Око Волка (СИ) - Кузнецов Михаил "&quot

Эд вдохнул еще глубже, стараясь не упустить такую крепкую и незнакомую нить, и уловил страх, исходивший изнутри клуба. Нет, это был страх окружавших их вампиров, но к неизвестной нити теперь пристал запах… обеспокоенности, будто носитель тревожился за что-то.

— …и если кто не верит, то я сейчас наглядно покажу! — завершил свой вой Джон.

И Эда словно отпустили. Нить пропала, а сознание волка прояснилось, будто очнулось от дремы. Он увидел вокруг мрачные лица упырей, и увидел Джона, державшего за глотку недавно нахального вампира. И сжимал его горло так сильно, что тот уже и не хрипел, а лишь стонал, закатив глаза, а язык его судорожно дергался во рту, раздавался хруст позвонков.

— Джон, отпусти его, сейчас же, — Эд схватил наставника за плечо и с силой сжал, чтобы он почувствовал. Наставник дернулся и зарычал вполоборота. Его лицо уже вытянулось, чуть обросло шерстью, и целый набор клыков недовольно клацнул. — Джон, ты ему сейчас позвоночник переломишь, не надо. Это убийство нам ничего не даст, только добавит бумажной работы. А подумай обо всех, кто стоит вокруг. Как думаешь, что они сделают, если ты убьешь этого гада? — Джон недовольно хрюкнул, а на его правой руке буквально светилась алая лента. — Отпусти его, хозяин здесь, кажется, я его учуял, да и ты учуял. Принюхайся, он здесь. А эти сволочи все поняли, только отпусти. Не стоит мараться. Отпусти…

— Правильно, отпустите его, — раздался низкий вкрадчивый голос. Все вмиг стихло. Гулким эхом пронеслись по залам шаги. — Они вас поняли, маршал, не стоит усложнять положение. Ваш ученик прав — смерть этого мертвеца больше ничего не даст.

В круг вышел хозяин клуба. Эд сразу это понял. Среднего роста, он был строен, широкоплеч. Его лицо, бледное и худое, тронутое пятидесятилетними морщинами, с выступающими скулами и высоким лбом, выражало просто железное спокойствие. И под взглядом сапфировых глаз Эд успокоился сам. Светлые волосы, тронутые темными прядями, когда-то усердно положили набок, в аккуратную стрижку, но сон, или время, чуть сбили ее. Он был одет на старинный манер, как какой-нибудь франт-капитан из фильмов про пиратов: в черные ботфорты, облегающие штаны и белую сорочку с махровыми манжетами. Гордый, прямой, он смотрел с чуть приподнятым подбородком. Джон отпустил полумертвого вампира и «втянул» морду.

Хозяин шепнул Эду:

— Дайте минуту, — после чего развернулся лицом к ложам и уходившим ввысь ярусам, всплеснул руками. — Братья и сестры, сейчас вы стали свидетелями небольшого, но очень показательного недоразумения, — вампир не кричал, но голос его, словно гимн, проносился по залам. — Эти господа, осмелившиеся показать силу в нашем клубе — детективы всем нам известного Управления, беспрекословно подчиняться которому мы обязаны. Мы, мои братья и сестры, вид тех, кого ненавидят лишь за то, что наши сердца не бьются. Мы мертвы. Мы сильны. Мы опасны и страшны, а потому нас обязаны контролировать те, кто нас боится. Для нас установили Закон, ограничение. И я говорю вам, братья и сестры, этот Закон един для нас, он недостижим и непреодолим нами. Любой, кто нарушит Закон, будет пойман вот этими господами. И не думайте, что сможете справиться с ними, только потому, что вы член клана и вас много. Эти… люди придут к вам домой, и разорвут ваши мертвые тела на куски. И горе тем, кто осмелится им сопротивляться. Потому я призываю вас, мертвецы моего клуба, не нарушайте Закон, не давайте им повода усомниться в вас, будьте выше их, и тогда сила ваша будет неоспорима, — хозяин замолчал, обвел взглядом притихший зал. — Но это все пусто. Я уверен, что никто из вас не будет настолько глуп, чтобы проявить неподчинение. И ради вас этим вечером, — вампир артистично всплеснул руками, — все бесплатно! И пусть кровь льется рекой!

Залы утонули в реве. Вампиры клуба, так смиренно слушавшие своего хозяина, ликовали от его щедрости. В залы пошли вереницы официантов, тащивших на плечах деревянные бочки наполненные кровь; полуголых танцовщиц и танцоров с деревянными досками в руках, на которых высились пирамидки из долек чеснока — любимого наркотика нечисти. Эд сам не заметил, как оказался в центре вакханалии. К ногам потекли струйки крови, а сердца неживых стали стучать чаще. Вот тебе и соблюдение Закона — в бочках плескалась человеческая кровь.

Среди творящегося вокруг хаоса, как пузырек спокойствия стоял хозяин, и как-то загадочно хмурился, глядя на своих соплеменников. Он был другого рода, Эд это не чуял, а чувствовал. С таким он еще не встречался и вряд ли еще встретится. Хозяин полуобернулся, блеснув своими глазами-сапфирами.

— Пойдемте за мной, — его голос будто прорезал окружающий шум.

Он вел волков глубоко в недра своей Слепоты, туда, где кровавые стены все больше были изрыты орнаментами искореженных пытками людей. Звук в Слепоте повисал в воздухе, словно пар, и пусть они совсем недалеко ушли от залов клуба, а шума вампирского праздника уже не было слышно. Они спускались, поднимались, уходили вбок — хозяин плутал в коридорах, все больше похожих на застенки шведской инквизиции. «Не хочет ли он нас запутать?» — только подумал Эд, как хозяин остановился, повернувшись к правой стене. Там, прямо между двумя изогнутыми стальными исполинами примостилась дверь — обычная деревянная дверь, без каких-либо украшений, выполненная из какого-то черного дерева. Хозяин открыл ее и, приветливо улыбнувшись, жестом пригласил детективов внутрь.

Как ни странно, но за дверью оказался просторный кабинет, не имеющий ничего общего с кровавым клубом. Он имел и пол, и стены, оклеенные обоями, и потолок, с вделанными в него лампами. Вокруг стояло несколько диванов, книжный шкаф, буфет. Громадный стол, перед ним два бархатных кресла и одно. Все это было очень знакомо, будто виденное совсем недавно. Эд принюхался, и понял, что даже запах знаком.

— А… — повернулся он к Джону.

— Скажу сразу — это было очень глупо с вашей стороны, — перебил Эда хозяин. Все в его голосе разом поменялось: исчезло спокойствие, исчезла вкрадчивость, проявив раздражение. — В моем клубе больше пяти сотен мертвецов. Вас бы сожрали быстрее, чем упало тело того идиота.

Хозяин стоял у двери, оперившись на ее ручку, и свирепо смотрел на волков. Он перестал быть франтом-капитаном из легенд, и превратился в грозного зверя. Казалось, он вот-вот кинется на Джона.

— Я хотел привлечь ваше внимание, только и всего, — засунув руку в карман, спокойно ответил Джон.

— Вы привлекли его, как только вошли в мои владения, — вампир неожиданно спокойно вздохнул. — Что ж, видимо это особенность вашего чудовищного нутра, каждые полгода такое…

Зверь стал аристократом, ничем не похожим на прежний свирепый образ. Вампир подошел к книжному шкафу и достал из него несколько папок.

— Ладно, что было, то прошло, — сказал он, показав детективам на стулья, и сам сел в кресло за столом. — Меня зовут Сергей Катич. Я хозяин клуба «Et Spiritus Sancti». Могу я узнать ваши имена?

— Эдуард Тарасов, — представился Эд, садясь на стул.

— Иван, — пробурчал Джон.

— Полагаю, это не простая проверка документов, но все же, — хозяин положил папки на стол перед детективами.

Джон даже не дернулся — он, не скрываясь, рассматривал Катича, а тот, в свою очередь оценивал детектива. Эд взял папки, начал читать документы на содержание клуба. Видимо Катич обладал определенным влиянием в Управлении, ведь каждое разрешение на что-то было подписано лично первым заместителем начальника Управления, Ильей Муромцем. Эд никогда не видел этого Муромца, но по росписи понял, что он большой, он сильный, чертовски прямой и смелый человек — расписывался он размашисто, оставляя крупные борозды от ручки на бумаге. Среди разного рода мелких разрешений и дополнений красовались четыре основных документа: разрешения на расширение Слепоты и содержание в ней клуба, на сбор неживых в клубе, на содержание и продажу в клубе крови и на продажу человеческой донорской крови. Последнее у вампиров с западного берега Днепра считалось чем-то вроде деликатеса. Да, живая и горячая кровь для кровососа намного вкуснее, чем разогретая донорская, но такая роскошь в резервациях водилась редко. Пока Эд рассматривал бумаги, Джон и Катич не сказали ни слова. Они смотрели друг на друга с каким-то мало скрытым презрением, но и с уважением тоже. Эд поднял голову и увидел, как настроение играет на лице наставника. Он то гневался, то смирялся, то снова вспыхивал.