Жизнь коротка - Желязны Роджер Джозеф

— Он боится здесь сидеть, — раздались голоса. — Боится, что бомбежка начнется во время занятий, и все, кроме него, будут надежно укрыты в убежищах.

Засунув руки в карманы и угрюмо отшвыривая камешки носком ботинка, Майк Фостер медленно брел по улице. Солнце уже садилось. Из недр тупорылых пассажирских ракет выливались реки усталых людей, с облегчением возвращающихся домой из промышленного района в ста милях к западу. Вдалеке среди холмов что-то блеснуло — там медленно и беззвучно поворачивалась тарелка радара. Самолетов НАТС вверху становилось все больше. Предзакатные часы самые опасные: наблюдателям трудно засечь высокоскоростные низколетящие ракеты. Если, конечно, ракеты появятся.

На перекрестке Фостер прошел мимо информашины, выкрикивавшей последние известия: война, смерть, новые разрушительные виды оружия. Он понурился и зашагал дальше, вдоль бетонных коробок, похожих друг на друга, словно две капли воды.

Впереди в сгущающихся сумерках сияли неоновые вывески делового центра, шумели автомобили, бурлили людские толпы.

В полуквартале от скопления ярких огней Майк Фостер остановился. Справа от него темнела туннелеобразная пасть общественного убежища, перекрытая автоматическим турникетом.

Вход — пятьдесят центов. Если он будет здесь, на улице, и с пятьюдесятью центами в кармане — все обойдется. Во время учебной тревоги Майк часто спускался в общественные убежища.

Но случалось, что у него не оказывалось пятидесяти центов, и эта мучительная картина постоянно стояла перед глазами мальчика: он, замерший и онемевший от ужаса и отчаяния, взбудораженные люди, спешащие в укрытие, и душераздирающий вой сирен.

Фостер медленно побрел дальше, к самым ярким огням — огромному роскошному салону «Дженерал Электроникс». Его взгляд в тысячный раз притянули завораживающие экспонаты. Проходя мимо, Майк непременно останавливался будто загипнотизированный.

Посреди помещения красовалась изящная конструкция — мощные стены и перекрытия, закрытые люки, воплощение технического и механического совершенства. Прожекторы подсветки выхватывали из тьмы броские щиты, на которых описывались неоспоримые достоинства машины, словно у кого-нибудь могли возникнуть сомнения.

Фостер не отрываясь глядел на убежище — большое кубическое сооружение с тамбуром-входом и аварийным люком в противоположной стороне. Самостоятельный независимый мир, вырабатывающий свои собственные тепло, воду, свет, воздух, пищу, лекарства… В полностью оснащенном убежище были аудио- и видеозаписи, игры, кровати, стулья, телевизор — все как дома.

Да это и есть дом, дом под землей. Здесь будет безопасно и даже уютно после самой жестокой атомной бомбардировки и применения бактериологического оружия.

Убежище стоило двадцать тысяч долларов.

Пока Фостер молча глядел на витрину, из магазина на темный тротуар вышел один из продавцов, направляющийся в кафетерий.

— Привет, сынок, — машинально сказал он, проходя мимо. — Недурно, правда?

— Можно мне зайти туда? — быстро спросил Майк Фостер. — Можно мне спуститься в убежище?

Продавец остановился, узнав мальчика.

— А, так ты тот самый хулиган, — медленно произнес он, — который вечно тут околачивается…

— Я хотел бы зайти туда хоть на несколько минут. Я ничего не испорчу, клянусь! Даже не притронусь ни к чему!

Продавец был молод, светловолос и незлобив. Он колебался. Этот липучий парнишка уже надоел. Но у него есть родители — то есть потенциальные покупатели. Торговля идет вяло, в конце сентября спрос еще невелик. С другой стороны, нет смысла привлекать малоимущих — они только зря тратят время, портят оборудование и не прочь что-нибудь украсть, если зазеваешься.

— Нет, — отрезал продавец. — Пришли лучше сюда своего отца. Он видел наши новинки?

— Видел, — выдавил Майк Фостер.

— Так чего же он ждет? — Продавец хозяйским жестом указал на сверкающую витрину. — А за его старую модель мы дадим неплохую цену… У вас какое убежище?

— Никакого, — ответил Майк Фостер.

Продавец оторопело застыл.

— Что-что?

— Отец говорит, что это пустая трата денег. Он говорит, что людей просто пугают, чтобы заставить их покупать ненужные вещи. Он говорит…

— Твой отец анти-Г?

— Да, — вздохнул Майк Фостер.

Продавец присвистнул.

— Ну ладно, парень. Жаль, что у нас ничего не получится. Ты не виноват. — Он помолчал немного и добавил: — А что это с ним? В НАТС-то он участвует?

— Нет.

Продавец тихо выругался. Вот он, паразит, живущий в безопасности потому, что все остальные отдают тридцать процентов своего дохода на систему обороны. В каждом городе, в каждом местечке находится горстка таких отщепенцев.

— А как к этому относится твоя мать? Они заодно?

— Она говорит… — Майк Фостер замолчал. — Ну, можно я зайду? Хоть разок?

— Нет. Здесь демонстрационный зал, а не площадка для игр. — В продавце проснулось любопытство. — Интересно, как становятся анти-Г? Твой старик всегда придерживался таких взглядов, или его просто какая-то муха укусила?

— Он говорит, люди уже накупили достаточно автомобилей, посудомоечных машин и телевизоров. Говорит, что НАТС и бомбоубежища никому не нужны, однако заводы могут производить оружие и противогазы бесконечно, и пока люди боятся смерти, они будут покупать все это. Он говорит, что человек в конце концов устает каждый год приобретать новые автомобили, но никогда не перестанет покупать новые бомбоубежища, чтобы обезопасить своих детей.

— Ты во все это веришь? — спросил продавец.

— Я хотел бы, чтобы у нас было убежище, — сказал Майк Фостер. — Если бы у нас было убежище, я бы спал в нем каждую ночь. И знал бы, что делать, когда оно понадобится.

— Может, войны и не будет, — произнес продавец. Он почувствовал страх мальчика, страх и растерянность, и доброжелательно ему улыбнулся. — Не стоит все время волноваться. Ты, наверное, слишком много смотришь видео — брось, лучше поиграй.

— На поверхности небезопасно, — сказал Майк Фостер. — Нам надо быть внизу. А мне некуда пойти.

— Все-таки присылай сюда своего старика, — пробормотал продавец. — Вдруг удастся его уговорить. Может, в рассрочку… Пусть спросит Билла О’Нейли. Хорошо?

Майк Фостер медленно побрел прочь по темной вечерней улице. Он понимал, что надо идти домой, но налившиеся тяжестью ноги не слушались, тело ныло от усталости, а голова была как ватная. Накатившая усталость вызвала в памяти слова учителя физкультуры. Позавчера, во время занятий по задержке дыхания, когда ученики, набрав в легкие воздуха, бежали установленную дистанцию, Майк оплошал: остановился раньше всех и судорожно закашлялся, пытаясь отдышаться.

— Фостер, — сердито закричал учитель, — ты мертв! Понимаешь? Будь это настоящая газовая атака… — Он удрученно покачал головой. — Ступай и потренируйся дополнительно. С такой подготовкой тебе не выжить.

Но Майк и не надеялся выжить.

Когда он ступил на крыльцо дома, в гостиной уже горел свет. Отчетливо доносился голос отца, чуть менее внятно слышались ответы матери из кухни. Майк закрыл за собой дверь и начал расстегивать пальто.

— Это ты? — спросил отец. Боб Фостер сидел в кресле, на коленях лежала груда отчетов из его мебельного магазина. — Ты где пропадал? Ужин давно готов.

Он снял пиджак, закатал рукава рубашки: руки были белые и тонкие, но мускулистые. Несмотря на усталость, он внимательно пробегал большими темными глазами документы, время от времени приглаживая редеющие волосы.