Сейчас же, когда неизвестный человек заговорил с телефона моего сына, острая бритва опасности полоснула по сердцу, и сдержаться я не могу. Гнев, слёзы, бессилие и даже какие-то давние отголоски страха – всё это выплёскивается наружу в одно мгновение. Хоть и следовало бы сдержаться и раньше времени не дразнить своего неведомого собеседника, но не могу…
– С вашим сыном пока всё в порядке, – невозмутимо отвечает мужчина, – более того, у вас скоро появится возможность побеседовать с ним по телефону.
– Почему только по телефону?!
– Таково моё условие.
– Где он сейчас? – начинаю немного успокаиваться, потому что понимаю – напором и криком ничего сейчас не добьёшься. Лучше подумать, как перехитрить неизвестного переговорщика, чтобы вытащить из него хоть какие-то сведения о местонахождении Ильи.
– Он находится в совершенно безопасном месте. Всё у него в порядке, можете не беспокоиться… Я ответил на ваши вопросы? Теперь могу переходить к своим?
– Нет, вы мне не ответили на главный вопрос: где он сейчас? Я же всё равно его найду, но тогда с вами у меня будет совсем иной разговор! Не такой вежливый, как сейчас.
Мужчина ухмыляется и охотно сообщает:
– Ну, если вам так угодно… Всё равно эта информация вам никак не поможет. Он сейчас находится… как бы объяснить понятней? – в другом времени.
– Тело его здесь? – сразу пробую уточнить. – А сознание, значит, в другом времени? Я правильно вас понял?
– О, так вы, уважаемый, оказывается, в теме! – сразу короткие ехидные смешки в трубке прекращаются. – Замечательно! Нам проще будет говорить на одном языке.
– На каком языке? О чём говорить? Что вы от меня хотите услышать?
– Думаю, мы с вами при таком удачном раскладе всё сумеем решить и по телефону. Нам даже встречаться не потребуется… Ведь, насколько я помню, ваша встреча с моим коллегой закончилась весьма печально.
– С каким ещё вашим коллегой?
– Торговый центр БИГ, кафе «Мексикано». Человек, которого застрелил неизвестный байкер. Вспомнили?
– Вы хотите сказать, что этим байкером были вы, и вы его убили…
– Браво, господин полицейский! Проявляете чудеса смекалки… Да, я тоже прибыл из того же 2070 года, как и ваш погибший собеседник. Но то, что произошло между нами, это сугубо наши внутренние разборки, которые никого в вашем времени не касаются. Считайте, что ничего этого не было. От погибшего же, насколько я понимаю, не осталось никаких следов, верно?
– И вы тоже из этих… как их… «Стражей Времени»? Как и этот погибший?
– Нет, я из другой фирмы. Хотя это, наверное, не совсем верно. Но это для вас, уважаемый, повторяю, не принципиально важно. Мы ни с кем не конкурируем, да и те же «Стражи Времени» ни с кем не конкурируют… Скажем так: мы идём параллельными курсами к одной цели, но разными путями.
– Не понял, поясните.
– Ну, если настаиваете… «Стражи» пытаются решать глобальные проблемы мироздания, а мы – всего лишь мелкие, почти бытовые проблемы конкретного времени, и ни нам, ни им собирать урожай с чужих грядок не требуется… Впрочем, для чего вам это знать? Вас же, извините, в те годы уже не будет, так что – простите за глупый каламбур! – покойтесь себе на здоровье под своей могильной плитой. Никто ваш прах в светлом будущем не потревожит.
Такие шуточки мне совершенно не по нраву. Я и сам при случае не прочь позубоскалить, но в загробные темы без нужды никогда не лезу. Дурно это попахивает. Может, к концу двадцать первого века такое и будет проходить за нормальный юмор, но в наше патриархальное время за это можно и схлопотать.
– Короче, что вам от меня надо? – решаю теперь изъясняться кратко и только по теме, но при этом всё-таки попытаюсь вытащить этого «гробового юмориста» на визуальный контакт. – Хватит лирики и вашей глупой иронии. Я не очень уверен, что по телефону мы о чём-то серьёзном сможем договориться. Нам нужно встретиться. Или вы боитесь, что на вас кто-нибудь станет покушаться во время беседы?
– Совершенно не боюсь. По одной простой причине: некому на меня охотиться. Кроме вас, обо мне и знать никто не знает. Ведь я же ещё, извините, даже на свет не родился! Так что цирковых представлений со стрельбой и погонями больше не предвидится. Да и вам, если задумаете совершить что-то нехорошее, нет в том никакой выгоды. Концы обрубите и сына навсегда потеряете. Себе будет дороже.
– Хочу уточнить одну деталь: так вы не шутили, а вполне ответственно сказали, что именно вы убили моего собеседника в «Мексикано»? И не опасаетесь признаваться в уголовном преступлении?
– Нет. А что вы можете сделать? Арестовать меня? Тогда я уже через минуту исчезну, и вам будет, повторяю, только хуже – сына никогда больше не увидите. Ведь вам мой покойный коллега уже подбрасывал письмо в почтовый ящик, в котором ясно было указано, что полицию к поискам лучше не подключать. И это не пустое пожелание. Достаточно и того, что вы сам бывший полицейский… А вы не вняли просьбе и своих коллег всё-таки позвали на помощь. Как вам после этого верить? Так что косвенной причиной гибели моего «напарника» могло послужить невнимательное чтение присланных вам инструкций…
– Уже не письма, а инструкций?
– Именно так.
– Но и вы своей цели в итоге не добьётесь, если исчезнете без разговора со мной!
– А вы уже разобрались в том, какова моя цель?
– Догадываюсь. Получить от моего сына его будущую компьютерную программу и все коды к ней. Или хотя бы получить уверенность в том, что он это сделает, когда всё будет готово. Но уговорить его выдать собственные секреты, как вы предполагаете, смогу лишь я, его отец. Ведь так?
– Приятно иметь дело с человеком, который всё понимает с полуслова, – неожиданно хвалит меня незнакомец, – настоящий аналитический склад ума. Мент, одним словом… Вы, надеюсь, способны рассчитать и последствия от собственных поступков – верных или опрометчивых. Тех, которые могут помочь или навредить вашему сыну. Прозорливость и умение увидеть перспективу – это, чувствую, ваши профессиональные качества. Ведь так? Значит, используйте их себе во благо. Всем от этого будет польза.
Но на его откровенную и нагловатую лесть не реагирую, лишь продолжаю наступать:
– Предположим, я соглашусь побеседовать с сыном, но у меня нет никаких гарантий, что он меня послушается и сделает всё, о чём я его попрошу. И беседовать с ним до того, как он окажется дома, сами понимаете, не получится. Не по телефону же! Так что это и в ваших интересах – не затягивать с возвращением… Когда я его увижу?
– Не торопитесь, уважаемый господин Штеглер. Мне нужно всё подготовить и, главное, быть до конца уверенным, что ваш Илья не откажется от предложения. Вы же не маленький и понимаете, что одного вашего обещания поговорить с ним недостаточно. Мне требуется стопроцентный результат от ваших переговоров.
– Какие гарантии я могу вам дать?
– Пока не знаю.
– Что же вы собираетесь делать?
– Ещё не придумал. День-два, и я свяжусь с вами снова…
И короткие гудки в трубке.
Перед тем, как отправиться к Шаулю, решаю на всякий случай навестить Лёху в полиции. Вдруг там нарыли что-то новое, что может пригодиться. Конечно же, рассказывать о предстоящем перемещении в прошлое для встречи с авиаконструктором Бартини я никому пока не собираюсь. Лёха и так знает больше, чем надо. А нагружать начальника полиции лишней информацией – только ставить себе палки в колёса. Лёха, как человек дотошный и аккуратный, начнёт влезать в тему и, если не поможет, то, конечно, и не навредит, но голову заморочит и отнимет драгоценные часы, которых мне и так не хватает.
Вернувшись из медицинского центра домой, на всякий случай тщательно проверяю свою одежду на предмет жучков и прочих шпионских премудростей. Прошлый раз Лёха меня развёл просто мастерски – никогда бы не подумал, что лучший друг станет проделывать со мной такие подлые штучки. Хотя, с другой стороны, это позволило полиции вырвать меня из клешней разбушевавшейся шпаны с их предводителем Хананом. Тут уже и не поймёшь, хорошо это или плохо. Но, при любом раскладе, я получил крепкий щелчок по носу, как мент, утративший профессиональный нюх. И глупо оправдываться тем, что мент я уже бывший и не обязан всё время находиться в полной боевой форме.
