Звено цепи (СИ) - Гуминенко Маргарита Владимировна "Киппари"

Она прервала связь и повернулась к своему столу. В голове крутилось какое-то соображение, но Людмила Кирилловна никак не могла за него зацепиться.

— Что-то я упустила, — сказала она вслух.

В кабинет ворвался лаборант Андрюшенька.

— Товарищ майор! — Он сглотнул. — У парня сердце остановилось.

— Я должна была догадаться!

С этим возгласом, маленький доктор вскочила и побежала вслед за лаборантом…

Глава шестая. О презумпции невиновности

Сокольский заметил знакомую машину, пересёк сквер и подошёл со стороны водителя. Тот опустил стекло.

— Добрый день, Сергей Сергеевич, — поздоровался Игорь с крупным, худощавым мужчиной за рулём. — Я подумал, что вы ждёте именно меня.

— Садитесь в машину, — сухо скомандовал Ланской.

Игорь обошёл серебристый "Шевроле" и выполнил его указание.

— Операция под Выборгом прошла не так гладко, как должна была? — спросил Ланской, желая услышать объективную оценку.

— На твёрдую тройку, — ответил Сокольский и не было похоже, что он шутит. — Двое бандитов убиты, двое ранены. Из наших никто не пострадал.

— Это утечка, Игорь Сергеевич. — Ланской посмотрел на него. — Вы должны были не сообщать никому о месте проведения операции до последнего момента, но люди Соловьёва оказались предупреждены.

— Это и случилось в последний момент, — уточнил Сокольский. — Иначе они успели бы уйти.

Он словно не понял, что полковник Ланской подразумевает утечку через кого-то из его подчинённых.

— Игорь! — Полковник смотрел на него пристально. — Ты должен проверить всех своих людей. И особенно вашего новичка, Вячеслава Ольгина. Может быть, сработали какие-то его прежние связи, о которых мы не знаем…

Сокольский повернулся к нему.

— У вас есть доказательства того, что кто-то из моих людей мог связаться с Соловьёвым?

— В нашей профессии потенциально никому нельзя верить, — назидательно произнёс Ланской, не ответив на прямой вопрос. — Любой может оказаться виновным, случайно или намеренно выдать информацию преступникам, соседним ведомствам — кому угодно. Ты должен знать: беспечность это или осознанное действие.

— Сергей Сергеевич! Вы забываете о презумпции невиновности, — возразил Сокольский, почему-то легко вступая в спор.

— Это понятие не для нашей с вами конторы, — отрезал Ланской. — Мы обязаны подозревать всех и каждого. И особенно тех, кто имеет допуск к секретной работе. Надеюсь, вы понимаете, что наши ошибки могут обойтись государству очень дорого.

Сокольский прищурился, не отводя взгляда. Теперь он говорил негромко, чётко и жёстко:

— Один инструктор, который со мной работал, сказал: "Если в процессе подготовки выясняется, что человек не подходит к службе, значит ошибка была допущена ещё на этапе приёма". Я скажу по-другому: если бы я не верил своим людям, я бы с ними не работал, потому что вместо дела мне пришлось бы ловить предателей за своей спиной. — Он отвёл взгляд и теперь смотрел через ветровое стекло на проезжающие мимо машины. — Я найду источник этой утечки, можете не сомневаться.

Его тон подразумевал продолжение: "Но я уверен, что никто из моих этого не делал". Однако, Сокольский промолчал. Любые его слова прозвучали бы неубедительно для полковника Ланского. Так зачем их произносить? Но тот и не стал продолжать тему. Вместо этого спросил:

— О чём у вас был разговор с полковником Астафеевым?

— Это личное дело, — не моргнув глазом, соврал Сокольский.

— Будьте осторожны! Натан Олегович принадлежит к числу людей, которые легко втягивают посторонних в свои разборки, чтобы было кого подставить вместо себя на линию огня.

— Многие так делают, — беспечно ответил Сокольский. Делиться информацией с полковником Ланским он не собирался. Хотя где-то в подсознании шевельнулся неприятный осадок, и Сокольский почти сразу понял, что именно его беспокоит: у него создалось впечатление, что Сергей Сергеевич знает о копиях секретных документов. Или догадывается…

* * *

Майора Бердникову Сокольский обнаружил у прозекторского стола. Она собственноручно делала вскрытие. Кроме неё рядом был только её молодой ассистент.

— Болевой шок, остановка сердца, — бросила тётя Люся, не отрываясь от своей работы. — Имплантат самоуничтожился. Что послужило сигналом к ликвидации — ума не приложу.

Сокольский подошёл, хотя ему очень не хотелось этого делать. У любого человека есть свои слабости. Главное — уметь их перебарывать. Игорь не шарахался от трупов, но вид распластанного на столе тела с разрезами, из которых торчат металлические "вилки" ранорасширителей, всякий раз вызывал неприятную вибрацию под рёбрами. Приходилось пересиливать собственное отвращение и неприятие процедуры. Умом Сокольский понимал, что трупу всё равно, а им нужно знать правду, чтобы делать свою работу. Но логика ума расходилась с сердцем.

— Я должна была это предвидеть! — Тётя Люся не смотрела на него, увлечённая своей работой. — Кто бы не вживил имплантат, он должен был предусмотреть "стоп-кран" на экстренный случай. Теперь даже не узнать, как именно это сработало: сигнал извне, или какой-то внутренний таймер? Нет, вряд ли он был запрограммирован на определённое время работы. Слишком тонкая операция, чтобы ликвидировать носителя имплантата после первого же дела.

— Может, это было не первым и даже не десятым… — предположил Сокольский, справляясь с собой. — Он успел что-то сказать перед смертью?

— Покажи ему запись, — не оборачиваясь, приказала майор Бердникова ассистенту Андрею.

— Вот, товарищ подполковник. — Андрей с готовностью стянул перчатки и отошёл к столу. — У меня игрушка была на компе открыта, ну он и разговорился. Стал рассказывать, что играл в какую-то очень крутую игру. Ну вот, послушайте сами! Я специально этот фрагмент выделил.

Андрей включил запись с камеры наблюдения.

"…Крутая игра! — говорил неизвестный им персонаж, тело которого сейчас лежало в двух шагах, на прозекторском столе. — Ты как бы попадаешь внутрь чужой страны. Очень натуралистично! Я был агентом МИ-6. В мою задачу входило ликвидировать премьер-министра. Он должен был поставить вопрос о выходе Англии из Евросоюза и нужно было его убрать. Я ждал в проулке у набережной.

— На какой набережной? — переспросил Андрей.

— Ну, на Темзе! Это же Лондон! Я ждал. Если бы показалась машина премьера, мне должен был поступить сигнал… Я держал мотор включённым, чтобы если что — газануть и врезаться в неё. Её там легко было бы выкинуть в реку, хотя от неё и раньше бы каша осталась. Я-то был на грузовике и в кузове у меня лежали такие большие бетонные штуки. Это я сам придумал! — Судя по тону, он гордился своей изобретательностью. — Там можно было вносить в игру нюансы… Потом мне позвонили и сказали, чтобы я приготовился… Не помню, чем всё закончилось…"

Сокольский знаком показал ассистенту, чтобы выключил запись, и задумался, глядя в пространство перед собой.

— Люди, которых при помощи имплантата заставляют жить в созданной для них реальности, — произнёс он. — А когда нужно — задают задачу и выпускают… Вы правы, не может быть, чтобы тот, кто создал этот имплантат и провёл сложную операцию, делал "одноразовых бойцов". Слишком дорого и нерентабельно.

— Могу предположить две вероятности, — заметила тётя Люся. — Либо этот конкретный имплантат дал незапланированный сбой и ликвидатор допустил ошибку, либо кто-то специально нам его подсунул.

Сокольский поднял голову и посмотрел на неё ясным взглядом.

— Меня беспокоит, что может существовать иная вероятность, о которой мы даже не догадываемся, — признался он.

* * *

На столе завибрировал мобильник. Каждый раз, когда это происходило, полковник Мегавой напрягался и боролся с нежеланием отвечать. Позвонить мог кто угодно, но Мегавого пугала перспектива услышать знакомый голос, который последние месяцы звучал в его голове почти постоянно. Забыть, не думать об этом он не мог. Навязчивый страх подтачивал некогда сильного, уверенного в себе человека, но друзья и знакомые не могли понять суть происходящих перемен.