Грудь Бринса вздымалась быстро-быстро, а кожа казалась холодной и слишком гладкой на ощупь. Кроме того – ребра у́же и тоньше, чем кажутся со стороны, и выше раны грудь выступает вверх. Ирвин прикрыл глаза, потряс головой и еще раз провел рукой от кинжала выше, пока ладонь не оказалась на чем-то знакомо упругом и неожиданном для Бринса.
– У тебя есть артефакт с личиной? – строго спросил он и потормошил помощника, приводя его в чувство.
«Бринс» открыл глаза, с трудом сфокусировал взгляд, а после из его глаз полились слезы. Теперь уже точно как у девчонки.
– Снимай, идиотка! – рявкнул Ирвин. – Мне нужно видеть рану и твое сложение, иначе не смогу правильно рассчитать дозу лекарств.
Она потрясла головой, прикусила губу, чтобы не разрыдаться, и с трудом вытащила из кармана кожаный шнурок с бусинами, который тут же полетел на пол. Сам «Бринс» скукожился почти в полтора раза, оставив вместо себя уже знакомую девушку.
А он и говорил, что девчонкой был бы Габриэллой. И что Ирвину будет стыдно за отжимания и бани. И много чего еще, к чему стоило бы прислушаться и сложить в цельную картину. Тогда Ирвин не чувствовал бы себя сейчас таким идиотом и не наблюдал бы, как на его столе умирает совсем молоденькая девушка и одновременно лучший из помощников аптекаря.
Габриэлла мелко дрожала от холода и боли, плакала, но не жаловалась и, по счастью, больше не теряла сознания. Рана у нее была хуже некуда, кровь из нее уходила внутрь, придется расширять, потом прижигать или шить сосуды, и надеяться, что крепкий молодой организм справится с такой кровопотерей.
Ирвин быстро натянул на себя чистый халат, собрал инструменты, подготовил целую шеренгу флаконов и впервые за долгое время попросил у богов помощи. Пусть она выживет, а он уже потом разберется, кто и зачем додумался отправить к нему эту девчонку.
Пусть у него хватит сил и умений, правильно провести все манипуляции.
Пусть в этот раз все сложится хорошо, хотя бы для разнообразия.
Должен же он прочитать этой ненормальной лекцию о том, как плохо вмешиваться в мужские дела! После чего отвезти обратно в Дагру, или откуда она там на самом деле взялась, всучить родственникам, и уже их отчитать за пренебрежение младшей и бестолковой дочкой.
Ирвин глубоко вдохнул, очищая мысли от лишнего, подошел ближе к Габриэлле и начал по глотку спаивать ей другое, на редкость противное и мощное магическое зелье. Оно поможет продержаться во время операции и не умереть от боли.
– И давно ты притворяешься Бринсом? – спросил он, чтобы немного отвлечь Габби.
– С того дня, как ты меня принял на работу. Только в лечебнице был мой командир, и кофе с тобой он пил. Так что, Ирвин Фесс, кто тут у нас еще идиот.
– Оба, – согласился Ирвин. – Сейчас будет второе зелье, еще противнее, ты от него на время потеряешь способность двигаться, зато и боль уйдет.
Она поглядела на него с ужасом и расплакалась еще сильнее. Не рыдала, не всхлипывала, только шмыгала носом и вытирала слезы дрожащей рукой.
– Матушке и сестрам не говори, как глупо сдохла, – попросила она. – Сочини что-нибудь героическое, и так меня недоразумением считают. Лучше Рейгаля попроси, ты же врать вообще не умеешь.
– Ты не умрешь. – Самому бы верить в то, что говорит! – Сейчас такие зелья волью, что и труп бы подняли. Дальше зашьем все по-быстрому, и будешь как новая. Еще на свадьбе твоей спляшем.
– Ага, за тебя же и выйду, после бань уже не отвертишься. А дед тебя в самом деле любил, – не сдавалась она. – Хотел вернуть барса, он до сих пор заключен в кинжале, а тот под половицей. Взяла на себя обязательство его отдать, но не справилась, наверное, потому и…
Он не дал ей договорить очередную глупость про смерть и влил зелье. Незачем призывать ту, что и так бродит рядом.
Габби допила и затихла, прикрыв глаза. Больше ее тормошить не было смысла. Кому приятно, когда у него копаются во внутренностях? А именно этим Ирвин и собирался заняться.
Он обработал инструменты и уверенно сделал надрез, расширяя рану, пережал сосуды и только тогда вынул кинжал. Мысли обо всем произошедшем так и лезли в голову, но Ирвин настойчиво их отгонял. Сейчас главное – спасти девчонку, потом будет выяснять, кто она такая и зачем здесь. И как, во имя безликих богов, можно было за столько дней не догадаться, что именно неправильно в Бринсе?
Насчет эликсиров он не шутил, вылил на рану все, какие только можно было применить в этой ситуации. Но кровотечение так и не останавливалось. Здесь бы пригодился хирург уровнем повыше, а Ирвин давно не практиковал, да и раньше не делал таких сложных операций. Не факт, что помог бы кто-то другой, все же ранил ее профессионал, а не случайный грабитель в подворотне.
Запоздало он понял, что стражники не собирались торговаться за сырье из диких земель, только тянули время и разглядывали ассортимент. Когда же удостоверились, что здесь есть все нужное, решили избавиться от ненужных свидетелей. Ирвин-то отбился, а вот Габриэлле досталось.
Да если бы он только знал, что под личиной Бринса скрывается девчонка, никогда бы не согласился участвовать в этой авантюре! Пусть она и не хрупкая столичная модница, но и ей бы не хватило сил бороться с тренированным стражником почти в два раза тяжелее.
Габби больше не приходила в себя, дышала едва слышно, зато пульс в ее жилах трепыхался с отчаянной частотой. Любой бы понял, что дело плохо. Она истекала кровью, а Ирвин не мог с этим ничего поделать.
Краем уха он услышал, как открывается входная дверь, затем быстрые и уверенные шаги Лестера и его сдавленную ругань.
– Я здесь! – крикнул Ирвин. – Давай поживее, нужна помощь.
В сложных ситуациях Лестер никогда не тянул время, поэтому и в подсобку ворвался через считаные мгновения. Оценил ситуацию и тут же замер с другой стороны стола. Но предусмотрительно не лез и ничего не трогал, знал, как опасно отвлекать врача.
– Это та самая с ланьими глазами?
– Это Бринс, – не стал таиться Ирвин.
– Ох, мать! – Лестер провел ладонью по лицу. – Кто ее так?
– «Крыса», – коротко ответил Ирв, не отвлекаясь от попыток пережать сосуд и остановить кровь. – Если девчонка не соврала, где-то в ее комнате под половицами есть кинжал. Найди и принеси, иначе ее не спасем.
Когда можно болтать, а когда не стоит, Лестер тоже хорошо знал, поэтому тут же унесся из подсобки. Ирвин слышал, как друг взбирается по лестнице, распахивает дверь, дальше простукивает пол и выдирает половицы. Драгоценное время утекало, а вместе с ним – жизнь бестолковой девчонки.
– А знаешь, – от отчаяния Ирвин решил с ней поговорить, – Габриэлла – очень красивое имя, зря оно тебе не нравится. Вот Бринс – тихий ужас. На ходу придумала, да?
Конечно, она не ответила. Просто лежала и не двигалась, пока под ней все больше расползалась лужа крови.
– Хотя помощник из тебя вышел отличный. Я бы ради такого отказался от правила «никаких женщин в аптеке».
– Тем более она тут и так была. – Запыхавшийся Лестер появился на пороге с тем самым кинжалом. – А я говорил, что это брюнетка! Ты же такой – нет, как ты можешь копаться в чужих вещах, фу как стыдно! Потрясли бы тогда этого молодчика – и все бы разузнали.
– И ты бы отдал квартиру Софи, – отмахнулся от него Ирвин. – Вложи кинжал ей в руку, выполним ее обязательство.
Лестер послушно все исполнил, Ирвин забрал артефакт из ледяных пальцев и повертел в руках. На рукояти светился кристалл, в котором, как казалось, метался снежный барс. Зверь будто узнал Ирвина: пытался дотянуться, в гневе скреб стенки своей тюрьмы и нарезал круги.
Желание взять его себе было почти нестерпимым. Провести по своей коже, вбирая в себя прежнюю силу, выносливость, здоровье, магический дар. Пусть ненадолго, но вернуться в прошлое.
Но это секундная слабость. Как ему жить с осознанием, что не смог спасти самого лихого из его знакомых? Неважно, девчонка тот или нет. Кому он врет, конечно, важно. Габриэлла ему нравилась. Злила своей историей про артефакт и деда, но нравилась. Бринс успел стать настоящим другом. А теперь все так смешалось, что нужно время утрясти все в голове, но это терпит.
