«Нас может заинтересовать новое коммерческое предприятие, — сообщил Герсен. — А именно инвестиционный фонд «Котцаш», базирующийся в Сержозе на планете Дар-Сай, в системе Кóры. Нельзя ли добыть какие-нибудь сведения об этой корпорации в Новом Вексфорде?»
Аддельс ухмыльнулся — само по себе редкостное событие: «Вы не поверите, какую массу информации можно раскопать. Если фонд «Котцаш» перевел хотя бы один СЕРС на счет какого-нибудь банка Ойкумены, мы об этом узнáем».
«Меня интересуют активы этого фонда, его должностные лица, уставные правила контроля акций — все, что может показаться достойным внимания».
«Разузнаю все, что можно узнать».
Экран погас. Повернувшись к Рэкроузу, Герсен заметил на лице журналиста необычно задумчивое выражение.
«У вас на удивление обширные полномочия», — заметил Рэкроуз.
Позвонив Аддельсу, Герсен забыл о своей роли Генри Лукаса, специального корреспондента журнала «Космополис»: «Ничего особенного. Аддельс — мой старый приятель».
«Разумеется... Так что же мы будем делать с Оттилем Паншо?»
«Внимательно следите за ним. Если потребуется, наймите профессиональных детективов» [30].
«Такой человек, как Паншо, конечно же, заметит, что за ним следят».
«Тем лучше — любопытно будет узнать, как он отреагирует».
«Как вам угодно. Кто заплатит детективам?»
«Выписывайте чеки за счет «Космополиса»».
Со вздохом ленивого отчаяния Рэкроуз поднялся на ноги и удалился.
Через некоторое время на экране видеофона снова появилось лицо Аддельса: «Странное предприятие, этот фонд «Котцаш». Редкоземельное сырье, хранившееся на ограбленном складе в Сержозе, оценивалось в двадцать миллионов СЕРСов. Главный бухгалтер-контролер не позаботился приобрести страхование, и корпорация пошла ко дну. Следует отметить, однако, что официальное объявление о банкротстве не последовало; потери понесли только акционеры. Само собой, акции «Котцаша» не стóят бумаги, на которой они напечатаны».
«И кому теперь принадлежат эти акции?»
«Устав корпорации «Котцаш» зарегистрирован в отделении банка «Чансет» в Сержозе; впоследствии копия устава была получена подразделением того же банка в Новом Вексфорде. Согласно уставу, директором корпорации становится любой владелец не менее чем двадцати пяти процентов акций. Решения принимаются голосованием акционеров, причем число голосов акционера соответствует числу принадлежащих ему акций. В обращении находятся четыре тысячи восемьсот двадцать акций. Из них тысяча двести пятьдесят акций — то есть чуть больше двадцати пяти процентов — зарегистрированы на имя Оттиля Паншо. Остальные распределены среди множества мелких акционеров».
«Очень странно!»
«Странно — и существенно. Паншо — единственный директор; он контролирует «Котцаш»».
«Надо полагать, он скупил обесценившиеся акции? — предположил Герсен. — Вряд ли он вложил в это предприятие полтонны дуодециматов».
«Не спешите! Паншо — птица высокого полета. Зачем тратить деньги, заработанные с таким трудом, на совершенно бесполезные бумаги?»
«Действительно, зачем? Я сгораю от любопытства».
«Судя по всему, одно из представительств фонда «Котцаш» находится на Метеле; в проспекте корпорации указаны два адреса — в Сержозе и в Тванише. Таким образом, «Котцаш» — межпланетная корпорация, обязанная представлять ежегодные отчеты. В отчете за прошлый год в качестве ее активов перечислены арендные договоры и права на разведку и добычу полезных ископаемых, причем действие этих прав распространяется даже на астероид под наименованием «Гранат» и на луну Метеля, Шанитру. Кроме того, корпорации «Котцаш» принадлежит большинство акций — пятьдесят один процент — транспортной и торговой компании «Гектор», базирующейся в Тванише. Кто владелец остальных сорока девяти процентов? Оттиль Паншо! По всей видимости, в качестве главного бухгалтера-контролера корпорации «Котцаш» он выпустил тысячу двести пятьдесят акций фонда «Котцаш» и заплатил ими себе самому за пятьдесят один процент акций транспортной и торговой компании «Гектор»».
«А что говорят регистрационные записи о компании «Гектор»?»
«Ничего. Она никогда не публиковала проспект, объявляющий о продаже акций».
«Все это приводит меня в замешательство», — признался Герсен.
«На самом деле все очень просто, — возразил Аддельс. — Это типичный случай жонглирования документами, позволяющего недобросовестным людям безнаказанно нарушать свои обязательства».
«Акции «Котцаша» все еще предлагаются на бирже?»
«В биржевом индексе указана номинальная стоимость одной акции «Котцаша» — один сантим. Не зарегистрировано никаких заявок на покупку или продажу этих акций. Другими словами, никакого спроса на них нет».
«Следите за рынком, — посоветовал Герсен. — Как только кто-нибудь захочет продать акции «Котцаша», покупайте их».
Аддельс скорбно покачал головой: «Вы бросаете деньги на ветер».
«Оттиль Паншо придерживается другого мнения. Насколько мне известно, он остановился в Соборе».
«Вы не шутите? Невероятно! Вот уж, действительно, повод строить догадки!»
«Меня это обстоятельство удивляет не меньше, чем вас. Не беспокойтесь, однако — заседание суда назначено на завтра. Председатель Дальт не допустит никаких отговорок: тайное станет явным».
«Если нас не опозорят и не посадят в тюрьму. Ваша затея висит на волоске! Учитывайте, что Паншо — в высшей степени пронырливый жулик!»
«Если все получится, Паншо сможет вернуться восвояси, не потерпев никакого ущерба — меня его судьба мало интересует».
«Когда вы говорите «все получится», вы имеете в виду, что вам удастся заманить Ленса Ларка в Эстремонт?»
«Именно так».
Аддельс энергично пожал плечами: «Прошу прощения, но я вынужден заявить, что вы гоняетесь за призраком. Пусть Ленс Ларк — маньяк, озверевший палач — все, что угодно. Но он не дурак!»
«Поживем — увидим. А теперь прошу меня извинить — председателю суда пора обедать».
Точно в назначенное время председатель Межпланетного суда справедливости Дальт чинно прошествовал в ресторан Собора: бледнокожий человек с чопорной прямой осанкой, с холодным и суровым лицом, окаймленным плотными черными кудрями. Его церемонно-элегантный костюм давно вышел из моды; другие посетители оборачивались, провожая глазами поразительную фигуру неумолимого юриста, проходившего к своему столу.
Судья заказал скудный обед: салат и немного холодной жареной птицы. Покончив с едой, он застыл в многозначительной задумчивости над чашкой чая.
Сидевший неподалеку сухощавый человек не слишком складного телосложения встал и приблизился к судье: «Ваше превосходительство, председатель суда Дальт? Не могу ли я присоединиться к вам на минуту?»
Обратив на ходатая тусклый тяжелый взор, председатель Дальт произнес, сухо и размеренно: «Если вы — журналист, мне вам нечего сказать».
Сухощавый субъект вежливо рассмеялся, как если бы судья удачно пошутил: «Меня зовут Оттиль Паншо, и я ни в коем случае не журналист». Паншо ловко, почти незаметно опустился на стул напротив судьи: «Завтра вы будете рассматривать дело банка «Куни» против владельца звездолета «Эттилия Гаргантюр» и других. Надеюсь, вы не сочтете слишком неуместным предварительное обсуждение этого дела со мной».
Оттиль Паншо — хрупкий, уже немолодой человек с большой головой и подвижной, благожелательной физиономией, в щегольском темно-малиновом костюме, расшитом коричневато-черными узорами — выдерживал пристальный взгляд верховного арбитра Дальта с любезным апломбом: «Какая из сторон, по вашему мнению, занимает преобладающую позицию? В некотором смысле меня затрагивают интересы ответчика, хотя, конечно, я ни в коем случае не хотел бы докучать вам неподобающими просьбами. Это экстраординарное дело, и некоторые его элементы могут никогда не стать достоянием гласности — тем не менее, они могли бы помочь вам яснее представить себе сложившуюся ситуацию».
