Звено цепи (СИ) - Гуминенко Маргарита Владимировна "Киппари"

— Через полкилометра сворачиваем на платную, — предупредил он.

Тут ему позвонил Киппари.

— Игорёк! Звонок был сделан из приёмной полковника Астефеева. Что от тебя нужно военным?

— А я знаю? — вопросом на вопрос ответил Сокольский. — Ладно, если сами не перезвонят, потом поинтересуюсь.

— Уже звонят, — обрадовал Мотя. — Прямо сейчас, на твой второй телефон, который ты у меня оставил.

Пресловутый "второй телефон" был обычным аппаратом, приобретённым в салоне связи. На нём не было защиты от пеленга, поэтому Сокольский не брал его, когда следовало избежать постороннего интереса к маршруту следования.

— Странно, что они позвонили сразу на служебный, а не на тот аппарат! — задумчиво проговорил Сокольский.

— У них в Штабе свои связи, — напомнил Киппари. — Если хотят обратиться к тебе как к сотруднику УВР — могли и узнать твой служебный номер.

— Ладно, сойдём с Кольцевой — сам им перезвоню. — Сокольский предпочитал знать, кому и зачем он понадобился. — Не отвечай.

Через полчаса они въезжали в ничем не примечательный посёлок городского типа. Только тут, получив от Ольгина доклад о том, что за ними никто не следит, Сокольский снова взялся за телефон.

— Подполковник Сокольский, — представился он, хотя был уверен, что человек на другом конце беспроводной связи знает это. — Вы мне звонили минут тридцать назад. Могу я поинтересоваться, по какому поводу?

— С вами будет говорить полковник Астефеев, — ответил ему мужской голос. — Соединяю!

— Игорь Сергеевич! Это полковник Астафеев. Мы с вами заочно знакомы. Генерал Чёрный наверняка обо мне упоминал.

— Было, — коротко ответил Сокольский, опустив приветствие, коли и собеседник без него обошёлся.

— Мне нужно с вами встретиться.

— Где и когда?

— Вы не спрашиваете, зачем?

— Если бы вы могли сказать это по телефону — не просили бы о встрече, — ответил Сокольский.

— Мне нравится ваш подход к делу, — признался полковник. — Можете подъехать часам к двум к Мраморному дворцу? Там есть садик перед памятником…

— Понял. К половине третьего.

— Приходите один, — добавил Астефеев и разорвал связь.

Сокольский убрал телефон.

— Инга! — позвал он, активировав наушник. — Свяжись с майором Киппари. Пусть пришлёт свободного человека на Шпалерную, чтобы ждал нас. На нашем месте, в 13:30.

Зоя Максимовна забеспокоилась и едва Сокольский закончил переговоры с коллегами, напомнила о себе.

— Я надеялась, что останусь под твоей охраной.

— С тобой будут двое моих сотрудников, — пообещал Игорь. — К тому же, это закрытая зона, сюда никто кроме своих не заходит.

— Наверное, я поторопилась согласиться на твоё предложение быть свидетелем, — мрачно пошутила госпожа Куркова.

— У тебя не было выбора, Зоя, — напомнил Сокольский.

Глава четвёртая. Перпендикулярные прямые

Инга припарковала машину в Мраморном переулке, как можно ближе к выезду на набережную. Повернувшись, посмотрела на Сокольского. Тот сидел расслабленно, словно поймал момент для отдыха. Мобильник торчал из его руки, как оружие на изготовку, но глаза мужчины были прикрыты.

— Он может не прийти, — бесцеремонно прервала его размышления Берестова.

Сокольской открыл глаза и посмотрел на неё.

— Он придёт. — Сказано было со спокойным убеждением.

— Забьёмся? — предложила Инга тоном полнейшей невинности.

Сокольский наконец-то усмехнулся.

— Не придёт — с меня внеплановый выходной, — также невинно предложил он.

Инга сделала вид, что обиделась.

— Так и знала! Сволочь ты, Сокольский!

— Все бы так реагировали на предложение взять выходной, — серьёзно заметил тот, но потом добавил: — Расслабься! Тебя я ни на кого не променяю.

Она снисходительно хмыкнула, но тут же напряглась, подавшись вперёд.

— Его машина проехала!

— Я заметил, — отозвался Сокольский. Он и не сомневался, что никакие разговорчики не отвлекут Ингу от наблюдения. Нужный автомобиль она не пропустит даже ночью, с закрытыми глазами.

Через несколько секунд завибрировал мобильник в его руке и Сокольский ответил на звонок.

— Да, я тут, неподалёку. Хотел убедиться, что вы не передумаете. Сейчас подойду. — Он толкнул дверцу, сказав Инге напоследок: — Подожди минут пять, потом подходи. Если покажется кто-то подозрительный — ты знаешь, что делать.

Инга посмотрела ему вслед и в очередной раз подумала, что ей нравится работать в паре именно с Игорем.

* * *

Астефеев сидел на одной из скамеечек, выбрав место, с которого просматриваются оба выхода из садика. Деревья перекрывали прямой обзор с улиц, а памятник загораживал место встречи от окон дворца.

Сокольский отметил, что в зоне досягаемости нет никаких признаков сопровождения. Он подошёл к сидящему на скамейке человеку и остановился в двух шагах.

— Здравствуйте, Натан Олегович, — поздоровался он, не без интереса разглядывая пожилого господина, временно сменившего форму на светлый гражданский костюм, но не обманувшего опытный взгляд: в Астафееве за километр чувствовался бравый вояка.

— Никогда бы не подумал, что передо мной — подполковник ФСБ, — заметил Астафеев вместо приветствия, разглядывая потёртые джинсы и модную приталенную рубашку Сокольского.

Игорь не стал отвечать, что одежда Астафеева тоже далека от военной формы. Вместо этого сел, не дожидаясь приглашения, и отвалился на спинку. Прямо перед ними возвышался один из самых спорных памятников Питера, несправедливо оклеветанный множеством "критиков", из числа тех, кто не удосуживается подумать и пяти минут, прежде чем преподнести собственную тупость под видом "авторитетного мнения".

— Почему вы обратились именно ко мне? — спросил Сокольский.

— Потому, что вы считаетесь одним из лучших сотрудников вашего ведомства. И потому, что у вас нет никаких знакомств и связей в моей организации.

— Вы в этом уверены?

Астафеев повернулся всем телом, внимательно посмотрев на Сокольского. Тот не изменил ни позы, ни отсутствующего выражения лица и продолжал разглядывать огромный монумент в центре небольшого скверика.

— А у вас есть такие связи? — спросил Натан Олегович.

— Даже если есть — вам я не признаюсь.

Сокольский наконец посмотрел на него. Почему-то Натана Олеговича смутил этот ясный взгляд, такой прямой и открытый, словно его обладатель знал все тайны мира, или, как минимум, видел собеседника насквозь.

— Понимаю, все мы взаимосвязаны, — Астафеев выскользнул из-под взгляда Сокольского, в свою очередь обратив взор на монумент. Глубоко вздохнув, он продолжил: — Меня предупреждали, что при всех ваших качествах, вы сложный для общения человек. Но я уверен, что вас самого заинтересует возможность изобличить врагов своей страны и заслужить благодарность от начальства.

— Это моя работа, — согласился Сокольский, не уточняя, что именно имеет в виду: получение благодарностей или изобличение врагов.

— У нас произошло ЧП, — начал сухо рассказывать Астефеев. — Никто ещё об этом не знает, но из секретной папки, хранившейся в Архиве, пропало несколько документов.

Сокольский прищурился, вглядываясь не в собеседника, а в грустное лицо императора, восседающего на упрямом коне.

— Если вы в этом уверены, почему бы вам не потребовать официального расследования? У вас есть свои специалисты. Или вы опасаетесь, что заинтересованные лица не дадут вам этого сделать?

— Так и будет, — признался Астафеев. — Поэтому я хочу провести проверку частным порядком и подальше от заинтересованных лиц.

— Даже не знаю, стоит ли мне за это браться, — признался Сокольский и посмотрел на собеседника. — Материалы из военного архива, да ещё секретные… У меня нет к ним доступа.

— Вы получите их без всякого доступа, — отрезал полковник. — Я возьму на себя такую ответственность. — Потом он заговорил тише: — У нас слишком шустрое руководство, постоянные поиски коррупционеров, шпионов, террористов. Под шумок можно скрыть само существование этих документов, тем более, что со времени остановки проекта прошло пятнадцать лет. Большинство о нём не то, что не помнит, а просто не знает.