– Аиду, – прошептала я.
– Аид мертв, Четверг. Ты сама его убила. Это просто-напросто совпадение. Оно ничего не значит. Это все равно что верить снам, или лаю собаки, или тени на стене.
Мы молча доехали до здания ТИПА, где меня ждало дисциплинарное расследование. Я заглушила мотор, и Лондэн крепко сжал мою руку.
– Все будет хорошо, – заверил он меня. – Надо быть идиотами, чтобы возбудить против тебя уголовное дело. Если возникнут неприятности, вообрази Скользома в бане.
Я улыбнулась. Он обещал подождать меня в кафе через дорогу, еще раз поцеловал и похромал прочь.
Глава 8.
Мистер Брекекекс и ТИПА-1
Неандертальцы, вопреки общепринятому мнению, отнюдь не тупы. Возникающие у них затруднения с чтением и письмом проистекают из особенностей зрительного восприятия, которые у людей называют дислексией. Однако мимический язык неандертальцев весьма сложен. Одно и то же молчание может выражать у неандертальца около тридцати различных оттенков смысла в зависимости от взгляда. «Неандертальский английский» богат и передает такие тонкие смысловые нюансы, совершенно недоступные людям, не владеющим «лицевым языком». Опираясь на высокоразвитую «лицевую грамматику», неандертальцы инстинктивно чувствуют, когда им лгут, – именно поэтому им совершенно не интересны театр, кино или политика. Они любят читать вслух и очень много разговаривают о погоде – еще одна область, в которой они прекрасно разбираются. Они никогда ничего не выбрасывают и любят орудия труда, особенно станки. Из трех каналов, предназначенных неандертальцам, два показывают только программы, посвященные деревообработке.
ГЕРХАРД ФОН КАЛЬМАР. Неандертальцы: возвращение после недолгого отсутствия
– Четверг Нонетот? – проскрежетал высокий мужчина, как только я вошла в здание ТИПА.
– Да?
Он показал мне жетон.
– Агент Броддит, ТИПА-5, а это мой напарник Джеймс Трупп.
Трупп вежливо приподнял шляпу, и я пожала им руки.
– Мы не могли бы поговорить где-нибудь с глазу на глаз? – спросил Броддит.
В конце коридора отыскалась свободная допросная.
– Мне очень жаль Кроуви и Ффарша, – сказала я, как только мы сели.
– Это все неосторожность, – внушительно произнес Трупп. – Клеем можно пользоваться только в хорошо проветриваемом помещении, на упаковке же написано.
– Мы хотели бы у вас кое-что узнать, – немного смущенно начал Броддит. – Не скажете ли вы нам, что они собирались делать? Они ведь погибли, не успев написать отчет.
– А что сталось с их блокнотами?
Трупп и Броддит переглянулись.
– Их сожрали кролики.
– А это-то как могло произойти?
– Разглашению не подлежит, – отрезал Трупп. – Мы проанализировали то, что осталось, но все было уже хорошо переварено – кроме вот этого.
Он положил на стол закатанные в целлофан обрывки испачканной бумаги. Я наклонилась поближе. На одном я прочла часть своего имени, второй представлял собой фрагмент об остатке денег на карточке, на третьем стояло одно-единственное имя, от которого меня бросило в дрожь, – Аид.
– Аид? – спросила я. – Вы думаете, он еще жив?
– Это ведь вы его убили, Четверг. Как по-вашему?
Я видела его гибель на крыше Торнфильд-холла и даже нашла его обгоревшие останки, когда мы обыскивали почерневшие руины. Но Аид умирал и прежде – или нам так казалось.
– Я уверена, насколько это возможно. А что означает этот счет?
– Опять же, – ответил Броддит, – мы и сами толком не знаем. Кредитка краденая. Покупали по ней в основном женские платья, туфли, шляпки, сумочки и так далее. Мы поставили «Дороти Перкинс» и «Кэмп Хопсон» под двадцатичетырехчасовое наблюдение. Что-нибудь улавливаете?
Я покачала головой.
– Тогда расскажите нам о ваших контактах с Кроуви.
О короткой встрече с их предшественниками я рассказала, что могла, а они по ходу рассказа делали короткие заметки.
– Значит, они хотели знать, не происходило ли с вами в последнее время чего-нибудь странного? – спросил Броддит. – А бывало такое?
Я рассказала им о воздушном трамвае, об «испано-суизе», и они еще что-то записали. Наконец, уточнив неоднократно, нет ли у меня еще каких-нибудь добавлений, они встали, и Броддит протянул мне визитку.
– Если что-нибудь обнаружите…
– Само собой, – ответила я. – Надеюсь, вы их накроете.
Они хмыкнули в ответ и ушли.
Я вздохнула и вернулась в вестибюль дожидаться Скользома и ТИПА-1. Кругом бегали и суетились полицейские, и вдруг мне стало очень жарко, перед глазами все поплыло. Боковое зрение начало гаснуть, и не успей я сесть и опустить голову между колен, наверняка хлопнулась бы в обморок. Жужжание, наполнявшее комнату, превратилось в глухой гул, глаза закрылись сами собой. В висках пульсировала кровь. Спустя несколько секунд приступ дурноты миновал. Я открыла глаза и уставилась на вкрапления слюды в цементном полу.
– Вы что-то потеряли, Нонетот? – послышался знакомый голос Скользома.
Я очень медленно подняла голову. Он читал какие-то записи и говорил, не глядя на меня.
– Выбиваюсь из графика: кто-то незаконно присвоил целую партию конфискованного сыра. Через пятнадцать минут будьте в комнате номер три.
Он зашагал прочь, не дожидаясь ответа, а я снова уставилась в пол. Почему-то по сравнению с тем, что через год в это же время у меня уже будет малыш, Скользом и ТИПА-Сеть показались мне мелочью. У Лондэна хватит денег на нас обоих, и мне даже не придется уходить в отставку: останусь в списке ТИПА-резервистов и буду иногда выполнять разовые поручения. Я уже начала сомневаться в своей готовности к материнству, когда вдруг почувствовала на плече чью-то руку и у меня перед носом возник стакан воды. С благодарностью осушив его наполовину одним глотком, я подняла глаза на своего спасителя. Это оказался неандерталец в ладно скроенном двубортном костюме с жетоном ТИПА-13 на нагрудном кармане.
– Здравствуйте, мистер Брекекекс, – сказала я, узнав его.
– Здравствуйте, мисс Нонетот. Тошнота пройдет.
Мир вдруг задрожал и завращался в обратном направлении так внезапно, что я чуть не подпрыгнула.
– Дрянит, ми Нето – нетоп равдан.
– Что за… – пробормотала я, когда вестибюль рывком вернулся на место и сиреневые стены вдруг позеленели.
Я посмотрела на Брекекекса, и он сказал:
– Тонашемя, Нето – новы никудазна.
Люди в вестибюле почему-то как по команде надели шляпы. Брекекекс отскочил назад и произнес:
– Этонашими Дането – нокудавызнате?
Ногам вдруг сделалось как-то странно, и я обнаружила, что на мне не ботинки, а кроссовки. Теперь понятно: время немного искривилось. Я ожидала папиного появления, но отец так и не пришел.
Брекекекс снова начал фразу и на сей раз произнес ее четко:
– Да, нас так зовут, Нонетот, но вы откуда знаете?
– А вы не ощущаете ничего странного?
– Нет. Выпейте воды. Вы очень бледны.
Я отпила еще, откинулась на спинку стула и глубоко вздохнула.
– А раньше эта стенка была сиреневая, – вырвалось у меня под внимательным взглядом Брекекекса.
– Откуда вы знаете наше имя, мисс Нонетот?
– Вы приходили на вечеринку по случаю моей свадьбы. Говорили, что у вас есть для меня работа.
С полминуты он пристально смотрел на меня глубоко посаженными маленькими глазками. Его большой нос порой подрагивал, он явно к чему-то принюхивался. Неандертальцы очень хорошо обдумывают свои слова, прежде чем их произнести, а то и вовсе промолчат.
– Вы говорите правду, – сказал он наконец.
Неандертальца почти невозможно обмануть, да я и не пыталась.
– Мы представляем вас в вашем деле, мисс Нонетот.
Я вздохнула. Скользом предусмотрел все. Ничего не имею против неандертальцев, но для защиты выбрала бы представителя этого племени в последнюю очередь, особенно после того, как напала на одного из них.
