Так ничего и не придумав, набираю его номер, и он откликается сразу.
– Привет, дорогой! – начинаю бодрым голосом, а про себя думаю: какое тут может быть веселье, когда у меня всё кувырком, а если и есть просвет, то совсем крохотный. – Как твои дела? Как сам?
– Привет, – откликается Шауль, но энтузиазма и радости от общения со мной в его голосе не заметно. – Мои-то дела – ерунда, одна и та же ежедневная рутина, а вот у тебя что нового? Что с сыном?
– Пока ничего. Ищем…
– Слушай, – перебивает меня Шауль, – я тогда перед тобой так и не извинился за то, что у нас ничего не получилось. Не понимаю до сих пор, в чём причина.
– Об этом я и хотел поговорить. То наше перемещение и не должно было получиться! Мне объяснили сведущие люди, мол, невозможно, чтобы в какое-то конкретное мгновение человек существовал одновременно в двух лицах – был самим собой настоящим и самим же собой, но перенесённым из будущего или прошлого. Есть вещи, которые природа категорически не допускает.
– А-а, вот оно что! – тянет Шауль изумлённо и одновременно обрадованно. – Как это я раньше не догадался! А ведь мог бы… Значит, перемещение возможно только в то время, в котором человек ещё не родился, или в то, когда его уже нет на свете… Как всё просто, оказывается! Горе мне, олуху, что до такой очевидной вещи не смог самостоятельно додуматься! Это же лежит на поверхности!
Честно признаться, до меня сия истина доходила гораздо труднее. А что в этом необычного? Шауль всё-таки учёный-экспериментатор, у которого за спиной богатая теоретическая и практическая база, а я… я обычный мент. Точнее, оба мы с Шаулем уже бывшие. И у обоих, как выясняется, нюх дал сбой.
– Тогда наша задача с предотвращением похищения твоего Ильи становится принципиально неразрешимой, – продолжает рассуждать Шауль, и сразу его голос утрачивает жизнерадостные нотки. – Теперь даже не знаю, что делать и как тебе помочь.
– Есть вариант, – начинаю осторожно подводить Шауля к главной мысли. – Мне довелось встретиться с людьми, имеющими косвенное отношение к похищению…
– Почему ты их сразу не задержал?! Они же преступники, а ты полицейский, хоть и отставной!
– Всё не так просто. Это не те люди, которые его похитили, но они могут реально помочь в поисках, поэтому хочу использовать эту возможность. Иначе никакого просвета.
– Пока ничего не понимаю. Я-то в чём конкретно могу помочь?
– Можешь, и даже очень можешь, но у меня к тебе просьба несколько необычная. Мне нужно снова переместиться в прошлое, чтобы встретиться с одним господином, который, как выясняется, давно ждёт встречи со мной. И переместиться следует именно в то время, когда меня ещё не было на свете… Может, моя просьба прозвучит для тебя как совершенная абракадабра, но это так.
Шауль некоторое время молчит, потом осторожно спрашивает:
– Может, я чего-то не расслышал или неправильно понял: человек из прошлого ждёт встречи с тобой? Как такое может быть? Если тебя в то время ещё не было, откуда он мог знать о тебе? В какие, кстати, годы тебе надо попасть?
– Конец сороковых – начало пятидесятых двадцатого века. Я-то родился позже. А нужный мне товарищ дожил до середины семидесятых, хоть мы с ним в эти годы ни разу не встречались.
– Заинтриговал ты меня. Какой же информацией он должен обладать, чтобы без его помощи ты не сумел найти своего сына в настоящем времени?
– Пока сам точно не знаю, но найти Илью можно только после встречи с ним.
– Как тебе это стало известно?
– Не спрашивай, ничего пока не могу объяснить. Знаю – и всё. Потом расскажу, когда всё закончится и сын отыщется.
И снова в нашем разговоре пауза.
– Хорошо, я сделаю всё, что просишь, если уж взялся тебе помогать, – голос Шауля звучит решительно, а фразы отрывисты и категоричны. – Но в положительном результате абсолютно не уверен. И ещё: я требую у тебя полной информации по человеку, к которому ты собираешься, – кто он, чем занимался, каковы его возможности. Только тогда решу, не опасен ли твой визит к нему для тебя, для всех нас, для мира…
– Ого, – удивляюсь я, хотя подспудно ожидал такой реакции, – ничего себе, как ты заговорил!
– Всевышний создал нас как инструмент совершенствования вселенной, но – исключительно как инструмент. Все кардинальные решения мы принимаем не сами, а только выполняем его волю…
– Стоп-стоп-стоп! Прекрати сейчас об этом, – машу я руками, очень довольный тем, что Шауль так быстро согласился.
Ему только дай волю порассуждать о божественном мироустройстве, и это может продолжаться часами. На всякий случай, прибавляю:
– Если надо, то подготовлю для тебя все материалы по этому человеку, и ты убедишься, что опасаться тут нечего и некого. Но – чуть позже.
– Как его хоть зовут?
– Роберто Орос ди Бартини, российский авиаконструктор итальянского происхождения.
– Готовь материалы сейчас, а потом решим… Когда ты собираешься к нему в гости?
– Давай завтра, а сегодня я, честное слово, покопаюсь в интернете, чтобы и самому узнать, чего ожидать от этого Роберта Людвиговича.
– У него несколько имён?
– Нет, его так звали в России, где он прожил остаток жизни…
2
Радоваться пока особо нечему, но я не могу сдержать невольную улыбку. Впервые за последние несколько дней появилась хоть какая-то призрачная надежда на то, что всё закончится благополучно, и Илья вернётся домой живым и невредимым.
Ради этого я готов отправиться не только в прошлое к загадочному изобретателю-итальянцу, как требуют «Стражи Времени», а хоть к чёрту на кулички. Если никаких иных вариантов поиска сына пока нет, то и этот сгодится. Понимаю, что одних туманных обещаний, услышанных то ли во сне, то ли ещё неизвестно где, явно недостаточно, но какие у меня есть иные варианты?
Жена моего оптимизма не разделяет. Да и рассказывать ей бесполезно, потому что она моим словам не верит. Оттого дома у нас по-прежнему гробовая тишина.
Ещё раз позвонив Штруделю и убедившись, что полиция ничем новым порадовать меня не может, усаживаюсь на кухне с ноутбуком и начинаю искать материалы по Бартини для Шауля. Заранее предчувствую, что будет довольно много сведений о самолётах, которые он изобретал. В другой ситуации было бы весьма интересно почитать об этом в образовательных целях, но сейчас мне не хочется тратить время на пустяки, гораздо важнее найти нечто другое: ответить на вопрос – какое отношение имел изобретатель к проблеме перемещения во времени? Что заставило и, главное, позволило ему заглянуть в будущее почти на семь десятилетий вперёд, чтобы передать своё загадочное послание для полицейского Даниэля Штеглера, чьи родители в то время даже ещё не познакомились друг с другом?
Итак, начнём с Википедии. Тут биография Бартини описана подробно, и я с пристальным вниманием вчитываюсь в каждое слово.
«Роберт (Роберто) Людвигович Бартини (настоящее имя – Роберто Орос ди Бартини (итал. Roberto Oros di Bartini); 14 мая 1897, Фиуме, Австро-Венгрия – 6 декабря 1974, Москва) – итальянский аристократ (родился в семье барона), коммунист, уехавший из фашистской Италии в СССР, где стал известным авиаконструктором. Физик, создатель проектов аппаратов, чья работа базируется на новых принципах. Автор более 60 законченных проектов самолётов. Комбриг. В анкетах, в графе «национальность» писал: «русский».
Мало известный широкому кругу общественности, а также авиационным специалистам, он был не только выдающимся конструктором и учёным, но и тайным вдохновителем советской космической программы. Сергей Павлович Королёв называл Бартини своим учителем. В разное время и в разной степени с Бартини были связаны: Королёв, Ильюшин, Антонов, Мясищев, Яковлев и многие другие. Основные труды созданы в области аэродинамики, в литературе встречается термин «эффект Бартини».
Помимо авиации и физики, Р. Л. Бартини занимался с переменным успехом космогонией и философией, опубликовав на тему физических размерностей две статьи в научных журналах, не признанные научным сообществом…» [21]
