Виолана… Ее я знала – мы учимся вместе и каждый день встречаемся в классах. Незаметная и тихая, как мышка. Даже удивительно, что я обратила на нее внимание, ведь мне удалось посетить не так уж много занятий. Почти сразу же, как только началась учеба, меня закрутил вихрь событий, которые в результате привели на койку в лазарете. Так что большую часть учебы я пропустила и даже с однокурсницами толком не познакомилась.
Нет, конечно, Селесту и ее компанию я отлично заметила. Трудно не заметить тех, кто не дает тебе прохода и постоянно пытается испортить тебе жизнь. А вот остальных – не очень. Хотя получается, Виолану-то заметила.
Я вдруг вспомнила, что весь вчерашний день она оказывалась рядом и пару раз на ее лице было такое выражение, словно она хочет меня о чем-то спросить. Да-да, точно, так и было. А я так усиленно раздумывала над тем, как проникнуть в комнату Ингаретты, что не обратила на это никакого внимания. А стоило бы.
Я взглянула на часы и подпрыгнула на месте. Времени совсем не оставалось. Я как-то уж очень зачиталась, а ведь надо было еще успеть на завтрак, иначе буду ходить полдня голодная, до самого обеда. А это рвения к учебе вовсе не прибавит. Оставлять дневник в комнате почему-то не хотелось, так что я быстро сунула его в сумку и понеслась в столовую.
Филая, Рилан и Орлен уже были там и явно с нетерпением меня ждали.
– Ты слышала про магистра Калмин? – тихо спросила меня Филая, когда я уселась за стол со своим подносом.
Вот ведь, а я только размышляла, как сообщить друзьям о том, что случилось и при этом умудриться не выдать, откуда я это знаю. Но у нас слухи расходятся быстро. Я коротко кивнула.
– Получается, самый подозрительный у нас теперь магистр Аберардус, – добавила я со вздохом.
– Это еще почему? – не понял Орлен.
– Ну очевидно же! Он преподаватель, ему было куда проще остаться с магистром Калмин наедине.
– Боюсь, что нет, – хмыкнул Орлен. – Не хотелось бы сплетничать, тем более, учитывая бедственное положение несчастной преподавательницы, но остаться с ней наедине было не так уж сложно.
Я бросила на него возмущенный взгляд. Это он, вообще, на что намекает? Не имеет же он в виду что-нибудь неприличное?
Но Орлен продолжил:
– Для магистра Калмин было очень важно, как бы это сказать… держать руку на пульсе. Знать все, что происходит в школе. В общем, она была знатной собирательницей сплетен.
Хм, а вот это был похоже на правду. Я вспомнила, какой допрос она мне учинила в мой первый день, когда я вышла из кабинета ректора. И как была недовольна, когда я отказалась отвечать.
– В общем, у нее тут было полно информаторов, – заключил Орлен. – И встречалась она с ними наедине, как вы понимаете. Так что наложить на нее проклятие мог кто угодно. А это значит, – Орлен развернулся ко мне и пронзил меня пристальным взглядом, – что дневник Ингаретты – по-прежнему наша главная надежда.
– Дневник? – удивилась Филая.
Неужели Орлен еще не рассказал?
– Дневник, – подтвердил он торопливо. – Катрина рассказала. И мы вчера его забрали у Ингареты из комнаты. Ну же, рассказывай, – обратился теперь уже ко мне. – Что там?
Я смешалась, ведь даже не успела все прочитать. Мне в одночасье сделалось ужасно стыдно, и я стала торопливо пересказывать все, то успела узнать.
– Она получила предложение руки и сердца… Но пока непонятно, от кого… С Катриной они часто оставались наедине, и не все там было гладко. А еще и соседка, та вовсе шастала к ней в комнату, как к себе домой, и не отличалась особой деликатностью, – затараторила я, но Филая меня остановила:
– Погоди, не тут же! – она оглянулась по сторонам. – Вечером соберемся вместе и будем читать. По очереди, вслух.
– Нет! – воскликнула я, вспомнив, как неделикатно Ингаретта описывала сердечную тайну своей подруги и как отзывалась об Орлене. Кто знает, что еще написано в этой тетрадке. – Это ведь дневник, личное! Мы не можем… – начала я, но Филая меня перебила:
– Сейчас это уже не важно. Мы должны понять, кто наложил темную метку. Ты одна можешь что-то пропустить. Как и я одна. Как и кто угодно один. А если мы прочитаем его все, шансов на то, что мы упустим какую-то важную деталь, гораздо меньше.
Я растерянно посмотрела на остальных. Неужели они все с ней согласны? Впрочем, на Орлена можно было и не смотреть: уверена, он только рад устроить из чтения дневника совместные посиделки.
Я умоляюще посмотрела на Рилана. Он бросил на меня виноватый взгляд и пожал плечами.
– Так действительно будет лучше, – сказал он. – Филая права. Вечером собираемся у меня. Возьми дневник с собой.
– Хорошо, – сдалась я.
Прости, Ингаретта, я хотела защитить твои тайны, но, похоже, ничего не выйдет.
– А сейчас пора на занятия!
Добрая половина моего завтрака оставалась на тарелках. Но аппетит что-то совсем пропал. Я сорвалась с места и быстрым шагом направилась в аудиторию.
Отчего-то мне было обидно. Впрочем, не отчего-то. Мои друзья так дружно сплотились против меня, что это не могло не задеть. Я понимала, что скорее всего, они правы. И все-таки от этого разговора остался горький осадок.
Первым уроком у нас была лекция магистра Аберардуса. Я плюхнулась за переднюю парту, достала конспект, заодно и увесистый учебник по некромантии. И тонкую брошюрку по теме сегодняшнего урока. Да-да, магистр Аберардус – вовсе не тот преподаватель, на чьи занятия следует приходить неподготовленным.
Я подняла взгляд от конспекта и тут же увидела Виолану. Та стояла неподалеку от моей парты и смотрела так, словно хотела заговорить.
Я уже собиралась ее окликнуть, но в этот момент дверь распахнулась и в аудиторию быстрым шагом вошел преподаватель некромантии и окинул всех тяжелым взглядом.
Да уж, тут я не могла не согласиться со своими друзьями: его бы я с удовольствием исключила из числа подозреваемых. Впрочем, это всего лишь глупая слабость. Кто бы ни был наш злодей, он настоящее чудовище, даже если имеет весьма приятную внешность и выглядит совершенно безобидным.
Лекция, казалось, длилась бесконечно. Я то и дело отвлекалась на свои мысли и совсем теряла нить повествования. А мыслей было много: кто наложил проклятье на Ингаретту и магистра Калмин? Кто тот загадочный кавалер Ингаретты? Связан ли со всем этим жуткий магистр Аберардус?
И… еще одна, которая неизменно возвращалась, хотя ее никто не звал: действительно ли ректор потянулся ко мне вчера? Или все это – только мое глупое разгулявшееся воображение?
Ах, если бы первое!
Стоило мне хоть на мгновение допустить такую мысль, как голова начинала кружиться, а сердце – стучать часто-часто. Это было бы… да я не могу подобрать слов. Пожалуй, это было бы недолго. Я бы просто умерла от счастья – и все.
– Аллиона Брентор, – раздался вкрадчивый голос у меня над ухом, и я вздрогнула, едва не подпрыгнув на месте. Магистр Аберардус нависал надо мной и разглядывал мой конспект. – Вот уже четыре минуты вы ничего не пишете. Для той, чье имя я запомнил, вы ведете себя слишком опрометчиво.
Все мысли сразу выветрились из головы, кроме одной: кажется, я ни за что не сдам ему экзамен. Так что до конца лекции я усердно конспектировала и кажется, даже сумела разобраться в том, как правильно использовать пепел в ритуалах упокоения беспокойных душ.
Следующим уроком у нас было зельеделие. Разумеется, магистр Калмин никак не могла его вести. Но возможно, кого-то отправят на замену, так что поводов не идти в кабинет у нас не было. Когда я вошла в кабинет зельеделия, стало не по себе: было странно видеть это помещение таким опустевшим. Не пыхтели и не дымились котлы, не вился пар под потолком. И оттого помещение казалось пустым и безжизненными. Да и сами котлы на столах выглядели не настоящими, словно бутафория в театре. Студенты сидели за столами притихшие, даже компания Селесты, вопреки обыкновению, не сплетничала.
Виолана стояла у шкафчика и задумчиво перебирала травки. Что ж, самое время поговорить. Я подошла к ней и тронула ее за плечо:
