Цель оправдывает средства (СИ) - Сергеевич Илья

Да, чем бы не пытался поразить мастера фехтования Доуган, основой для его, без сомнения, интересного и эффективного стиля, была по-прежнему Шестая Форма.

Пришло время поменять тактику,

Драллиг снова присел, делая подсечку — уязвимым местом Нимана всегда была недостаточная подвижность, — удар был достаточно сильным, чтобы вывести противника из равновесия, давая самому учителю джедаев возможность отпрыгнуть…

И снова оказаться перед светящимся золотистым кругом, описываемым мечом Доугана.

Драллиг решил, что комедия закончилась.

Настало время показать настоящее мастерство.

Мастер Драллиг владел всеми шестью известными формами фехтования на световых мечах. Он сотни раз фехтовал с сильнейшими из бойцов каждого стиля, и прекрасно знал все сильные и слабые стороны всех форм.

Он провел серию молниеносных выпадов по ногам Доугана, чтобы заставить мастера-джедая сделать сальто и получить возможность прожечь ему мантию на спине от почек до лопаток — явная победа… и эта картинка, этот план столь явственно стояли перед глазами Цина, что он чуть не выпустил из внимания реальный рисунок боя: Доуган отражал удары почти не смещая ног и не теряя идеального баланса. Его меч ни разу не двинулся ни на миллиметр более необходимого, отражая выпады без малейшего усилия, нанося молниеносные удары и уколы быстрее, чем язык гароллианской призрачной гадюки.

И когда Драллиг почувствовал, что противник с каждой секундой усиливает свой нажим, заставляя его все больше переходить к оборонительному стилю Соресу, он наконец понял, откуда взялась та ослепляющая защита, использованная Доуганом минуту назад, и только тогда, с опозданием, понял он, что новый стиль Доугана — это нечто новое, доселе не виданное им самим.

Мастер-джедай без усилий и напряжения парировал атаки, контратаковал, использовал силу и акробатику, нарушая спланированную концепцию боя ровно тогда, когда это требовалось, чтобы оказаться сильнее соперника.

Это был уже не Ниман. Да, основа осталась отчасти той же — это было видно опытному глазу, но теперь в стиле присутствовали сильные удары Джем-Со, молниеносные финты Атару, непреодолимая защита Соресу, элегантность Макаши. И, что самое невероятное — контролируемая ярость Ваапада.

Казалось, Доуган вобрал в свой стиль все сбалансированные качества из других школ фехтования. Тщательная селекция — достоинства, без недостатков. Хотя нет. Недостатки, естественно присутствовали — именно их он показал в самом начале, стремясь запутать противника. Не без успеха, конечно.

Драллиг вдруг почувствовал внезапное, неожиданное, ошеломляющее и абсолютно удручающее плохое предчувствие…

Фарс, разыгрываемый им, неожиданно, необъяснимо из забавного превратился в смертельно серьезный и очень быстро становился ужасающим. В сознании джедая, как огненные цветки гибнущих кораблей, расцветало понимание: дурачок-джедай стал абсолютно и предельно опасен.

Есть вероятность, что этот клоун, как бы это ни было невообразимо, сможет победить его.

Сверкающий золотистый световой меч кружился и шипел, и каждый рубящий удар был подобен неостановимому падению метеора. Инструктору приходилось расточительно использовать доступные ему резервы Силы, чтобы просто встретить эти атаки, не будучи разрубленным на кусочки, а Доуган…

Скайуокер становился сильнее.

С каждым новым финтом, выпадом, контратакой, он обретал мощь, что во много крат превышала все то, что видел прежде Драллиг.

Каждая защита стоила ему больше сил, чем планировалось; каждый блок, казалось, старил его на десятилетие. И он решил снова поменять стратегию. Он перестал даже пытаться напасть. Истощение Силы затуманило его ощущения, как гиря притянув его сознание к физической сущности, заперев сознание внутри его собственного черепа. Теперь он едва мог ощутить очертания комнаты: с трудом ощущал он дверной проем позади себя, юнлингов, что стояли в проходе. Он отступил к ним, используя преимущество отступающего, что приводило многие из финтов противника к неудаче, но мастер-джедай продолжал атаковать, без устали, беспощадно.

Золотистый клинок был буквально везде, сверкая, крутясь быстрее и быстрее, и вскоре Драллиг видел комнату сквозь размытое электризованное сияние. В дополнение ко всему еще и ярость Вааапада, что Доуган использовал лишь для прорыва наиболее крепкой защиты оппонента, вернулась на сцену.

Драллиг решил, что в таких экстремальных обстоятельствах ему простительно смошенничать.

Больше он ничего не успел подумать, потому что, когда его внимание вернулось к юному джедаю, в поле его зрения маячила подошва сапога, которая приближалась к его лицу с большой скоростью.

Столкновение было похоже на взрыв белого огня, потом спина больно ударилась о пермакритовую стену, комната перевернулась вверх тормашками, и он упал на потолок. Разумеется, ему так только показалось — Драллиг кувырнулся вбок и перекатом ушел с линии атаки.

Поднявшись во весь рост, он почувствовал, что руки-ноги совершенно перестали слушаться. Великая сила, казалось, покинула его, истекла прочь. Все это так унизительно!

Ему едва удалось собрать достаточно Светлой стороны, чтобы избежать смертельного столкновения. Сила подхватила его, как заботливая нянька, и помогла рывком уйти из-под очередного шквала ударов. Он отряхнулся, презрительно посмотрел на Доугана, который глядел на него со стороны входа в залу.

И Драллиг не смог выдержать этот взгляд; теперь они поменялись местами, и его это сильно беспокоило.

В этом чувствовалась какая-то тревожная предопределенность.

Он постарался не думать об этом, вызвал в памяти определенное знание о собственной несокрушимости, чтобы открыть себе доступ к Силе. Энергия влилась в него, и исчез груз лет, тягость сражения.

Напряженные мышцы получили прилив энергии, и на мгновение, мастер ощутил, что готов и дальше продолжать сражение.

Подняв меч, он жестом позвал Доугана.

— Надеюсь, ты не утомился, мальчик? — С усмешкой поинтересовался он.

— Свеж как утренняя роса, — усмехнулся воин в доспехах.

Молодой джедай мощным прыжком поднялся в воздух. И пока юноша летел вниз, Драллиг ощутил новый водоворот в потоках Силы между ними и наконец понял.

Понял, как Доугану удавалось становиться сильнее. Почему он больше не разговаривал. Как он стал боевой машиной. Понял, почему Мейс Винду так долго интересовался им.

Доуган рожден, чтобы пользоваться Силой.

Его сердце, словно термоядерная печь, жар которой прорывается сквозь все заслоны джедайской дисциплины. Он держит Силу в добела раскаленном кулаке. Он повелевает ей, балансируя на грани Света и Тьмы, черпая энергию из обеих ее сторон.

То самое пограничное и безмерно опасное состояние, что описывал Винду, разрабатывая по обрывкам записей в Архиве свой собственный стиль. Но, ведь у Ваапада имелся предшественник. Тот, который джедаям так и не удалось восстановить по хроникам прошлого.

Именно потому что не существовала сколько-нибудь полного описания этой школы боя, Драллиг не знал о ней. И, судя по всему, сейчас он противостоял тому, кто рискнул пойти по пути Мейса, использовать свою внутреннюю тьму.

У этого юноши дар ярости. Запретной для любого джедая.

И даже теперь он сдерживает себя; даже теперь, приземлившись рядом с Драллигом, направляя на него бешеный каскад ударов, далее заставляя джедая отступать шаг за шагом, он держит ярость за стенами, построенными волей, — стенами, которые цементируют неконтролируемый ужас.

Ужас перед собой, понял инструктор. Ужас перед тем, что может случиться, если он позволит этой печи, заменяющей ему сердце, достичь критической температуры. Цин ускользнул от удара, пришедшего сверху, и отпрыгнул назад.

— Я чувствую в тебе большой страх. Он поглотил тебя. Вот уж в самом деле Бесстрашный Герой. Ты притворщик, Доуган. Ты всего лишь молокосос, вставший в позу.

Он направил на юного джедая меч, как будто обвиняя.

— Разве ты еще не вышел из возраста, когда боятся самого себя?