Звено цепи (СИ) - Гуминенко Маргарита Владимировна "Киппари"

Мотя поразглядывал его с минуту, потом закрыл ноутбук.

— Погоди! — остановил его Сокольский, оживившись. — Олег интересную запись оставил среди своих наблюдений. Написал: "Зайцев — не тот". Раз "не тот", значит, он надеялся увидеть кого-то другого под именем Глеба Денисовича Зайцева?

— Они были знакомы?

— А вот это ты проверишь, — обрадовал его Сокольский. — Собери-ка мне досье на Олега Сокольского, начиная с работы в милиции… Нет, лучше с армии. И установи слежку за Зайцевым.

— Уже сделано, — обрадовал его майор Киппари. — Может, взять его? Он ведь явно имеет отношение к делишкам Махеева.

— И что предъявишь? — Сокольский покачал головой. — Я так понимаю, что своими руками он ничего не делает, а надеяться, что и его пальчики в базе найдутся… Сомневаюсь. Пусть пока полиция поработает. А мы подстрахуем.

* * *

Взгляд сфокусировался с трудом. Прямо над ним нависало чьё-то лицо: острый подбородок, складочки вокруг сухих губ, мясистый кончик носа. Остальное Слава разглядеть не успел. Лицо шевельнулось, и низковатый женский голос спросил:

— Что, не похожа на принцессу?

Ему захотелось спросить, при чём тут принцессы, но шершавый язык прилип к нёбу.

— Не торопись, сейчас станет легче, — пообещала особа, у которой над лицом торчала копна густых, жёстких волос цвета "ржавчина с солью".

И снова Ольгин ничего не успел сделать или переспросить, потому что губ его коснулся твёрдый край поилки. Несколько глотков солоноватой воды принесли заметное облегчение.

— Теперь можешь говорить, — разрешила пожилая особа в светло-зелёном халате, и Ольгин успел подумать, что этот цвет ей идёт.

— Что это было? — неясно выразился он, удивившись собственному голосу. Точнее, еле слышному шёпоту, который пожилая леди явно расслышала.

— Про что говорить? — спросила она, снова наклоняясь к нему, а потом взялась за его голову и повертела из стороны в сторону. — Чувствуешь прикосновение?

Ольгин хотел сказать, что это больше похоже на попытку открутить одну часть тела от другой, но сообразил, что такую длинную фразу не осилит. Поэтому с усилием ответил:

— Да.

— Вот и хорошо! — бодро похвалила дама, с шуршанием придвинула высокий стул и села рядом.

— Где я? — рискнул спросить он.

— Главное, что не на небесах, — обрадовала дама. — Ты в лаборатории УВР. Я — майор Бердникова, Людмила Кирилловна, доктор медицины. Можешь обращаться по званию, можешь просто: тётя Люся.

— Не помню… — признался он, смирившись с тем, что приходится разговаривать шёпотом. — Что-то мелькает в голове… урывки.

— Фрагментарность восприятия, — кивнув, оповестила его тётя Люся. — Частичная амнезия. Это скоро пройдёт, память вернётся. Ничего интересного ты не пропустил, смею тебя заверить.

— Как я сюда попал? — снова спросил он, сделав попытку приподнять руку. Получилось лишь подвигать пальцами.

— И это пройдёт, — обнадёжила женщина в зелёном. — Тебя привезли твои товарищи. Если помнишь, в тебя ткнули дротиком, в заброшенном доме, куда вы лазали в поисках вашего бандита. В игле была смесь нейротоксинов — курареподобный яд, разработка одной западной спецслужбы. Полностью перерабатывается в организме, так что через сутки невозможно доказать, что человек был отравлен. Мы уже с ним сталкивались несколько раз, но до сих пор не могли найти противоядия. — Она скрестила на груди руки. — Можешь гордиться: ты первый, кто выжил.

Но в сознании Ольгина этот факт ещё не отложился.

— Какой сейчас день? — озаботился он, вдруг вообразив, что мог проваляться тут целый месяц.

— Сегодня Рождество, Славочка! — оповестила его тётя Люся. — Я рада, что ты преподнёс мне такой подарок к празднику.

— Какой? — не понял он.

— Остался жив, — серьёзно ответила женщина.

Ольгин ухмыльнулся и сделал попытку оглядеться. Помещение больше походило на комнату, чем на палату, но рядом стояли какие-то приборы, и с подставки свисала трубочка капельницы, рабочий конец которой уходил в катетер на его руке.

— Питательная жидкость, — пояснила женщина, проследив за его взглядом. — Так мне рассказывать дальше?

— Да, обязательно, — встрепенулся он, чувствуя, что даже оторвать голову от подушки не может.

— Если говорить просто, без терминологии, — охотно продолжила тётя Люся, — яд проникает через гемато-энцефалический барьер, действует на определённые группы нейронов и нарушает проводимость. Все процессы в организме замедляются, дыхание и сердцебиение падает, явления быстро прогрессируют, ни один врач не может понять, что происходит — и человек умирает. Мы пытались делать полное переливание крови, но это не помогло, потому что яд успевает проникнуть в ткани. Самое обидное, что он действительно быстро разрушается, и если бы отравленному удавалось протянуть часов двадцать — у него появлялся бы шанс выжить.

Она проверила показания одного из приборов и продолжила:

— Мы пробовали погрузить пациента в искусственную кому, в надежде продлить ему жизнь.

— Но это привело к обратному эффекту? — спросил Слава и даже удивился, что способен на такую длинную фразу.

В зелёных глазах доктора зажёгся интерес.

— Это медицинские познания, или логика? — спросила она.

Слава вяло улыбнулся.

— Логика, — признался он. — И так всё медленно, а кома ещё больше замедляет…

— Можешь не продолжать, — разрешила тётя Люся. — Суть ты уловил верно, а вот мы на что-то надеялись. Но надо было идти по обратному пути: в несколько раз увеличить скорость метаболизма, подстегнуть организм к самовосстановлению, заставить сопротивляться действию яда. Стимуляторов нужной силы и направленности нет, но мы вспомнили про экспериментальное вещество. Его у нас окрестили "муравьиным эликсиром". Был такой фантастический рассказик полвека назад… Не важно, ты наверняка не читал. Над веществом сперва работали наши коллеги-военные, потом оно попало к нам. Куча побочных эффектов, среди которых амнезия и фрагментарное восприятие — самые безобидные! Мне пришла в голову идея. От яда все жизненно важные процессы тормозятся. — Она повела одной рукой вниз. — От нашего стимулятора наоборот, начинают убыстряться. — Вторая рука плавно двинулась наверх, пока пальцы обеих не соприкоснулись. — Нужно достичь равновесного состояния между этими двумя агентами. Если доза антидота рассчитана правильно, организм хотя и растратит резервы, но сможет удержаться "на плаву", пока не распадётся яд.

Ольгин подумал, что резервы ему сейчас явно не помешают, но не стал перебивать.

— Ты за сутки потерял около пяти килограммов, что при твоей сухой конституции — довольно много. Поэтому и лежишь теперь пластом, не в силах шевелиться. Хорошее питание, а потом и тренажёрный зал быстро вернут тебя в строй. Нам повезло, что ты относишься к счастливым четырём процентам жителей Земли, у которых нет никаких хронических заболеваний. Другому на твоём месте пришлось бы хуже. Есть большой шанс, что ты избежишь последствий такого издевательства над твоим телом.

— Хорошенькая перспектива, — согласился Ольгин, заметив, что если говорить медленно — хватает сил на более длинные фразы. — Значит, это ваше вещество-стимулятор… Оно нигде не запатентовано?

Она хитро прищурилась.

— Не нравится, что из тебя сделали подопытного кролика? Извини, но когда ты прибыл сюда — у тебя уже ни пульса, ни дыхания не было. Твоей персоной готов был занялся патологоанатом. Я взяла ответственность на себя.

— Я не в обиде, — поспешил уверить её Слава. — Речь о другом. Насчёт этого вещества… Тут недавно полицейские выловили труп из воды… — Он прикусил язык, сообразив, что информация может оказаться секретной.

— Не переживай, я знаю про формулы на руке утопленника, — успокоила его доктор. — То самое вещество-стимулятор: "муравьиный эликсир"!

— Сокольский знает? — тут же спросил Слава.

Она кивнула.

— Жаль! А то я бы его обрадовал…

Она поднялась со стула.