Колодец Ангелов (СИ) - Медянская Наталия

— Тоша, пойдем…

Леденцова осторожно тронула друга за плечо.

— И не нужно расстраиваться. Я слышала, что к таким больным просто нужен особый подход. Грамотно и бережно вводить в реальность и ни в коем случае не пускать играть. Этот толстенький доктор, хоть и противный, мне показалось, знает, что делает. Кстати, мы тоже могли бы помочь, не век же Арсена будет в клинике торчать.

И, очевидно, сочтя миссию утешения выполненной, Катька снова устремилась в людской водоворот.

Антон, обескураженный и задумчивый, поплелся следом, почти не замечая толчков и раздраженных реплик — Леденцова то и дело тормошила друга, направляя к нужным отделам. На первый взгляд, рассуждения девицы были логичны, но как тогда объяснить его собственное видение горящего звездолета? Или Антон тоже каким-то неведомым способом поймал трансляцию игры? Маньяком Калистратов явно не был, экшенов не любил, и весь его недолгий игровой опыт сводился к виртуальной рыбалке и постройке космического Мегаполиса. Но Тошка мысленно поклялся, что сделает всё возможное, чтобы спасти Арсену.

Эти думы и помогли Калистратову скрасить шопинг в последующие два часа, пока Катерина рысила по отделам готовой одежды, белья, аксессуаров и сувениров. В конце концов Леденцова, прижимая к груди плюшевого лиса с наглой мордой, дала команду отправляться ловить машину.

— Всё, — сказала она удовлетворенно, наблюдая, как одетый в салатовую униформу курьер универмага загружает в аэротакси коробки, пакеты и свертки, — деньги кончились. Можно спать спокойно.

Служащий усмехнулся в пшеничные усы, вежливо уточнил адрес, по которому следует отправить покупки, и только когда сиреневая машинка уносилась с площадки, друзья вспомнили, что забыли о рюкзаке.

— Ну вот, — фыркнула Катька, — и чего ты с доставкой не поехал?

— А ты?

— А у меня дела.

— У меня тоже. Ладно, дотащу как-нибудь, чай, не девица.

— Ну, смотри… герой, — Леденцова подозрительно оглядела друга. — Не вздумай только снова в Пантелеймона тащиться, Витя уже отдежурил, и скандал с доктором нам ни к чему.

— Не маленький, понимаю.

От упоминания имени Витя Калистратов скривился. Интересно, а вот тот, другой Виктор, о котором спрашивала Арсена, он ей кто? Наверное, какой-нибудь напарник по игре, а, может, тоже маньяк? Подсадил бедную девушку и теперь…

— Вот и умница, — Катерина, широко улыбнувшись, похлопала юношу по плечу. — До вечера.

— Пока, — кивнул Тошка и, поддернув рюкзак, поплелся к эскалатору. Уже на ступеньках, подняв голову, он заметил высокую фигурку в лиловом плащике, поспешно заворачивающую за витрину бутика с идиотским названием «Леди Годзилла», и ухмыльнулся. Не иначе, подружка втихаря решила прикупить себе что-нибудь эдакое. Что именно «эдакое», Антон не придумал и, наплевав на Катькины секреты, сосредоточился на собственных планах.

Нет, он вовсе не собирался снова вламываться в больницу, и, откровенно говоря, никаких неотложных дел у Калистратова тоже не предвиделось. Просто Тошке вдруг отчаянно захотелось побыть одному и, желательно, подальше от знакомых. В тишине привести в порядок мысли, успокоиться. В такие моменты он обычно либо просто гулял по малолюдным улицам, либо брал такси и отправлялся к Вратам. И там, на смотровой площадке возле зала ожидания, у него было своё, особое место.

Впрочем, в этот раз юношу ждало еще одно жестокое разочарование. Полюбившаяся ему скамеечка, надежно сокрытая от посетителей пузатой кадкой с огромным фикусом, оказалась занятой. Тошка вздохнул и пошел заедать расстройство яблочными слойками в знакомый буфет в зале ожидания. Запивая тающую во рту сдобу холодным «Колокольчиком», остро щекочущим в носу пузырьками газа, Калистратов в который раз с чувством легкой зависти стал разглядывать окружающих. Путешественников он узнавал сразу — наверное, благодаря особому выражению лиц: взволнованному, порой радостному, порой деловитому, но никогда равнодушному. И еще, они виделись Тошке окутанными живительной аурой предвкушения приключений и новой счастливой жизни. А, может, это просто мерещилось, и виной тому был рассеянный солнечный свет, льющийся из огромных стрельчатых окон, верхушками уносившихся под купол. Туда, куда увозил странников скоростной лифт. И когда в центре потолка расходился люк, впуская в себя прозрачную кабину, золотистое свечение Кольца Врат мягким светом красило зал ожидания, на мгновение превращая его в сказочный дворец.

— Начинается регистрация в колонию Берта, сектор Ригель-32, — пропел волнующий женский голос, и из разных концов зала потянулись к стойке авторесепшена путешественники. Интересно, подумал Антон, а есть среди них колонисты? Люди, решившие навсегда покинуть Землю и зажить по-новому?

Калистратов проводил завистливым взглядом обнявшуюся парочку в одинаковых клетчатых рубашках, почти вприпрыжку летящую на регистрацию, иопрокинул в себя остаток лимонада. А после снова потянулся на балкон в надежде, что его любимый уголок освободился. Тщетно. Средних лет тетка в белой ветровке всё так же сидела на скамье, уткнувшись носом в читалку и накручивая на палец короткую каштановую прядь.

Калистратов тоскливо вздохнул и собрался, было, поискать другое место, как незнакомка вдруг обернулась и, смерив юношу быстрым взглядом, махнула рукой.

— Присаживайтесь, молодой человек. Сдается мне, у вас здесь свидание назначено, ежели вы уже второй раз за фикус заглядываете.

— Э… нет, — Антя кашлянул. — Просто…

Женщина коротко кивнула и передвинулась на другой конец скамьи:

— Неважно. Если желаете, я потеснюсь.

Калистратову вовсе не улыбалось делить с кем-то свое одиночество, но он, неожиданно послушавшись, протиснулся за фикус, и устроился рядом с незнакомкой. Может, потому что властно прозвучавший низкий голос остро напомнил Антону его первую учительницу?

— Уезжаете? — женщина кивнула на рюкзак, который юноша как раз пристраивал на скамью.

— Нет. Откровенно говоря, я тут просто так, — неожиданно признался Антя, отчего-то не смущаясь, что может показаться странным. В конце концов, что ему мнение постороннего человека?

Женщина мягко улыбнулась и, повернувшись к соседу в профиль, с задумчивым видом уставилась на раскинувшуюся городскую панораму.

— Понимаю. Я тоже сюда часто прихожу. Просто посидеть, подумать. Люблю Нижний. Особенно после того, как городничий наконец-то внял гласу разума и возобновил водные рейсы через Волгу. Вы любите кататься на трамвайчиках?

— Не знаю, никогда не пробовал, — пожал плечами Калистратов. — Вообще-то я не местный, учусь просто. Третий год.

— И где? — живо поинтересовалась незнакомка.

— Гуманитарная академия.

И с тихой гордостью добавил:

— Я пианист.

— Серьезно, — тетка покивала. — Я когда-то училась играть на клавесине, но вышло так, что со временем в моей семье с музыкой сложились напряженные отношения. Поэтому пришлось выбрать литературу.

— Вы — учительница, — довольно заявил Антя, подтверждая первое впечатление, на что женщина яростно замотала головой.

— Что вы, господин пианист! Я б и часу не выдержала в детском обществе, они и так страшно шумные, а уж когда собираются в стаи…

И она заразительно расхохоталась, а отсмеявшись, внезапно погрустнела:

— Я, знаете ли, книжки пишу. И наивно полагаю, что у меня получается.

Тошка вопросительно поднял бровь и внутренне съежился. Ещё на первом курсе судьба свела его с девочкой-писательницей, и воспоминания о том недолгом знакомстве до сих пор не хуже лимона сводили Антины скулы. Томочка Белая (настоящего имени Антя не знал до сих пор) отличалась стилистическим кретинизмом, непоколебимой уверенностью в собственной гениальности, а к дружбе подходила исключительно по принципу «Ты мне бета, или кто?» Калистратов вовремя разглядел в девице монстра и тихо слинял из общества фанатов Томусика, прикинувшись зубрилой. Белая этого ему не простила.

Юноша с опаской покосился на тетку, но та, кажется, зачитывать отрывки из собственных шедевров не собиралась.