Статика - Данихнов Владимир Борисович

В такую переделку я попал в первый раз. Нет, я сидел в Дыре несколько лет назад, но тогда была хотя бы причина. И определенный срок. А теперь…

— Какого черта здесь происходит? — прошептал я.

Кто-то меня подставил. Я с трудом помнил, чем закончилась вчерашняя вечеринка, но одно знал точно: я не стрелял в Кирилла. Мы пили с ним пиво на площадке, потом я зашел в офис… за пивом, кажется. Забылся и завалился спать. Что еще?

Пистолет. Мы вместе с Савиным разглядывали пистолет. Взял я его с собой или нет? Сейчас не вспомнить… Как бы то ни было, кто-то воспользовался им и пристрелил Кирилла. Возможно это произошло сразу, после того как я зашел в офис (сколько было времени? Около часа ночи, что-то типа того), быть может, позже. К примеру, Кирилл мог уснуть прямо на полу, убийца подобрал пистолет и выстрелил в него. На седьмом этаже кроме меня никто не живет — ничего удивительного, что тело Савина нашли не сразу. Мало, слишком мало информации! Сейчас бы поговорить со всеми гостями бара, попросить отчет у Толика о передвижении обоих лифтов. Этим делом занимаются ленивые полицейские — а им необязательно находить настоящего преступника, главное — закрыть дело, поставить очередную галочку и дальше спокойно поглощать свое пиво.

Я застонал.

Да кому вообще понадобилось убивать Кирилла? Кому нужен великовозрастный мальчишка, который за всю свою жизнь не сделал ни одного полезного дела?

Его мать. Он поссорился накануне с Ольгой Савиной. Но это чушь! Не убьет мать сына, особенно после того, как ревностно опекала его столько лет! Что бы не случилось!

Что-то Кирилл мне рассказывал, когда мы пили с ним пиво внизу, «У Толика». Я напряг память. Что-то насчет того, как он незаконно использовал телепортатор — наводил порталы в склад и еще куда-то. В архив? Секретные документы, касающиеся Стазиса? Кто-то услышал наш разговор, запаниковал…

Я прикусил губу — нет, как-то все элементарно выходит. Хотя… кто стоял тогда рядом с нами? Я судорожно пытался вспомнить, но это ничего не дало.

Голова распухла от неожиданных идей и решений, и я решил отвлечься. Пальцами дотянулся до кнопок на правом подлокотнике и включил голопроектор.

На синем фоне, красивыми золотыми буквами горела надпись «Специальный выпуск новостей». Значит, я вовремя.

Минут пять ничего не происходило, потом в кадре появилось лицо Анжелы Летиции Ларош. Симпатичная мулатка выдержала трагическую паузу и произнесла:

— Сегодня в русском районе Статики, в доходном доме по улице Московская было совершенно убийство. Ужасное, загадочное убийство. Был убит сын министра обороны Статики Ольги Савиной — Савин Кирилл Владимирович.

На заднем фоне возникло объемное изображение юноши — Кирилл белозубо улыбался, непослушная челка слегка сбилась, ясно-голубые глаза смотрели в небо. Очевидно, фотография должна была вызвать у зрителей сочувствие. Меня же почему-то затошнило. Наверное, от того что мне посчастливилось лицезреть окровавленное тело мертвого, хоть и еще белозубого Савина.

—…Убийца уже пойман, — продолжала Ларош. — Это частный детектив, проживающий в этом доме — Лукин Герман.

— Презумпция невиновности! — заорал я в гневе.

Стереофотка Кирилла сменилась на мою — на ней я был изображен в тюремной робе, а взгляд полыхал ненавистью. Немудрено — эту фотку сделали в «Черной Дыре» три года назад.

— Нам стало известно из достоверных источников, что Лукин ранее был судим за аналогичное преступление…

Чистой воды вранье. В прошлый раз я оказался в Дыре совсем по другой причине. Похоже, новость действительно ошарашила всю Статику — сейчас пойдут сплетни, слухи, в конце концов, даже если меня вдруг оправдают, разъяренная толпа ворвется на территорию тюрьмы и разорвет меня на куски. Суд Линча — жестокая штука, до сих пор практикуемая на некоторых отсталых планетах.

На Статике, например.

— …Нам дал интервью шериф Энкус.

Картинка сменилась — вместо Анжелы я увидел Анастасию Сильченко. На заднем фоне виднелся оцепленный бар Толика. Рядом с репортершей стоял высокий темноволосый мужчина в черном плаще и старинной широкополой шляпе. Лицо у Энкуса ничего не выражало.

— Что Вы можете рассказать об этом деле, шериф Энкус? — затараторила Анастасия. — Вы уверены, что имя настоящего убийцы уже известно?

— Не только уверены, но и уже отправили виновного за решетку, — кивнул шериф. — Это известный в русском районе частный детектив Герман Лукин.

Мда.

Виновного.

Убийцу.

Ты тоже не слыхал о презумпции невиновности, Энкус?

— Известна ли причина, почему Лукин убил Савина? Мальчик — любимец всей Статики!

— Если Вы имеете в виду его выходки с соком, то я вынужден с Вами не согласиться, — буркнул Энкус. — Причина же, почему Лукин убил Кирилла, одна. Пьяная ссора.

— Вы так уверены?

— Других причин не может быть, — отрезал шериф. — Они друг друга почти не знали. Очевидцы свидетельствуют, что вчера, во время вечеринки в известном баре «У Толика», Савин и Лукин вместе выпивали. Потом поднялись на площадку и тут-то все и произошло. Лукин достал свой пистолет (лицензия на право ношения которого, кстати, была исчерпана две недели назад) и два раза выстрелил в Савина. В упор. Кирилл скончался почти мгновенно.

— Вы говорите оба были пьяны? — спросила Анастасия. — Значит ли это, что Лукину инкриминируют лишь неумышленное убийство? А что скажет мать бедного мальчика?

— Это уже будет решать суд, — отрубил Энкус. — Все, интервью закончено.

— Но…

В это время из бара вылетела роботележка, прикрытая белой простыней, и в сопровождении двух полицейских направилась к труповозке.

— Это он! — взвизгнула журналистка. Камера метнулась вперед и застыла, остановленная бдительными полицейскими из оцепления. Но оператор все же успел выхватить безвольную окровавленную руку, которая свесилась с тележки, прежде чем оная скрылась в машине.

Я выругался и переключился на общий канал — крутили какой-то концерт.

Итак, меня уже практически приговорили.

А с учетом моих отношений с персоналом «Черной Дыры» любой срок будет равнозначен смертному приговору.

Сбежать? Я подергал зажимы — сидят крепко. Пока я не подключен к сети Тюрьмы, но шансов все равно никаких нет. Примерно через два часа придут медики, воткнут в вену капельницу, подведут электричество и засунут под задницу шлакоотводную трубу. И буду я как младенец, запеленутый заботливыми родителями, сидеть в проклятом кресле, иногда орать от нестерпимой боли, пока, наконец, не протяну ноги.

По экрану пошли помехи. Вот, уже голопроектор отключили.

Изображение так и не появилось, зато я услышал голос, сильно искаженный электроникой, но все-таки легко узнаваемый.

— Ты меня слышишь, Герман? Отвечай, только не называй моего имени. Я уверен, что у тебя в камере нет жучков, но все же рисковать не стоит.

Генерал Малоев. Мир не без добрых людей. Хотя кто знает, что на уме у этого вояки.

— Я слышу Вас, — ответил я.

— Мне только что сообщили о твоих неприятностях, — сказал генерал.

— Да чего уж там, — весело произнес я, — какие неприятности? Так, мелкие проблемки. С каждым может случиться.

— Ты убил Савина? — спросил Малоев.

— Нет, — покачал головой я.

— А знаешь кто это сделал?

— Нет, — повторил я.

— Черт возьми, я верю тебе, Герман, — вздохнул генерал. — Я внимательно изучил твое досье, и я знаю, что ты не убийца. Однако времени у тебя мало — сегодня вечером Энкус собирается вызвать тебя на допрос, но для него это простая формальность — все уверены, что убийца именно ты.

— А почему Вы решили, что это не так? — спросил я. — Только честно, генерал.

— На нас давят, — произнес, помолчав, Малоев. — Сверху намекают, что надо побыстрее закончить это дельце и до конца жизни продержать тебя в Дыре. В министерстве все ходят довольные, сволочи, будто знают что-то, чего не знаю я. Только Савина сама не своя, ну это-то ясно почему. Ходит бледная, шепчет себе под нос что-то. Оно и понятно… Хотя с другой стороны все ожидали, что Ольга будет осаждать Дыру, требуя, чтобы тебе немедленно отстрелили голову.