Князь мертвецов (СИ) - Волынская Илона

- Оборотни - равноправные подданные империи. - напомнил Митя. - Называть их животными...

- А евреи – нет, - перебил альв. - Не равноправные. Солдатом еврей должен быть, даже если не хочет, а вот офицером быть не может - даже если хочет, потому как еврей. И офицерской женой еврейка тоже быть не может. Так что ваш равноправный оборотень попросту соблазнил еврейскую девушку, а после бы встряхнулся, и дальше побежал. А от ее жизни камня на камне не осталось, если б ее раньше не убили.

- Я слышал, хорунжий очень тяжело перенес ее гибель. Он ее любил, - хмуро сказал Митя.

- Тяжело было ее родителям, - отрезал альв. - Которых по «Временным правилам»¹³, которые у нас в империи скоро станут вечными, в город наш господин полицмейстер даже на похороны не впустил. Не любит, когда жиды тут шляются. А любовь — это для альвийской поэзии, - он скривил безупречно очерченные губы, - а не для еврейской жизни! И... простите, а куда мы идем?

За разговором они дошли до Тюремной площади, а оттуда свернули в переулок. Доходные дома в три-четыре этажа здесь перемежались мазанками, утопающими в осенних багряно-золотых садах, а те - яминами и остовами стен. И только по свежему запаху древесной стружки можно было определить: эти стены еще не успели выстроить или уже успели развалить.

Переулок и впрямь вывел к участку - к задней его стене.

- Свистеть умеете?

Йоэль наклонил голову так величественно, будто его спросили, знает ли он церемониал Полых Холмов. Ну, или как быть шацем в синагоге¹⁴. - Отлично, тогда давайте одежду и свистните, если сюда вдруг кто явится.

За спиной тут же раздался негромкий свист.

- Мне свистнуть не тяжело. - задумчиво произнес альв. - Но некоторые явившиеся справляются сами.

Из-за ближайшей то ли недостроенной, то ли разрушенной стены торчала голова в здоровенном, не по размеру картузе.

- Панычи, эй, панычи! - мальчишка сдвинул картуз на затылок, и открывая чумазую физиономию с веснущчатым носом и настороженными глазами. - Йдить сюды – чего скажу! Вам для дела сгодится.

- Юноша умеет вести переговоры. - Йоэль первым направился к мальчишке.

Пацаненок высунулся из-за стены, огляделся настороженно, будто боялся, что подслушают, поманил пальцем, предлагая придвинуться поближе и заговорщицким шепотом выдал:

- Купите кирпич!

- Что? - выпалил Митя - голос его сорвался. Но услышать средь бела дня, в глухой провинции, от мелкого шкета любимую шуточку апашей Марьиной Рощи? Ножичка, пляшущего между пальцами, только не хватает!

- Кирпич, говорю. - терпеливо повторил мальчишка. - Тот самый... – физиономия его стала многозначительной. Он понизил голос еще больше и веско обронил. – Вы не думайте, настоящий! Это Стешка с рябым Михайликом вовсе совесть потеряли - обыкновенные кирпичи берут, да сами клеймо выцарапывают. А у меня все почестному — вот этими вот руками со стройки у губернаторского дома спер! – пацан важно предъявил грязные ладошки и веско закончил. - Так что червонец с вас, панычи.

- За телегу? - опешил ничего не понимающий альв.

- Тю! - опешил пацан - и выразительно покрутил пальцем у виска. - Ты шо, дурной? Тот-то гляжу какой-то не такой! -он презрительно покосился на длинные серебристые волосы альва и повернулся к Мите, как к более достойному доверия. - За один!

- А клеймо - серп, да? - безнадежно спросил тот.

- Соображаешь! - пацаненок ощерился в щербатой улыбке. - Самый что ни на есть доподлинный мертвецкий кирпич. Я и показать могу, только ты сперва гроши покажи.

- Спасибо, не нужно. - ошарашенно пробормотал Митя.

- Как это - не нужно? - заволновался пацаненок, - думаешь, я не понял, чего вы туточки крутитесь? Уж не знаю, зачем вам до мертвяков занадобилось: может, халамидники вы, одежу тырить лезете, - посмотрел на ошарашенные физиономии обоих и успокаивающе покивал. - Мертвякам она уже без надобности. А может... - он подозрительно прищурился. - сами мертвяки вам занадобились...

- Зачем? - вырвалось у альва.

- А я знаю? - мальчишка возмутился эдакой попыткой свалить на него их проблемы.

- Говорят, душегубы на них того... руку ставят, - и задумчиво добавил. - Или вовсе - на пирожки...

Йоэль крупно сглотнул. То ли тошнило, то ли вдруг пирожков захотелось.

- Ну так чего, панычи, берете?

- Нет, спасибо, мы как-нибудь без кирпича обойдемся, - слабым голосом откликнулся Митя.

- А я думал, ты умный, а ты такой же дурной как этот вот, - мальчишка презрительно кивнул на альва. - Обойдется он, вы видали! Думаешь, залезешь туда, а мертвячки там рядками смирнехонько лежат и ничего тебе не сделают? Неет, паныч, шалишь! Мертвяк нынче бойкий пошел. Весь город видел, как они целым войском по улицам маршировали. Да чего там! Я летом своими глазами видел, как мертвая девка из окошка мертвецкой лезла! Лицо как череп, глаза как двери в пекло, а волосья... волосья, как швабра, о! И рыжие! Страшная, жуть! Клычищи на меня оскалила, а сама фррр - будто дымом утекла. А я еще жалился тогда, что трое дён не евши! - деловито прикинул мальчишка. - Да будь я поупитанней – точно сожрала б, а так, видать, не занравился я ей, кого пожирней искать отравилась.

- Рыжая, говоришь... - повторил Митя. - Из какого окна?

- Вон из того! - мальчишка ткнул грязным пальцем в полуподвальное окошко. - Ей-Богу, не вру!

- Верю. - Митя даже хотел похлопать его по плечу, но вовремя остановился, оценив сомнительной чистоты рубаху. - А теперь пошел вон отсюда, чтоб духу твоего не было! Пока я тебя лично госпоже губернаторше как главного расхитителя кирпичей не сдал! Уж она тебе пропишет каторгу, ворюга! - он скорчил жуткую рожу и потянулся, будто хотел ухватить мальчишку за шиворот.

Мальчишка взвизгнул и ринулся прочь, сверкая босыми пятками. Заскочил за угол, высунулся оттуда и напоследок зло погрозил чумазым кулаком:

- Чтоб тебя там мертвяки покусали! Вот тогда пожалеешь, что у тебя супротив них мертвецкого кирпича не было - да поздно будет! - его босые ноги снова зашлепали по битой брусчатке - убежал.

- А что, кирпич против мертвецов помогает? - неуверенно спросил окончательно замороченный альв.

Вместо ответа Митя снял сюртук и жилет и сунул их Йоэлю — это мара могла дымом в окошко просачиваться, да и без дыма - тощая девчонка. А у него все-таки плечи. Ну ничего, как-нибудь... Толчком высадил прикрывающую полуподвальное окошко фанеру - стекло, которое они с рыжей марой расколотили летом, так и не вставили. Забросил внутрь сверток с собранной Йоэлем одеждой и сдавленно шипя сквозь зубы, принялся протискиваться внутрь. Края старой оконной рамы впились в плечи - так, наверное, чувствуешь себя в челюстях крокодила, прежде чем попасть к тому в желудок!

Что-то треснуло - Митя лишь понадеялся, что ветхая рама, а не последняя пристойная сорочка - и он провалился внутрь, кулем рухнув на кирпичный пол мертвецкой. Кряхтя, как столетний старик, встал, подобрал сверток. И поглядел на три покрытых простынями тела на прозекторских столах:

- Да у меня есть выбор!

Под первой простыней обнаружилась старуха - Митя торопливо накинул простынь обратно. Зато между оставшимися двумя замер, как привередливый покупатель в лавке, поглядывая то вправо, то влево. На правом столе обнаружился труп молодого мужчины - был он крепко сбит и коренаст, так что Митина одежда должна была ему подойти, но все портила покрытая синяками физиономия и свернутый на сторону нос. Второй, немолодой - лет пятидесяти - худой и высохший, как старый корень, выглядел вполне прилично.

— Это можно и шляпой прикрыть, - разглядывая единственный черно-багровый синяк на виске, пробормотал Митя и решительно выдохнул...

Спокойно ... Его учили ... И он уже делал это ... в горячке боя, почти в бреду, для сотен тел ... Осталось сделать это спокойно, осознанно и всего с одним! Получилось тогда, получится и сейчас.

Он раскинул руки, прикрыл глаза и глубоко вздохнул. Облако темного дыма закружилось вокруг раскрытых ладоней. Медленно поползло по рукам, окутывая его сперва до плеч, потом накрыло всего и начало расползаться по мертвецкой. Струйки черного дыма спиралями поднимались к низкому сводчатому потолку и змейками скользили вдоль окон. Вкрадчиво, как кошка лапой, черный дым коснулся жестяного стола.