* * *
Дни шли один за другим, но псих молчал. Мы избавились от всего, что могло дать хоть какую-то связь с Савельевым. Параноик Сеня даже оружие на наличие жучков проверял, но так и не обнаружил ни одного. Все, кроме него, давно поняли, что за нами просто невозможно следить. Все, но не он. Упрямится…
Наше нынешнее местонахождение хорошим назвать сложно, третий день живём на одной из гор Северного Урала. Условия, мягко сказать, дерьмовые. Ноябрь. Вроде бы ещё осень, но по факту уже зима…
Растопив печурку, я вернулся под одеяло и как можно сильнее прижался к Жанне. Увы, но расслабиться, чтобы поскорее избавиться от одолевшей дрожи, не успел, потому что получил достаточно сильный тычок в бок. Следом раздалось недовольное бурчание:
– Русланчик, не сачкуй, сегодня твоя очередь завтрак готовить, дуй на улицу.
– Рано ещё, Сень, – умоляющим голосом ответил я. – Давай ещё часок вздремнём.
– Почти десять, это далеко не рано, это уже поздно. Марш из палатки!
Одевшись, я выбрался на уличную свежесть. Снаружи не всё так плохо, как казалось изнутри. Главное – нет ветра! Остальное ерунда, десяток сантиметров снега и легкий морозец не пугают. Приступаю к приготовлению завтрака.
– Ты что, опять простой чай заварил? – Сеня глянул на меня такими же круглыми, как фары Икаруса, глазами. – Руслан, ты дурак, да? Может уже поймёшь, что все ягодный любят?
– Не все, а только ты и Жанна, – пробухтел Пашка, умудрившийся простыть несколько дней назад. – Я и Рус обычный пьём!
– Я и Жанна – большинство. Значит все! – Арсений не взирая на возмущение сыпанул в чайник три жмени сушеных ягод и вернул его на костёр. Радостно потерев ладони, схватил котелок, поставил на походный столик и с полным предвкушения вкусного завтрака лицом открыл его. Увидев содержимое через пар, и уловив аромат, он испытал огорчение и рявкнул: – Геркулес? Руслан, ты приготовил геркулес? Ты что сделал, дурачок? Ты забыл, что я просил горох?
Покачав головой, я ответил:
– Не забыл, всё помню. Увы, но его никто не замочил вчера, мы бы до конца зимы ждали, когда он сварится.
– Суки! – Сеня, дыша как паровоз, направился в палатку. Вернулся не с пустыми руками, принёс сухпай. Вывалив его содержимое на стол, нашёл нужный брикет. Запричитал: – Мне, может быть, и вам вместе со мной, жить осталось хрен да маленько. С неслабыми ребятками потягаться придётся, можем не сдюжить. Напоследок хотелось бы поесть вкусно, хоть какая-то радость перед смертью…
Все трое – я, Жанна и Пашка – в мгновение прекратили есть. Арсений, готовящий себе еду из содержимого сухпайка, не сразу понял, что на него пристально смотрят три пары глаз. Когда понял, сделал идиотское выражение лица, махнул рукой и выдал:
– Да шучу, шучу, всё нормально будет. Уделаем мы их, элемент внезапности на нашей стороне будет, выстрелю издалека и первого сразу положу. Второго чуть позже хлопну, но это уже не так важно, второй всё равно менее опасен, главное первого грохнуть. Короче, ребята, забыли всё, что я сказал, и продолжаем кушать!
– Арсений, рассказывай! – в голосе Жанны льда было столько, сколько его не наберётся во всех Уральских горах в январе.
– Ладно, ладно, так уж и быть, расскажу. – То, что Сеня так легко согласился, вызвало всеобщее удивление. – Смысла что-то скрывать всё равно теперь нет. Если среди нас есть предатели или прослушивающие устройства, если даже кто-то узнает, что я сказал, и передаст Савельеву, то вмешаться он всё равно не успеет, не сможет физически это сделать. Мало того, что нас надо найти, так ещё и добраться нужно будет. В общем, всё, пора приступать к рассказу. Поведаю, что узнал. Так сказать, обнародую…
Псих замолчал и стал поедать гороховую кашу, которую успел приправить консервированным фаршем и разогреть на костре. Медленно работая челюстью, начал издавать звуки, в которых иногда можно услышать какой-то знакомый мотив.
Пашка не выдержал первым и прохрипел простуженным голосом:
– Сеня, сука ты вредная, рассказывай!
– Сосредоточится не даёте, торопите, способ повествования выбрать не позволяете. – Арсений в мгновение доел остатки каши, смачно рыгнул, сделал глоток ягодного чая и приступил к рассказу: – Мой путь был долгим, тернистым, полным тягот и лишений. Я мог сдаться, но нет, жажда знаний вела меня, она была сильнее целой вселенной. Я нашёл то, что искал. Побывал в колыбели! Встретился с Хранителем Равновесия! Узнал решение!
Задобренный пафосом, но ничего особо не значащий набор слов иссяк. Псих, радостно поглядывая то на меня, то на Жанну, почему-то намеренно игнорирует Пашку. Тот, готовый взорваться, разразился сильным приступом кашля.
– Если ты и дальше будешь так делать, Сень, то Пашок просто сдохнет от нетерпения. – Я, уже покончивший с завтраком, переместился к костру и подкинул в него дровишек. С огоньком, когда вокруг ничего кроме гор и снега, веселее.
– Вот порошок, разбавь тёплой водой и выпей. – Жанна дала больному какой-то цветастый пакетик. Объяснила: – Это редкое лекарство, для армии делалось, но в серию пойти не успело, экспериментальным осталось. Пей не боясь, травить не собираюсь, через двадцать минут спасибо нормальным голосом скажешь.
– Не верю я в чудо средства, побеждающие простуду как по волшебству… – буркнул Пашка и снова закашлялся. Но упираться не стал, решил всё-таки заварить лекарство. Лишь пробормотал: – Надеюсь не сдохну…
– Человечество уничтожило само себя… – Сеня, греющий ладони от пламени костра и смотрящий куда-то ввысь, вновь приступил к рассказу. Тон голоса выбрал мрачный, тяжёлый, как свинец, давящий на психику. Ни грамма веселья, беспросветная тьма. – Мы с вами, братцы и сестрица, видим самый конец. И только мы способны всё исправить. Здесь, на горе Мертвецов, совсем скоро свершится история. Пан или пропал. Мы либо спасём род людской, либо…
– Что, дурик, словарный запас кончился? – поинтересовалась Жанна, жующая шоколад. – Или что-то в горло попало?
Сеня, несколько раз мощно вздохнув через нос, буркнул:
– Сбился, сука, с мысли…
– Мы на горе Мертвецов? – спросил я, сидящий у костра с отвисшей челюстью. – Сеня, ты привёл нас на перевал Дятлова?
– Руслан, почему тебя удивило именно это? И почему не удивились остальные? – на лице психа помимо заинтересованности появилось беспокойство. Рука машинально легла на рукоять пистолета. Если я так и буду молчать, то рискую вскоре оказаться под прицелом. Сомневаюсь, что дойдёт до выстрела, но и проверять не горю желанием.
– Не знаю, почему не удивились Пашка и Жанна. Пусть сами ответят. А я отвечу за себя. Мечтал побывать в этом месте, и мечта сбылась. Притом неожиданно!
– Меня после всего пережитого ничто не удивляет. – Паша сама апатия, всякий интерес к происходящему у него теперь отсутствует, занят самолечением.
– Я как Паша, – улыбнулась Жанна и откусила от шоколадной плитки солидный кусок. – Даже если сейчас где-то рядом проснётся вулкан, то это никак не отразится на моём эмоциональном фоне.
– Ладно, я вас понял, и вижу, что утомил своим поведением. – Сеня убрал руку с пистолета, зачем-то пожал плечами и продолжил: – Рассказываю, как есть, без приколов, только факты. Когда-то я называл себя избранным, кто-нибудь помнит это?
– Помню, – кивнул я. – Кажется, это было лет эдак сто назад. Попробую угадать – ты окончательно убедился в своей избранности. Верно, Сень?
– Нет, Русланчик, не угадал, хрена лысого мне, а не избранность, так хранитель равновесия сказал. В более мягкой форме, конечно же, но результата это не меняет. Кстати, хоть я и не настолько избранный, насколько таковыми являются Шухов и Смирнов, но я всё равно остаюсь чуточку избранным. В сравнении с вами, простейшими. Есть несогласные?
Жанна, пристально глядящая на Арсения, почти незаметно качнула головой и с нескрываемой грустью сказала:
– Нет, имбецил, несогласных нет, каждый из присутствующих признаёт твою избранность, рядом с нами ты можешь чувствовать себя кем-то вроде Бога.
