Ознакомительная версия. Доступно 225 страниц из 1123
— Ну у тебя и произношение!
— Не Оксфорд, моя леди. Сорри.
Инга притормозила у перекрёстка с улицей Славинского.
— На противоположной стороне — остановка троллейбуса в центр. И… — она прикоснулась к его предплечью. — Ты тоже прости. Не сердись. Я на нервах. Бекетов из Москвы вернулся, он тоже на нервах. Смотри!
Она сдёрнула чёрный парик, открыв светлые волосы, и сняла очки. Даже в сумрачном свете уличных фонарей было очевидно, что припухлости на лице густо замазаны кремом и румянами.
— Это он тебя?!
— Грубость тоже оговорена в нашем неписанном контракте. Дни считаю… Думала не идти в театр с разбитым фейсом. Но — обещала. Да и хотелось Бекетову назло. Грёбаный урод… В понедельник и вторник я, кстати, дома. Дал мне отгулы, чтоб опухоль сошла, и обещал не беспокоить. Звони мне домой.
Егор приоткрыл дверь, но не сразу вышел.
— Жалеешь, что он не погиб?
— Да и нет. Да — сам понимаешь почему. Но мне нужны подъёмные и премиальные. Устраиваться надо. Уже успела привыкнуть к красивой жизни. Не вини меня. Don't worry, be happy!
— Волнуюсь я как раз за тебя. До понедельника.
Поездка в холодном троллейбусе дала время обдумать произошедшее и услышанное.
Егор отдавал себе отчёт, что близость Инги влияет сильно. Особенно воспоминания о прежнем впечатлении от неё, секси даже по меркам 2022 года. Открывшая на обратном пути — избитая, по своему несчастная и одновременно не стесняющаяся связи с папиком вдвое старше, она представлялась иной.
Опасной? Что-то говорило: такая способна жестоко отомстить. Но после выплаты отступных. Наверно, на то и расчёт. Желание отплатить за насилие и издевательства, как ни крути, с годами тускнеет и окончательно ослабевает с получением последней тысячи.
Русские (и белорусские) женщины терпеливы, жертвенны. Бьёт — значит любит? Какая глупость!
Инга точно не способна соорудить телеуправляемую бомбу. Версия с её участием требует подельника и сразу усложняется. К тому же рассчитать, что погибнет жена шефа, а сам он уцелеет, не реально вообще.
Интереснее другое — грузинский след и обиженная секретарша. Поездки Бекетова в Москву намекают, что транзит товаров из Грузии проходит через столицу. Как-то надо вычислить сластолюбивого Гиви, любителя горных козочек, не засветив, что информация получена от Инги.
Перед общежитием зашёл к кабину телефона-автомата.
— Дежурный? Передайте сто двенадцатому, что звонил Вундеркинд. Буду завтра в тринадцать, есть срочная информация.
Всё… Теперь можно relax, take it easy [14], как пел Мика.
Накручивая последние десятки метров перед общежитием, Егор прикинул, что знает мелодии не менее чем сотни хитов, написанных после 1982 года, у большинства из них воспроизведёт слова, примерно или точно. Наиграет на гитаре.
Попав в Англию или Штаты сумел бы, наверно, раскрутиться. Здесь же, где правят бал Пахмутова с Добронравовым, вряд ли бы пробился. По словам друзей отца, крутивших на Нарочи «Песняров», эта группа едва-едва пробилась, обдирая бока, через всяких Кобзонов и Лещенко, обласканных на уровне ЦК КПСС. И что, выйти на них, предложив исполнить Nothing Else Matters группы Metallica, пусть даже с переводом на русский?
В прочитанных Егором книгах попаданцы в прошлое регулярно добивались успеха пением песен из будущего. А случись такое в самом деле?
Допустим, певец исполнил бы публично в 1982 году песню «Встанем» Шамана, получившую популярность перед самым провалом Егора в прошлое. Депрессивно-упадническую из-за слов уже во второй строчке: «пока ещё с вами мы живы». То есть вот-вот должны умереть? «С нами рядом Господь» — вообще полная ересь, с нами рядом исключительно Коммунистическая партия и толстый учебник научного атеизма. «Герои России», не Советского Союза, то есть царской России? Суду всё понятно, содержание песни — обычный плач белогвардейской сволочи, рыдающей после поражения в Гражданской войне. Вряд ли в 1982 году возможно иное толкование, а вторичное исполнение состоялось бы на Колыме.
Или песня Газманова, хит на все времена, первый куплет:
Господа офицеры, по натянутым нервам,
Я аккордами веры эту песню пою.
Тем, кто бросив карьеру, живота не жалея,
Свою грудь подставляет за Россию свою.
Тем, кто выжил в Афгане, свою честь не изгадив,
Кто карьеры не делал от солдатских кровей.
Я пою офицерам, матерей пожалевших,
Возвратив им обратно живых сыновей.
Если нашёлся бы самоубийца, рискнувший спеть это со сцены в 1982 году, пятое управление КГБ захлебнулось бы пеной: антисоветчина в каждой строчке!
«Господа офицеры» — явная отсылка к царскому белому офицерству, у нас принято — «товарищи офицеры».
«Я аккордами веры…» — ни в какие ворота, «вера» отдаёт поповщиной.
«Бросив карьеру» — как вообще может советский офицер служить, бросив карьеру?
«За Россию свою» — вообще ужас, махровый шовинизм. Почему за Россию, а не за весь интернациональный Советский Союз?
«Тем, кто выжил в Афгане, свою честь не изгадив» — как можно замарать честь, доблестно исполняя интернациональный долг?!
Последняя фраза вообще переворачивает с ног на голову само понятие воинского долга. Оказывается, главное — не боевой приказ выполнить, а сохранить личный состав, вернув матерям сыновей… Крамола! Приказ исполняется любой ценой, не жалея самой жизни для защиты Родины.
Прозвучи эта песня где-нибудь на «Голубом огоньке» 1982 года, КГБ закрыло бы и исполнителя, и автора, и телередактора, выпустившего антисоветчину в эфир, потом выбросило ключи от камеры. Может, я излишне страхуюсь, думал Егор, но лучше не рисковать. Любая песня из двухтысячных, подходящая по стилистике, должна быть проверена на соответствие руководящим указаниям Пленума ЦК КПСС по вопросам культуры и искусства. И, вероятнее всего, подвергнуться кардинальному изменению текста.
Егор прошёл мимо вахтёрши. Ему оставалось только, скинув зимнее, подняться в 404 комнату, попросить гитару и спеть — от души, не оглядываясь на разрешённый репертуар: It's Raining Men! Hallelujah! Парень есть только у Насти, трём остальным очень впору пришёлся бы дождь из одиноких мужчин. Девочкам бы наврал, что песня взята из репертуара Дина Рида или Демиса Руссоса, а потом показал бы, как станцевать под музыку дождя в духе Джерри Холливелл, лучшей исполнительницы этой заводной песни.
Танца не получилось.
Настя выпихнула кавалера в коридор и повисла на его шее.
— К нам нельзя! — шепнула на ухо. — Девочки час стояли на морозе, спрашивали лишний билетик на Театр Сатиры. Вернулись промёрзшие и ни с чем. Простудились сильно, кашляют. Не у каждой есть мужчина, достающий билеты.
— Я их видел, когда шёл в сторону почтамта. Бедняжки!
— Как твоё спецзадание?
— Лучше всех. Если я раскрою стр-р-рашное преступление, меня, быть может, наградят, — он всхлипнул. — Посмертно.
— Как всегда — шутишь. Какое преступление?
— Взрыв гастронома на улице Калиновского. И это уже не шутки.
Она отстранилась и внимательно всмотрелась — правду ли говорит или насмехается.
— Расскажешь?
— Непременно. Когда всё закончится. Я сам ещё не разобрался.
Они устроились на подоконнике в торце общего коридора и ворковали с полчаса. Слова, сказанные Сазонову, что в общежитии хватает укромных уголков для уединения, в этот вечер не соответствовали действительности.
* * *
Тренировка в воскресенье по утрам была нерегулярной и необязательной, по желанию. Егор решил её посещать. Не имея друзей и каких-то постоянных дел в общежитии, здесь он довольно быстро начал чувствовать себя нормально. Пройдёт месяц-два, и обладатель чёрного пояса Евстигнеев обретёт прежнюю форму, выходящие против него вряд ли заметят подмену.
Ознакомительная версия. Доступно 225 страниц из 1123
