Две стороны. Грань правосудия (СИ) - Верхова Екатерина Сергеевна

— Ну, скорее всего ничего, так как никто не узнает. Скорее всего и присутствующих всех помурыжат, запишут данные, да и отпустят, — ответил Парк. — Меня больше другое интересует, тебя то сюда как занесло? Не самое достойное место для девушки. Только не надо говорить про то, что ты по работе сюда заглянула…

В тоне Парка явно прослеживались осуждающие нотки, что вызывало целую волну недовольства, которую я пыталась утихомирить.

— Если честно, — взяв себя в руки, ответила я, — мне просто захотелось провести вечер как нормальный человек.

— А нормальные люди напиваются в баре по вечерам?

— Нет, обычно сидят в уютном кресле и вышивают крестиком. А потом идут и устраивают расчлененку, — огрызнулась я, припоминая относительно недавнее дело.

В прошлом месяце в Ландивичево орудовал маньяк, забирающий жизнь у молоденьких блондинок. Как правило, девиц, торгующих по району телом. Однако попадались и те, которые просто выглядели как куртизанки местного разлива, разодетые в короткие юбчонки и усыпанные мерцающими стразами топы. Преступник, разумеется, не спрашивал о сфере занятости девушек перед тем, как пустить кровь из яремной вены. И каково же было наше с Бираном удивление, когда после обыска его жилища мы выявили главные слабости убийцы — вышивка и коллекционирование мягких плюшевых мишек. А иногда вышивка на этих игрушках. С виду скромный и спокойный мужчина преклонного возраста, сидящий напротив при допросе, чуть дрожащим голосом рассказывал о своей великой очистительной миссии: «Блондинки, они ж от лукавого! А те, что торгуют сиськами вообще дладжово отродье, недостойное дышать этим благословенным воздухом!». Незадолго до старика, в нашем кабинете побывала парочка бездомных, потому после фразы про «благословенный воздух» мы с Бираном синхронно поморщились. Мужика, по-хорошему, следовало отправить в дурку, но увы — такие не меняются. Все эти патетичные фразы про великое очищение мира маньяки произносят с гордостью. Задай им вопрос: «Раскаиваетесь?», то, нисколечко не смутившись, смело ответят: «Нет! Ведь это во благо». Их не исправят ни каменоломни, ни исправительные работы, ни плаха. Даже оказавшись в дладжском котле, они все равно будут ратовать за высшую миссию. Но в реальном мире для них приемлемей каменоломня с суровыми стражниками, чем Лекарский дом для заблудших душ с добродушными сестричками и многочасовыми беседами по душам с себеподобными.

— Ты злишься? — после небольшой заминки поинтересовался Ларк.

Мы шли по узким улочкам. Ларк, как истинный джентльмен, подставил локоток, а я не преминула воспользоваться. Мысли разбегались по разным ответвлениям извилин, а небо водило хоровод с землей. Тошнотный монстр, к счастью, успокоился. Если бы я еще и опустошать желудок при стражнике начала — то завтра вообще бы со стыда померла. А так — ну перебрала немного, с кем не бывает? Со всеми же?

— Нет, не злюсь, — выдохнула я. — Просто день какой-то… ну… ты понял.

— Это точно, — кивнул стражник. — Но в этом и вся наша жизнь. К сожалению. Разгребать дерьмо за муда… кхе, ну ты поняла.

Парк, кажется, смутился. Со стороны выглядело забавно — смутиться перед следователем из-за бранного слова. Хотя, бывает, попадаются такие кадры, что можно брать листочек и записывать — столь витиевато поминать мать, а после перечислять сколько раз и в каких позах ее поимел сам дладж.

— Кир, может, сходим куда-нибудь? — вдруг выпалил мужчина.

— Эээ, ну мы сейчас вроде идем, — ответила я. Нет, я не дура. Я прекрасно понимала, о чем говорит приятель, но была к этому категорически не готова. К тому же, на отношения на работе у меня было наложено жесткое табу.

— Я не про сейчас, — буркнул он, — а в целом. Потом. Как-нибудь.

— Потом как-нибудь сходим, — пространно ответила я. Надеюсь, прозвучало не слишком обнадеживающе, но и обижать Парка не хотелось. Вроде хороший мужик — заботливый, порядочный и неглупый. Работа, опять же, серьезная. Но… не тянет. Да и представляю я, во что это выльется: в бесконечные просьбы бросить службу, осуждения, когда я в этом откажу и ссоры, основанные на взаимном неудовольствии друг другом. Да и сам Парк во мне разглядел девушку лишь по той причине, что на безрыбье и рак — рыба. Когда ты денно и нощно прозябаешь на работе, обращаешь внимание лишь на тех дам, что снуют рядом и занимаются тем же делом, что и ты. Ну или почти тем же.

— Кирра! — раздалось позади. Узнаю эту сдвоенную «рр» в моем имени, Биран всегда, когда злился, начинал рычать.

Вжав голову в плечи, я выпустила локоть стражника и обернулась. Недовольный напарник стоял на перекрестке, взглядом метая в меня молнии. В его руке был зажат мой значок, отблескивающий при свете луны.

— Какого #!?& ты дергаешь меня с работы в столь злачные места, а после #!?&#!?& оттуда, не отправив никакой весточки?! — ледяным тоном поинтересовался Биран, широким шагом сокращая между нами расстояние. — Еще и оставляешь там такое?!

Прямо перед моим носом напарник покрутил значком. Так вот, что выпало из сумки… Ох! Если бы не Биран, то ожидал бы меня строгий выговор.

— Биранчик, миленький, не сердись! — залепетала я, пытаясь дотянуться до значка. Друг, как назло, специально занес его над головой, чтобы я не смогла добраться.

— Ооо, так ты еще и пьяная, — протянул он, поморщившись. — Хорошо ты вечер отпуска провела. И это вместо того, чтобы выспаться хорошенько!

— Мы вместе начинали, между прочим! — запротестовала я.

— Но потом, с твоей легкой руки, мне приписали очередное лишнее ночное дежурство, а после еще и ты дернула не пойми куда. Очень весело подходить к таверне, вокруг которой толпа стражников.

— Прости, что дернула, — мрачно ответила, замерев на месте.

Я впервые задумалась над важным нюансом — Биран всегда делал столько же, сколько и я, а зачастую и больше. Я же бесконечно расклеивалась и ныла, требуя отпуск или поблажки. А сейчас, когда моя нетрезвая персона и правда доставила напарнику дополнительных хлопот, стало непомерно стыдно. А еще и старший следователь! Нюня тряпочная!

— Правда прости, — добавила тише.

— То-то же, — уже мягко ответил друг, — держи.

Знак перекочевал ко мне в ладонь.

— Парк, привет! — Биран широко улыбнулся, словно только что заметил стражника. — Гляжу, у тебя тоже сегодня веселая ночка? Или вы… вместе?

— Нет, — прохладно ответил Парк. — Я пойду тогда. Ты же проводишь?

— Да тут вести то осталось, — Биран махнул рукой в сторону моего дома, — всего нечего.

— Вот и отлично. Доброй ночи, — сказал на прощение стражник и направился в сторону таверны.

Я, развернувшись, двинулась вперед — еще каких-то пару перекрестков и я буду в своей небольшой квартирке на первом этаже трехэтажного дома. Фонарики, с запущенной внутри прозрачных колб светящейся пылью, мерцали. Похоже, у сведастов кончился заряд. На длинной узкой улочке не было ни единой души, а нависающие окна домов смотрели на нас темными стеклами. Приглушенный гомон с соседней улице успокаивал, находись я в полнейшей тишине — было бы жутковато.

— Тебе еще одну плохую новость сейчас сообщить или по утру? — нагнал меня Биран.

— А хорошей нет? Ну так, чтобы уравновесить.

— Хорошей новостью, в данном случае, было бы отсутствие плохой, но увы… Лорд Арне ждет тебя завтра с отчетом.

— Дладж! — вырвалось у меня непроизвольно. В последнее время я слишком часто ругаюсь.

Глава 7

Больше всего на свете Леннарт Арне не любил чувствовать себя мудаком. Особенно, когда у подобных мыслей было вполне реальное обоснование. Такие эмоции накатывали на лорда крайне редко. На его памяти, это случалось трижды. В первый раз, когда он сломал старшей сестре руку.

Это было еще в детстве, она без спроса вошла в его покои и принялась рыться в личных вещах. Наткнувшись на рисунки молоденькой гувернантки, хотела рассказать все отцу, но Леннарт перехватил ее у выхода из комнаты. С визгами рисунки были возвращены законному владельцу, но рука у сестры сильно покраснела и опухла. Старший лорд Арне, впрочем, и так знал о любовных воздыханиях младшего отпрыска, но прекрасно понимал, что в сыне играют гормоны и детский максимализм, что все это временно. А дочь тогда отругал по нескольким причинам: за то, что так глупо попалась и за то, что хотела наябедничать на брата.