Дерзкая. Трилогия (СИ) - Шитова Наталия

— Где же ты была?

— Рядом, Юрка, рядом, или, в крайнем случае, близко. Не моя вина в том, что я выглядела по-другому… — осторожно сказала я.

Он протянул руку к моему лицу, провел пальцами по каштановой прядке, выбившейся из косы, по щеке, по шее. Пальцы задержались на затертых рубцах.

Я обняла его, сцепив руки на его спине. Он наклонился ко мне, его губы скользнули по моему виску, а тяжелая рука легла на голову, нежно поглаживая.

— Так вот кто был пушистым ангелом Тарона… — проговорил он, и голос его сорвался. Он судорожно сглотнул и еще крепче прижал меня к себе. — Мне было тяжело, но я поверил в твою смерть, девочка… И снова ошибся.

— Честно говоря, и я тоже ошиблась. Я тоже рассчитывала, что на Рэсте все закончится.

Юра медленно отпустил меня, растер себе лицо ладонями и улыбнулся такой хорошей светлой улыбкой, какой я не видела у него много-много лет.

— Ты не перестаешь меня восхищать, девочка, — сказал он. — Только я боюсь, что ничем не заслужил того, что ты вернулась… Глядя на тебя, веришь в самые невозможные вещи, даже в бессмертие.

— Катя умерла, и Мариэла, и Рэста. Но некоторым дана власть поворачивать все назад.

Юра задумчиво кивнул, прошел к креслу перед компьютером и сел в него, не спуская с меня глаз.

— Ты совсем не изменилась.

— Недолго тебе пребывать в этом заблуждении.

Юрка потянулся к пачке с сигаретами. Я подняла руку:

— Юра, не надо, пожалуйста.

— Раньше ты не протестовала, потому что знала, что это бесполезно, проворчал он.

— Вот и первое подтверждение тому, что не изменившаяся внешность обманчива, — сказала я. Юрка неопределенно хмыкнул.

Его пальцы сильно дрожали, когда он закуривал, и в эти секунды я заметила то, что не бросилось в глаза тогда, когда я устраивала визуальные сеансы. Юрка выглядел ужасно, он был бледным, измотанным, казался совершенно больным и усталым. Он жадно затянулся своим дымом и посмотрел на меня сквозь сизую пелену. Взгляд у него был счастливый и умиротворенный.

— Я все еще не могу поверить, что моя маленькая сестренка… — он не закончил фразу, наклонил голову и усмехнулся чему-то.

— Ты помнишь о чем мы с тобой говорили в последний раз? — спросила я его.

— Какой раз ты считаешь последним? — засмеялся Юрка, затягиваясь в очередной раз. — Тот, что в Сылве, или…

— Или.

— Мы ссорились, и за это мне до сих пор стыдно.

— Чтобы быть счастливее, тебе не хватало только того, чтобы моя телесная оболочка была вот такой…

— Только у идиота могли вырваться такие слова, — нахмурился Юра.

— Только у несчастного человека, тоскующего по прошлому, которое нельзя вернуть, могли возникнуть такие мысли, — я подошла к креслу брата, оперлась на столик и взяла его руку в свои. — Я готова на все, чтобы ты был счастлив. Если мне для этого понадобится умереть и воскреснуть еще раз — я это сделаю.

— Еще не хватало! — испугался Юра. — До твоего следующего воскрешения я могу и не дожить.

— Плохо со здоровьем?

— Неважно. Но я еще не совсем дремучий старик. И хотя прежняя физическая форма для меня навсегда потеряна, я еще могу не только шевелить мозгами… — Юрка говорил о неприятных вещах, но все равно улыбался. Знаешь, девочка, я выдохся, поседел и разваливаюсь на глазах, но я вот смотрю на твое такое детское лицо, и мне кажется, что жить можно вечно… Ты сейчас еще моложе, чем была тогда… И в то же время я слышу от тебя какие-то основательные речи, которые никогда не могли бы исходить от тебе тогда…

— Только не говори, что ты теперь будешь относится ко мне, как к равной. Для тебя я уже не Рэста, я снова девочка Катя, которая должна слушаться брата.

— Но ведь ты не будешь слушаться! — засмеялся Юрка.

— Не буду, — согласилась я.

— Позвольте приобщиться к вашему веселью. Как только я поверил в то, что Гайл не сошел с ума, я решил, что меня здесь, возможно, будут рады видеть, — за моей спиной прозвучал несколько нетвердый голос Олега.

— Конечно, Олег, — ответила я. — Но вот ты вряд ли будешь рад мне.

Я обернулась и в течение некоторого времени наблюдала, как выражение нетерпеливого ожидания в его глазах переходит в настороженность.

— Ты? — спросил он и шагнул вперед. Лицо его стало злым.

— Олег, что с тобой? — Юрка встал и двинулся наперерез Олегу, который выглядел готовым к атаке.

— Это была ты? — повторил Олег.

— Я. Ты все вспомнил?

Олег отвернулся и, сунув руки в карманы, размашистым шагом вышел из помещения архива.

— Ну и кто мне объяснит, в чем дело? — угрюмо осведомился Юра.

— Олег. Он тебе объяснит, что уродина и приставала Рэста была ангелом по сравнении со мной. И если Рэсту он терпеть не мог, меня он ненавидит.

Юра покрутил пальцем у своего виска:

— У тебя все дома, девочка? Я повидал разных людей и разные ситуации и кое-что смыслю в жизни. Олег столько слез пролил над тобой. Он страдает от того, что слишком поздно разобрался в своих чувствах. Олежка любит тебя…

— Любил — это может быть.

Юрка подхватил свою куртку и сигареты и указал пальцем на кресло:

— Сядь и жди, пока мы не вернемся.

— Он не вернется, Юра. Не надо его разыскивать.

— Почему не надо?

— Потому что, когда ты найдешь его и расспросишь, тебе больше не захочется гладить меня по голове.

Юрка отмахнулся:

— Если не захочется гладить — выпорю. Дождись нас.

Он побежал вслед за Олегом искать объяснений. Я села на его место, сползла на край кресла и положила ноги на стол.

Но только я закрыла глаза, как за моей спиной послышались мягкие шаги. Но вошедший не стал подавать голос. Вместо голоса раздались мерные, звонкие хлопкиаплодисменты. Я повернула голову. На том самом месте, на котором несколько минут назад стояла я, оказался худощавый ушастый человек с коротким ежиком бесцветнопепельных волос. Его лицо было «смято» широкой улыбкой, обнажающей крупные ровные зубы. Он продолжал демонстративно аплодировать.

— Что ты здесь делаешь, Примар? — я едва заставила себя встать и твердо держаться на ногах. Это была совершенно естественная реакция на моего повелителя. Едва увидев его, я поняла, что ничего хорошего меня не ждет.

— Я пришел выразить свое восхищение! — ответил он, прекратив аплодировать.

— Нечем тут восхищаться, все что я сделала, я сделала для себя, а не для тебя.

— В этом я не сомневаюсь. Но я все-таки получил истинное удовольствие от наблюдения за тем, как и что ты делала для себя. И, что еще интереснее, ты опять добавила значительное количество отсебятины в ту роль, что я для тебя написал. Я опять сильно ошибся в прогнозах… — засмеялся Примар.

— Что ж, тебе хуже, — проворчала я.

— Нет, хуже тебе, — заметил он.

— Отчего? — отвратительный комок запульсировал у меня внутри.

— Объясняю. Я заключил пари сам с собой. Если бы ты в этот раз оправдала мои ожидания, я оставил бы тебя в покое и переключился бы на другой объект наблюдения. Но ты снова повернула все в свою сторону, поэтому я должен буду продолжить…

— Не стоит идти на такие жертвы. Тем более, что пари у тебя было с самим собой, — мне с трудом удалось улыбнуться.

— Самому себе нужно проигрывать достойно, и не в коем случае нельзя задерживать возврат долга такому кредитору, как собственное «я». Обманывать самого себя я не советую никому. Да и не может быть тут никакой жертвы. Свою пьесу я продолжу ставить с удовольствием, и мне пока не нужно другой актрисы на роль героини.

— И тебя не смущает, Примар, что твоя выдуманная пьеса — моя реальная жизнь?

— Некоторая натянутость твоего положения состоит в том, что ты, в отличие от остальных людей, в курсе того, в чьей пьесе ты играешь. Но это нам не помешает… Поскольку не осталось никого, в чье тело я мог бы еще раз, после твоей смерти, направить твою душу, сюжет придется несколько изменить. И на этот раз я не буду ничего тебе предсказывать. На этот раз я буду ставить условия, — пояснил он, дружелюбно улыбаясь.