь, я пытался. Я устал жить. Устал от бессмертия, от этого тела, и все же вырваться на свободу я не могу. Старость меня не убивает. Мне двести лет. Клинки не действуют, даже медные. От яда меня просто тошнит. Я уже потерял счет стенам, о которые пытался разбиться. Две недели я замерзал на вершине горы. Даже не скажу, сколько раз я пытался убить себя, но каждый раз это долбаное тело исцеляется – медленно, мучительно, но неотвратимо. Оно отказывается умереть до тех пор, пока кто-то не уничтожит мою половину монеты – серебряный колокольчик. А я приношу слишком большую пользу, я слишком ценный трофей, чтобы отказаться от меня. Я думал, что Сизин про меня забыла, что я обрел свободу, но теперь я знаю, что она никогда меня не отпустит. Вот почему я прилетел к тебе. Я надеялся, что женщина, которая прошла тысячи миль по пустыне, чтобы убить своего мужа, и теперь тащит его труп обратно, просто чтобы проучить его, либо достаточно безумна, либо достаточно отчаялась, чтобы принять мое предложение.
