Полицейские старательно прятали глаза, когда цепляли наручники на худые руки старика. Они также не поднимали глаз, когда вели его по коридорам судейского здания. Они выводили его к автозаку, который уже чихал заведенным мотором.
Ромуальдыч вышел на улицу и глубоко вдохнул промозглый воздух, смешанный с бензиновыми парами. Он посмотрел на небо, где галапагосскими черепахами ползли тяжелые тучи.
— Хотелось бы увидеть солнышко, ребята. Чтобы немного погреть косточки в последний раз. А ещё бы искупаться… У нас знаете, какие места есть? На пять метров в глубину дно как на ладони! Ну да ладно, угостите сигареткой, да поехали. Вы же, небось, домой торопитесь?
Они втроем остановились у автозака. Молодой полицейский-фурри, в чьем роду были снежные барсы, протянул деду сигарету. Тот с благодарностью взял её и щелчком пальцев вызвал огонёк на кончиках пальцев. Втянул горький дым. Пару раз кашлянул. Поднёс огонёк к двум другим сигаретам.
— Как же так, отец? — спросил полицейский. — Что же ты не удержался-то?
— Да вот так, сынок. Надоело ждать, когда этот урод меня всё-таки прихлопнет. Потому и не выдержал. И ни о чем не жалею. Если бы этот урод снова ожил, то я не упустил бы шанса прихлопнуть его ещё раз.
— Ну ты и смелый, папаша, — сказал второй полицейский, чью мохнатую мордочку украшали две белых полосы.
— Был бы смелым — проломил бы тупую башку гораздо раньше. А так, — старик махнул рукой. — Слишком долго ждал, пока дочка образумится…
— Ты же воевал?
— Да, имею награды… Вернее, имел. Этот урод всё пропил.
К автозаку с неба спустилась дорогая лодка. Её крыша была вовсе не из парусины, как у обычных Ягандекс-такси, а явно из пуленепробиваемого металла. Да и магическое поле было непроницаемо черным. Фурри насторожились. Кого ещё принесло в запрещенное для случайных посетителей место?
Поле исчезло, как только лодка коснулась грязного судейского двора. На месте водителя сидел угрюмый орк в дорогом костюме, а с пассажирского сидения на троицу взглянула красивая женщина средних лет в белоснежной шубе.
— Добрый день, господа, — глубоким грудным голосом проговорила она. — Рада вас видеть в добром здравии.
Было в её голосе что-то чарующее. Такое теплое и успокаивающее, что фурри невольно почувствовали сонливость и усталость.
— Добрый вечер, госпожа, — промямлили фурри. — А вы зачем здесь?
— Чтобы забрать и увезти на казнь вашего заключенного. Надеюсь, что вы не против, госпожа? Вы же торопитесь домой, не правда ли? Лечь в мягкие кровати, прижать к себе жен?
— Правда, — кивнул фурри, в чьем роду были снежные барсы. — Мы торопимся домой. Мы очень торопимся домой…
Ему и в самом деле жутко захотелось оказаться дома, в тепле и уюте. Может быть даже посмотреть очередную серию любимого сериала, а потом задремать под неё и проснуться полным сил и энергии. Точно такие же мысли возникли и у второго полицейского.
— Тогда езжайте домой и отдыхайте. Я сама отвезу заключенного на казнь. Потом в крематорий и дальше пепел по ветру… А завтра на работе вы скажете, что всё прошло без сучка и задоринки. Всё же просто, правда? Ну кому может навредить этот старый усталый человек?
— Ваша правда, госпожа, — согласился фурри, после чего подтолкнул деда в спину. — Ступай, отец. В последний раз прокатись на хорошей машине. Не придется тебе трястись на нашей обрыганной жоповозке. Хороший ты человек, даже жалко тебя немного.
Ромуальдыч пожал плечами. Он выкинул окурок и полез в лодку к даме в белоснежной шубке. Плюхнулся на сиденье рядом.
— Ну что, господин Викторов, я же обещала вас вытащить? — улыбнулась женщина. — А Баба-Яга всегда своё слово держит.
— Нет больше Викторова. Его сейчас везут кремировать, — хмуро буркнул Ромуальдыч и после тяжело вздохнул. — Так зачем всё-таки я вам?
— Ну, дальний правнук бога Одина не должен так бесславно умирать, — ответила женщина и коснулась плеча орка. — Трогай, Баррис. Нас ещё ждут великие дела. И не беспокойся за своих дочь и внуков — о них позаботятся… Ведь я всегда своё слово держу!
Черное поле скрыло сидящих внутри от посторонних глаз, а потом лодка взмыла в небо.
Двое фурри докурили свои сигареты и полезли в автозак. Их ждал путь домой. Они даже не поняли, что огонёк на пальцах деда появился вовсе неспроста.
Глава 3
— Здрасте? — с хихиканьем переспросила Чопля. — Ребята, забор покрасьте! Вы официанты и пришли получить заказ?
— Мне кажется, что ребята скорее подошли за расчетом, — с улыбкой ответил я. — Вот только мы ещё ничего не успели заказать. Может, посоветуете что?
— Посоветуем, — кивнул морф-вожак. — Выложить деньги на стол и свалить пока целые. Это самый нормальный варик для вас.
— С хера ли нам не жрамши хабар выкладывать? Ты часом берега не попутал, мишка-неадекваша? — тут же взъерошилась Чопля.
— Это твоя подружаля? — вожак кивнул на Чоплю. — Пусть свой хавальник захлопнет, пока я её зубки щелбаном не выхлестнул.
Вот такой наглости Чопля стерпеть уже не могла. Мало того, что она успела замерзнуть в рюкзаке, так ещё её ублажать отказываются. А ведь она клиент и вокруг неё должны плясать и ловить каждое слово.
— Я тебя сейчас поломаю, мудачило зубастое! Ты чо — в карманах по запасной жизни таскаешь, если так базаришь? — взвилась она в воздух и топнула ногой.
Так как топнуть ногой в воздухе ещё та задачка, да к тому же разозленная Чопля ещё не рассчитала силу удара… В общем её перевернуло в воздухе, что вызвало смех подошедших. Чопля же фыркнула и скрестила руки на груди, насупив брови.
Я понимал её расстройство — сам не ожидал подобной наглости от подошедших. По всем правилам гоп-стопа они сначала должны были докопаться до какого-то повода, а уже потом вызвать на нечестный бой. Нечестный потому, что я всё равно круче их, даже пусть подобных стервецов будет около полусотни.
— Крута пигалица, — хмыкнул вожак. — Её можно в клетку посадить — пусть народ развлекает. Вместо попугая будет!
— Да ты не охренел случаем? — начала вновь заводиться Чопля, когда я остановил её раскрытой ладонью.
— Ребята, вы по всем понятиям не правы, — проговорил я. — Если ищете ссоры, то надо и подходить обозвавшись. Вы же вообще не соблюдаете приличия и законы.
— А тут мы закон, — прорычал медведеподобный вожак. — Тут мы и устанавливаем приличия.
— Значит так, смерд, — я прекратил улыбаться и придал лицу выражение каменного утеса. В голос я добавил столько металла, что его хватило бы на целую секиру. — Я даю вам последний шанс остаться в живых. Вы сейчас извиняетесь передо мной и перед моей служанкой, а потом уходите так быстро, что ваш запах исчезнет ещё до того, как закроется дверь.
Мой голос подействовал. Морфы чуть отпрянули от стола.
Даже музыка стала чуть тише, а пьяная компания обернулась на нас.
Вот и скрытно побеседовали с аборигенами о делах насущных. Мда, придется исправлять ситуацию. Если сейчас перейти в конфронтацию, то это закончится сломанными ребрами, выбитыми зубами и несколькими неуважающими меня морфами. Мне это надо?
Нет, может быть Чопля бы не отказалась от такого поворота событий, но кто её будет спрашивать?
— Впрочем, я сегодня добрый. Ребята, если вы хотите позабавиться, то давайте сыграем в игру «Хлопни по писярику!»
— Почему хлопнем? — уставились на меня морфы.
— По писярику, — улыбнулся я в ответ. — Суть игры проста, ребята. По крепости наливаются разные напитки, сначала кружка с пивом, потом бокал вина, затем фужер шампанского, следом рюмка водки и уже в конце стопка спирта…
— И что? — непонимающе нахмурился вожак. — Мы так не раз пили…
Чопля заинтересованно смотрела на нас. Она уже схватила на лету, чего именно я добивался — уже не раз проворачивал подобный фокус в барах, поэтому за исход пикси не волновалась.
— А то, что после того, как тара освободится, нужно бросить её через плечо и, пока она не коснулась пола, успеть разбить броском фаербола. Огненные шарики умеете пускать?
