Множественные сны Эльфины Рейн (СИ) - Вальц Карина

– Не люблю распинаться о своих достоинствах.

Вместо ответа Фаустино шагнул в комнату и закрыл за собой дверь.

– Ты как будто меня ждал, – не выдержала его спокойствия Эль.

– Немного. Боялся за безопасность одеяла. По ночам ужасно холодно, а мое мне очень нравится. Доставка в Глетчерхорн занимает время, так что… когда закончишь с ноутбуком, не доставай спички, договорились? – глядя на выражение лица Эль, Фаустино пожал плечами: – Эрих – мой приятель. О тебе у него самые огненные воспоминания.

И почему другие не вычеркивают все из памяти так же быстро, как это делает сама Эль? В последнее время всплывает все больше и больше старых историй. Возможно, это намек: пора оставить Глетчерхорн в прошлом. Задерживаться где-то надолго с особенностью Эль не стоит, люди судачат. Но пока она не чувствовала необходимости уносить ноги.

Так как Фауст ждал ответа, Эль мечтательно закатила глаза:

– Ах, Эрих… время бунта подростковых гормонов, первая любовь, первое разочарование… этот парень навсегда останется в моем сердце, никто не займет его место. Никто не достоин таких усилий по завоеванию.

– Значит, за одеяло можно не опасаться?

– Ты верно понял. Бежать из университета тоже необязательно.

– Эрих не из-за тебя покинул Глетчерхорн, – Фаустино приблизился к столу и склонился над ноутбуком, пытаясь высмотреть, что же там искала Эль. Но его ждало разочарование, ведь девушка успела закрыть все окна. – Он из тех, кто выбрал медийное направление. В этом году Эрих подписал контракт профессионального гонщика, в марте его первый старт.

– Медийный виатор… пошел по стопам Нолана и Месси?

– Скорее по стопам Микаэля Шумахера.

– Теперь понятно, отчего вы с Шарлем так обожаете гоночные болиды.

– Это не из-за Эриха. Просто общее увлечение стало для него чем-то большим, и он смог себе это позволить… в детстве мы каждый год собирались в квартире Шарля в Монако и наблюдали за гонкой с балкона. И было в этом что-то особенное: городской этап, скорость… поэтому да, все мы любим гоночные болиды, – говоря это, Фаустино вытащил флешку Эль из ноутбука, закрыл его и бросил на кровать. И уставился на девушку уже совсем другим взглядом: – Надеюсь, я удовлетворил твое любопытство касаемо Эриха, а теперь и ты удовлетвори мое: какого черта ты здесь забыла, Эльфина Рейн?

– Вариант с поджогом не принимается?

Фаустино шутку не оценил и промолчал.

– Дело в любопытстве, – сдалась Эль. – В прошлый раз отчет Комиссии прошел мимо меня, я видела только потертую информацию о вскрытии… но уже пару дней я плохо сплю, думая об этом отчете. Я здесь, чтобы на него взглянуть и успокоиться.

– Ты сама не захотела смотреть отчет, я его не прятал.

– Знаю, но… я передумала.

– Допустим. Но что помешало тебе позвонить? Мы обменялись номерами как раз на такой случай. Хотя вижу, что ты бы и так раздобыла мой номер, раз смогла украсть код ключа, а потом и ноутбук взломать.

– Не люблю неловкость.

– А между нами она есть? – Фаустино смотрел прямо, без намека на улыбку или иронию. Кажется, он спрашивал всерьез.

Эль начала злиться, потому что в этой ситуации хоть кто-то должен злиться. Раз не Фаустино, в комнату которого влезли и ноутбук которого взломали, значит, Эль. Которая взломщица.

– Очень даже есть, ведь прямо сейчас мне хочется закончить этот разговор!

– И уйти? А как же отчет?

– Издеваешься, де Веласко?

– Нет. Собираюсь дать тебе то, за чем пришла, – Фаустино подошел к рюкзаку, что валялся возле входа, и вытащил оттуда айпад. На ходу ввел пароль, нашел нужную папку и протянул айпад Эль: – Прошу, здесь все, что было.

– Так просто? И в чем подвох?

– Подумаешь об этом потом.

ГЛАВА 20

Фауст

Он наблюдал за Эльфиной, жадно читающей текст, и не знал, что думать. Не в первый раз уже, пора привыкнуть, но стоило признать: эта девушка удивлять умеет. Она была последней, кого Фауст ожидал застать за взломом, потому что… да нелогично это! К чему уходить, а через неделю возвращаться под покровом ночи, обходя по пути множество препятствий? Вся информация буквально находилась у Эльфины в руках, она могла все уничтожить или скопировать сразу после извлечения, а не городить историю с проникновением в комнату. Возможно, действует она не сама, возможно, ей приказал Паук… но и это не дает необходимых объяснений, он-то и вовсе отчет извлек, мог копировать его сколько душе угодно. Да хоть сжечь мог!

Вопросов было много.

Все-таки не зря Фауст взялся за Паука, не зря так часто о нем думал и подозревал. Вероятность, что именно Паук извлек Бланку, стала только выше. Как правило, люди не ведут себя странно на пустом месте, причина быть должна. И Эльфина Рейн, так рьяно утверждавшая, что расследование проводить не стоит, не спроста вернулась к отчету. Что-то в нем есть, стерта была не вся информация.

Об этом Фауст и вовсе ломал голову целую неделю, общался со знакомыми мыслителями из Комиссии. Информация, поступившая от Эльфины, получила подтверждение: подсознание начинает обороняться после вторжения. Как правило, оборона не длится долго, бдительность неизбежно притухает. Выстроить похожую оборону сознательно умеют редкие виаторы, в основном это подозрительные по жизни люди, склонные все контролировать. А это ни к чему, потому что подсознание отлично справляется само. Вот только правила не существуют без исключений, а мыслители-взломщики были всегда. Наносили вред, после которого вырастала оборона. Чем больше оборона, тем страшнее был ущерб.

Кто-то смог проникнуть в голову Фауста и нанес вред. Настолько существенный, что его подсознание едва не сожрало самого хозяина, затопив в сложном коде. Фауст подозревал, что проникновение случилось, когда он обратился к Эльфине Рейн.

Таких совпадений не бывает.

Возможно, это Паук подчищал хвосты, и подчищает их до сих пор, а значит, пусть Эльфина Рейн читает отчет, пусть вертится рядом и сбивает со следа. Она ведь за этим здесь? Рано или поздно она приведет Фауста к Пауку, один раз уже привела, значит, будет и второй, и третий… и постепенно Паук обретет личность, лицо. А после приведет к заказчику, если он существует.

Все так или иначе связано с материалистом Пауком, не зря Фауст внес его в список подозреваемых, пусть поначалу и без причины. Только по факту материализма. И из-за пары слов Бланки, которая когда-то интересовалась этим человеком. Очередное совпадение – незадолго до смерти во льду.

Эльфина наконец отложила айпад и уставилась на Фауста:

– Знаешь, что я думаю?

– Что Эрих – самый привлекательный мужчина на планете?

– Нет, что Фаустино де Веласко – главный юморист Вселенной.

– А я полагал, сей титул принадлежит Эльфине Рейн.

– Пусть так, – отмахнулась девушка и выдала самое внезапное, что вообще можно, мать ее, было выдать: – Бланку стоит извлечь.

И опять Фауст перестал что-либо понимать, а ведь только разложил все по полочкам…

– Извлечь? – сипло переспросил он.

– Конечно. Отчет Комиссии поправлен в нескольких местах. Кто-то пытался скрыть нечто важное – это как бы очевидно. Значит, наша задача узнать, что убийца хотел спрятать. За другие ниточки мы тоже потянем, в этом деле есть, за что зацепиться, но согласись: финт с проникновением в твое подсознание ради отчета впечатляет. Кто-то не просто узнал о краже отчета – кстати, я бы послушала о ней поподробнее – этот кто-то не поленился замести следы год спустя, когда узнал о твоем интересе к убийству Бланки. И об извлечении отчета. В эту сторону тоже можно копнуть: как много человек ты посвятил в расследование, с кем обсуждал его? Почему все произошло именно сейчас, не раньше, не позже?

И вот Эльфина Рейн легко и просто вывалила его собственные подозрения на обсуждение. Очередной нелогичный поворот не туда. Разве не должна она сбивать со следа, уводить в сторону, придумывать обходные пути и мнимых подозреваемых? А дальше что? Предложит подозревать Паука? Расскажет, что случилось в «Ледяном», почему она позвала за собой Фауста и принялась его соблазнять? Это ведь тоже было неспроста, да? Или… да кто ее знает, эту Эльфину Рейн.