Теперь уже и не жалею о том случае, хороший урок. Но тогда было очень страшно… Каждый год из Академии навсегда уходит пять-шесть адептов, это не так уж и мало, если учесть, что, к примеру, на нашем курсе нас всего шестьдесят два человека и один гном… Нет, не потому что они сумасшедшие, а потому что не выдерживают управлять своим сумасшествием. В этом вся профессия мага — быть безумным, но контролировать безумие лучше, чем большинство обывателей свой разум…
Однажды в это отделение попал даже завкафедры менталистики, архимаг Матиул. Все пытавшиеся его лечить целители потом бегали по Академии, размахивая руками, и утверждали, что они — бабочки, прекрасные яркокрылые бабочки…
По дороге с кухни, уже отдав тележку, я натолкнулась на Леонарду.
— Здравствуйте…
— Что ты здесь делаешь?! — резко, тревожно, непривычно для нее зло.
— У Дали была.
— Зачем?
— Ну… просто. Вчера Предновосолнечник был, никто к ней даже не заглянул, лежит там одна…
— Что ты ей сказала?
— О том, что вы просили, я никому ничего не говорила. Кстати, а что там… с расследованием? Вы мне обещали рассказать…
Несколько секунд она пристально в меня вглядывалась, потом махнула рукой.
— Иди к себе и никуда не уходи, чтобы я могла тебя найти. Ты мне скоро понадобишься. Я же просила… Неужели я тебя о чем-то сложном попросила?
Я не понимала причины ее возмущения. Попыталась оправдаться:
— Ни разу Дальку не проведать — это было бы даже непорядочно! Сами подумайте!
— Непорядочно? — протянула Леонарда. — Да какая разница… Ты можешь ни разу за всю жизнь не нарушить Кодекс Белого Мага и всем помогать… Все-равно, когда тебе понадобится жертва, никто не отдаст добровольно. Придется брать силой, как худшему из темных…
Я недоуменно смотрела ей вслед. Какая странная реплика… особенно для Лео.
Да объясните вы мне наконец, хоть кто нибудь, что творится в Академии и какая мразь убила Майт!!! Или я тоже в дурдом попаду!
В общаге царила непривычная тишина. Почти все уже разьехались. Я нырнула в свою комнату, жадно, как зверь, вдохнула такой родной запах своей берлоги, с горьковато-едким привкусом из-за Майтиных алхимических экспериментов, запах, который сказал мне: «все по-старому! Ничего не изменилось!», и я замерла, боясь оборачиваться, боясь спугнуть это знание…
— Майти? — наконец тихо спрашиваю.
Чуда не случилось.
Все, как мы оставили вечером накануне бала, разбросанные вещи, косметика… холодный блик зимнего солнца на смятом моем платье с бурыми пятнами крови…
— Мя-аауу, ааууу, ааууу… — плакал голодный котенок и терся о ноги, разбавляя мое одиночество.
Куратор Леонарда вроде бы сказала, что скоро меня позовет, но ожидать было невыносимо.
Я ходила по комнате из угла в угол и зубами потрошила косу. Сунула котенку колбасы, начала зачем-то наводить порядок на столе — натолкнулась на потрепанную, полуизорванную тетрадь и жадно в нее вцепилась. На кафедре предсказательств нас заставляли записывать сны, приметы — не менее трех за каждый день! — и результаты гаданий. Ух, ненавидела я и эту кафедру и нашу экзальтированную преподавательницу!
А она, как назло, меня любила. Все девки ее просили погадать, но она редко соглашалась. А мне — так каждую пару! И на картах, и на рунах, на руке, подзовет, посмотрит расклад, посмотрит, и давай меня по головке гладить:
«Бедная девочка, бедная…»
Я под конец курса и прогуливать стала, и даже хамила ей, а она только вздыхала и смотрела на меня со скорбью во взоре… Ненавижу!
А начиналось все так хорошо… Вспомнилось… Кафедра предсказательства пропиталась волшебством больше, чем какая-либо иная часть Академии. Там даже пахло действительно всегда особенно — какими-то тонкими благовониями, воском. Двери открывались с тихим перезвоном колокольчиков, нарисованные золотом на потолках карты звездного неба в полумраке казались настоящим небом, всегда отрешенно-печальные лица провидцев словно вглядывались в глубины веков, а в старинных, полудрагоценными каменьями инкрустрированных сундучках меж пожелтевших от времени карточных колод, кристаллов, рун и хрустальных шаров спало само Время, прошлое и будущее — все тайны прошлого и твое будущее счастье! И золотые звезды так близко, так низко, руку протяни…
Мы с трепетом касались нашей первой собственной колоды, спорили о толкованьях туманных пророчеств Великих, по одному заходили в полутемный кабинет магистра Ольвии и, затаив дыханье, ждали, пока она таинственно молчала, всматриваясь в выпавший расклад…
Но как же быстро мне пришлось во всем разочароваться! Альтернативой разочарованию было самоубийство.
Впрочем, согласно предсказаниям, жизнь моя и так должна быть недолгой. Но мучительной. Потери, страдания, дом казенный — тут показанья расходились, одни утверждали, что дом казенный есть тюрьма, другие — что дурдом. И преступленья я совершу, и сделаю фатальные ошибки, и кровь чужая будет на моих руках… Диплома Академии не видать мне, как своих ушей, любви не встречу, близкие погибнут…
Самое главное — выдерживать невозмутимый вид, когда такое слышишь. Потом можно будет сбежать в вольер к птерам, выскулить, выговорить душу и побиться головой об стену, но это будет потом. А когда слушаешь, главное, на улыбке сосредоточиться, легкой такой, вроде как ироничной и чтобы голос не дрожал, когда говоришь:
— Я требую определенности! Вы в прошлый раз говорили, что меня мертвяки сожрут, а теперь утверждаете, что черный маг убьет! Меня не доедят или как это понимать? Вы, кстати, имя мага скажите, хочу отомстить зараннее!
Потом я привыкла. Мне говорили, что на мне, возможно, порча, какой-то особо зловредный, невидимый вид. Я пожимала плечами. Я ведьма. Не буду дрожать перед Судьбой. Посмотрим еще, кто кого и в сто лет станцуем на могилке провидицы…
А сегодня потянуло вдруг… не будущее, так прошлое узнать. Так хочется определенности, что хватаешься за любую неопределенность…
Листаю тетрадь. Вести дневник «знаков» требовали за каждый день, и я часто выдумывала что-то набоум. Но и в тех знаках, что случились на самом деле, вопросов было больше, чем ответов…
«Разбила зеркало Петяней. Кому из нас не повезет?»
«Сегодня в 10.00 на паре по целительству гадали по книге. По учебнику «Анатомическое строение человека». Страница открылась на рисунке мужской половой системы. Майти утверждает, что это символ богатства и плодородия, но народная молва с ней не согласна».
«Снился Чернобог, предлагал продать душу в обмен на экстракт бильсапы дурманной. Согласилась. Где взять экстракт в дозе «ведро»?»
Нет, в своем дневнике я точно ничего толкового не найду. Нужно почитать Майтины. У нее их несколько штук, толстых, она продолжала их прилежно вести даже после того, как мы ушли с кафедры. Гадания были вторым страстным Майтиным увлечением после любовной магии. Даже хотела учится на факультете провидцев, в первый год нашей учебы он еще существовал, но потом все же предпочла целительство со специализацией менталистика. Талант у нее определенно имелся, сбывалось. Ее часто просили погадать. Майти была добрым человеком и, вопреки негласному кодексу чести всех провидцев, предсказывала в только хорошее. Даже мне.
Напротив некоторых записок стояли галочки «сбылось». Очень часто повторялась эта фраза: «Жизнь, принесенная в жертву любви» На обложке одной из тетрадей даже вырисована была руна Паарли, примерно это означающая. Большинство гаданий были записаны вместо толкования — карточным или рунным раскладом, я их пролистывала, не надеясь даже расшифровать. Перед каждым использованием приворотки она обязательно раскидывала руны.
Если прогноз был негативным, наотрез отказывалась привораживать. Откладывала поездку домой, даже если билеты на поезд уже куплены и бабушка с дедушкой ожидали на перроне. Не шла на свидание, даже если была сумасшедше влюблена…
И только один-единственный раз легкомысленно посмеялась…
«За каждым живым будто тень… Новосолнечье, все будет хорошо…»
