— Ещё нет. Вы, наверное, можете себе представить, какая это трудная роль.
— Без базара.
Я смотрю на Люцифера.
— Мистер Макхит, у вас в Даунтауне должно быть много актёров. Как насчёт Толстяка Арбакла [288]? Может, вы сможете отпустить его на насколько недель поработать?
— Какая интересная идея. И не подумаю.
Ричи смеётся и бросает на меня оценивающий взгляд, вероятно, гадая, действительно ли я тот монстр, о котором он слышал. Десять к одному, что до того, как пробиться в кинобизнес, он был лос-анджелесским полицейским. У него этот взгляд, который видит во всех виновных, пока не доказано обратное. Он хочет знать, настоящий ли я, или ещё одна голливудская декорация. Здорово. Это повышает вероятность того, что произойдёт какая-нибудь глупость, пока Люцифер в городе.
— Не желаете ли перекусить? Смею заверить, что в отличие от официантов, наши повара очень даже живые, и лучшие в городе.
— Спасибо, не нужно, — говорит Люцифер. — Думаю, мы просто погуляем и поздороваемся с несколькими людьми. Не желаешь присоединиться к нам?
— Сперва мне нужно потушить небольшой пожар. Наша новая импортная старлетка пошла в разнос. Нельзя позволять чехам бродить без присмотра. Они тут же организуют рабочих и устроят революцию.
— Знаешь, где Ян с Коралин?
— Вон там, в большом танцевальном зале, — отвечает Ричи, указывая направление через пару мостов. — Почему бы вам не пойти туда, а я вас догоню.
— Отлично, — говорит Люцифер. — Увидимся там.
Ричи протягивает мне руку.
— Приятно было познакомиться. Я бы как-нибудь с удовольствием порасспрашивал вас о ваших приключениях в подземном мире. Это может быть историей.
— Ну. Ладно.
Когда он уходит, я говорю:
— Если он позвонит, мне ведь не обязательно в самом деле говорить с ним?
Люцифер пожимает плечами и идёт дальше.
— Так было бы лучше. Если ты этого не сделаешь, это сделает кто-нибудь другой, и они всё переврут. Уж поверь мне. Я разбираюсь в таких вещах.
— Думаешь, они превратят меня в игрушку? Я бы хотел быть игрушкой.
— Только если она много болтает, и у неё нет выключателя.
Когда мы переходим через один из каменных мостов, я вижу кое-что забавное.
— Чёрт, я совсем забыл об этом.
— О чём.
— Вон там Элвис и Мэрилин Монро беседуют с какой-то пьяной блондинкой. Ненавижу всё это.
— Не будь таким предвзятым лишь потому, что это не твой тип развлечения.
— Людям не следует брать напрокат призраков для своих вечеринок. Призракам не следует иметь лучших агентов, чем живые люди.
— Никогда не думал, что ты такой пуританин, Джимми.
Эррол Флинн стоит на перилах моста и мочится в канал. Это ссыт всего лишь призрак, поэтому он не издаёт ни звука, но всё равно, когда заканчивает, получает взрыв аплодисментов.
— Чувак, этим богатым мудакам действительно нравятся покойники.
— Давай посчитаем. Большинство знаменитостей больше ценятся мёртвыми, чем когда-либо при жизни. Почему бы им не получить свою долю? В наше время почти у всех важных людей есть контракт на прекрасное голубое далёко. Они продолжают работать, и это отсрочивает то осуждение на вечные муки, которое, как знает большинство, ждёт их.
Я хочу курить, но устал клянчить у Люцифера «Проклятие». Ощупываю карман и нахожу электронную сигарету. Делаю пробную затяжку. Это не настолько ужасно, как я думал.
— Впервые слышу, как ты откалываешь шутку про ад.
— В аду очень весело, если ты там главный.
Танцевальный зал напоминает крысиную стаю Лас-Вегаса в тематическом парке «Восставшего из ада». Саб Роза, гражданские и Таящиеся щеголяют в смокингах и вечерних платьях, но даже здесь есть несколько уклоняющихся. Кабал Эш выглядит так, будто спал под протекающим контейнером для мусора, а пахнет и того хуже. Выглядеть омерзительно — семейная традиция Эшей. Знак их статуса в высшей лиге. И они ещё не самый худший клан. По крайней мере, они носят одежду.
На сцене играет оркестр, но никто не танцует. Мертвецы ещё туда-сюда, но, полагаю, металлическая группа — это слишком сурово для этой толпы. Мне потребовалась минута, чтобы узнать их сквозь шум.
— Это «Убийство овец в Скул-Вэлли» [289].
Люцифер ставит пустой стакан на поднос блуждающего голема.
— Да ну?
— Не та группа, которую я ожидал бы увидеть на подобной вечеринке.
— Это потому, что они были любимой группой моей дочери, а не моей.
Это голос женщины, глубокий, мелодичный с аристократичным немецким акцентом. Её кожа белая, как полная луна, а радужки глаз — золотистые.
— Коралин, я так рад тебя видеть.
Он берёт её за руку, а она целует его в обе щёки.
— Столько времени прошло, дорогой, — говорит она.
— Ты — одна из тех вещей, которые делают стоящим приход в этот глупый мир.
Она искренне смеётся.
— Как интересно, что твоя дочь выбрала группу на сегодняшний вечер. Думаю, Джеймс знал её.
— Это правда? Вы знали Элеонору?
— Не думаю, что в то время она пользовалась своей настоящей фамилией. Как она себя называла? Не Элеонора Вэнс?
— Да. Это была какая-то глупость из старой книги.
Она смотрит на меня.
— Вы знали Элеонору?
— Нет, мэм. Мистер Макхит ошибся. Я не знал её.
Это по-своему правда. Я совсем не знал её. Я просто утихомирил её. Прости, Элеонора. Я игнорирую твою последнюю просьбу. Я ни за что не скажу твоей маме, что ты украла то, что украла лишь потому, что хотела её взбесить. Не этой женщине. Не здесь.
— Ян где-то здесь?
— Он помогает Саймону отыскать его пражскую шлюшку.
— Некоторые у них получаются чертовски хорошими, — говорит Люцифер.
— Надеюсь, лучше, чем у французов их проклятые големы.
Коралин принимает сигарету, которую ей протягивает Люцифер.
— А вы, должно быть, тот самый маленький монстр, о котором я так много слышала. Тот самый, что пытался сжечь дотла Беверли-Хиллз.
— Только Родео-драйв. И это была не моя вина. Другой парень выстрелил первым. Извините, если я испортил кому-то из ваших друзей джинсы за тысячу долларов.
— Да пошли эти старые клуши со своими безмозглыми мальчиками по вызову. Мне жаль, что я пропустила всё веселье. В следующий раз, когда у тебя будет приступ геноцида, ты просто обязан, прежде чем приступить к нему, позвать меня.
— Это свидание.
Я смотрю в её золотистые глаза, но не могу их прочесть. Как и не слышу её сердца, и не могу прочувствовать её мысли. У некоторых Саб Роза над домами что-то вроде анти-худу плаща. Он сводит к минимуму чары и основные магические порчи. Держу пари, что этим вечером Гействальды врубили его на полную катушку. Самое волнительное, на что мы можем надеяться, это что Кабал настолько напьётся, что затеет драку с призраком Брюса Ли.
— А вот и мальчики, — говорил Коралин. — И они нашли маленькую потаскушку. Интересно, сколько членов она уже отсосала сегодня вечером?
Я смотрю на Люцифера, но он игнорирует меня и это высказывание.
Ян Гействальд настолько же тёмный, насколько светлая Коралин. У него тёмно-оливковый цвет лица и изрядно морщинистое лицо, как у того, кто слишком много времени провёл в пустыне, щурясь на солнце.
Ричи обнимает женщину за плечи и улыбается так, словно только что выиграл в лотерею.
Эта женщина — брюнетка, а её тёмные зрачки в ясных белках глаз похожи на пулевые отверстия в снегу. У неё идеальные точёные скулы, как у француженок, но нос, которого не касался пластический хирург, и полные губы выглядят скорее итальянскими или греческими.
Голливудская красота может заставить упасть ваш IQ, но тут тот другой вид, который словно конец света. Великолепие Армагеддона. Она входит в комнату, точно Ангел Смерти в мини-юбке, и всё, о чём вы можете думать, это: «Если бы мне сейчас выстрелили в голову, я бы умер с улыбкой».
